Конец XIX – начало XX века полны новых тенденций: меняется привычный ритм жизни, - в обиход, кроме железных дорог, входят автомобили. К началу XX века относятся первые опыты в области воздухоплавания, в жизнь людей входят фотография и кино, которые еще шире распространяют моду по всему миру, делая ее интернациональной и демократичной.

Это было время счастливых перемен, которые принесут человечеству могучий союз благородных, тонких чувств и всесильного разума, когда буквально сплавились в единое целое искусство и мода. Впоследствии, его назовут La Belle Epoque (фр. – “прекрасная эпоха»).

[482x551]
Актриса Кэрол МакКомас, 1905

[474x600]

В конце XIX века делается попытка создать новый стиль, отвечающий требованиям новой эпохи. Он получает название «модерн» (фр. Moderne – «новейший, современный»). Характерными его чертами являются плавные линии, обтекаемые формы, ассиметрия. Все это проявилось и в силуэте костюмов. Теперь мода постепенно становится «наукой»… правильно одеваться в тех или иных случаях жизни. Мужской костюм почти не меняется. От предыдущего периода он отличается лишь длиной пальто, пиджаков, количеством карманов и пуговиц, шириной брюк, формой шляпы, воротничков, рубашки и некоторыми мелочами. Как правило, это однотонный костюм, преимущественно темный: черный, коричневый и синий.

На формы женского костюма влияли общественно-политические настроения: стремление к эмансипации, борьба за гражданские права женщин. Два видных теоретика моды того времени – Генри де Вельде и Альфред Морбюттер – попытались сформулировать три основных правила, которых должна придерживаться женщина: найти свою индивидуальность в домашней одежде; для выхода на улицу упростить свой костюм и в чем-то уподобить его… мужскому; и, наконец, во время различных торжеств носить одежду, предписанную традициями.

[482x319]

[482x330]

[482x326]

[482x319]

[482x322]

[482x321]

До 1890 года в Париже было немного Домов, способных оспаривать пальму первенства у Ворта и его сыновей, хотя в столице моды насчитывалось огромное количество модисток, портных и мастериц. Ближе к концу века заслуженную известность приобретают салоны экстравагантных сестер Калло, которым приписывают изобретение во Франции рукава-кимоно, Пакэна и Жака Дусе.

[223x447]
Вечернее платье сестер Калло, 1915

Многие считают, что Пакэн - это мужчина, и действительно, Исидор Пакэн во многом способствовал успеху этого дома моделей: как финансист, но прежде всего как опытный и очаровательный управляющий, который знал, как угодить клиенткам из разных стран, к числу которых принадлежали в первую очередь высшая аристократия, звезды сцены и любовницы знаменитых людей. Однако в отличие от конкурентов, Ворта и Пуаре, в Доме Пакэна женщина была не музой, а творцом. Жанна Пакэн (1869-1936), которая прошла обучение в престижном Доме Руфф, говорила о себе: «Я ничего не придумывала, я лишь кое-что убирала».
Тем не менее, в 1906 году она представила коллекцию одежды в стиле ампир (за год до того, как Пуаре снискал себе славу, работая в том же направлении), и со своей накидкой в форме кимоно она также опередила его на год. В 1900 году она стала первой женщиной, которую выбрали президентом отдела моды на Всемирной выставке, а в 1913 году она первая из женщин-модельеров была удостоена ордена Почетного легиона.

[361x600]
Парижская артистка кабаре Габи Десли в платье от Пакен. Обращают на себя внимание подчеркнутая линия спины и пышное украшение из перьев

[168x600]

[414x600]
Роскошная длинная вечерняя накидка с широкими рукавами, как у кимоно, поверх платья со шлейфом

Жанна Пакэн была также первой, кто открыл филиалы своего дома моделей за рубежом - в Лондоне, Нью-Йорке, Мадриде, Буэнос-Айресе. Ей также принадлежит идея, чтобы манекенщицы появлялись в ее новых моделях на блистательных оперных премьерах и бегах. В 1914 году она устроила в Лондоне первый настоящий показ мод - шоу, сопровождаемое музыкой, проходило в театре королевского дворца. Представленные ею модели назывались «Танго» и произвели не меньшую сенсацию, так как предвосхищали остроумие послевоенной моды. Она гордилась тем, что на протяжении десятилетий одевала коронованных и некоронованных королев Европы и в неменьшей степени тем, что на Дом Пакэна всегда работали самые талантливые и оригинальные моделисты и художники, от Леона Бакста до Анны до Помбо, ухитрявшейся сочетать увлечение Высоким шитьем и страсть к профессиональной балетной сцене.

И все же Жанна Пакэн не считается новатором моды, ведь она довольно долго продолжала придерживаться серпантинного силуэта (в форме буквы S) и вносила какие-либо изменения медленно и незаметно. Как скромная супруга, она всегда держалась в тени, в то время как ее коллеги-мужчины вели себя как звезды. В памяти она осталась благодаря своему пристрастию к меховой отделке и романтическим вечерним платьям в стиле XVIII века - возможно, потому, что они шли ей самой и она считалась лучшей манекенщицей Дома Пакэн. Смерть ее любимого супруга в конце Первой мировой войны стала для Жанны поводом к тому, чтобы передать управление делами дома своему зятю, а художественное руководство - мадемуазель Мадлен. Салон Пакэн продолжал существовать вплоть до 1956 года.

Великий маг моды Жак Дусе (1853-1929) наперекор времени остался самой загадочной фигурой в истории костюма и моды, художником, соединившим искусство одеваться и искусство жить.

Модели Дусе были как бы вариациями из произведений знаменитых французских художников прошлого — Ватто, Фрагонара и Латура, чьи картины занимали достойное место в его коллекции.

Жак Дусе родился на Рю-де-ля-Пэ, где на рубеже веков располагались все крупнейшие дома моделей, и его товарищами по играм были сыновья Ворта Гастон и Жан-Филипп. Казалось, самой судьбой ему была предопределена карьера кутюрье. Правда, сам он в юности мечтал стать художником, но к нему перешел дом моделей, основанный его дедом и расширенный его родителями. Он поднял его до высшего уровня от кутюр и вскоре завоевал большой успех. Однако стиль, который он совершенствовал столь добросовестно, как создатель самых дорогих и изысканных вечерних платьев своего времени, был подражанием элегантной моде XVIII века.

[442x600]
Эта модель Дусе выдержана в стиле новых плавных линий. Ее дополняет роскошная накидка в восточном духе, отделанная мехом. Иллюстрация X. Роберта Дэмми

[482x335]
Столь свободный силуэт (слева) обычен для домашнего утреннего платья, а вечернее платье справа, с линией талии в стиле ампир и мягким силуэтом, напоминает модели Пуаре

[432x600]

[405x600]

[396x600]

[467x600]

Манера одеваться в духе светского общества особенно импонировала тем дамам, которые хотели привлечь внимание состоятельных мужчин. В сумраке своего салона Дусе предлагал клиенткам вьющиеся, как дым, лиловые платья, обшитые полупрозрачным тюлем и страусовыми перьями, льстивые, как парадный портрет. Для своей любимицы, актрисы Габриэль Режан, он придумывал целые композиции из газа, крепдешина и лент цвета душистого горошка. Эти костюмы имели удивительное свойство – существовать отдельно от живой плоти, подобно невиданным цветам, экзотическим бабочкам или струящимся речным потокам. Сын торговца кружевами, Дусе навсегда сохранил утонченный, легкий вкус и чувство изящного, проявлявшиеся в равной мере в собственном творчестве и в коллекционировании живописи, антикварной мебели и фарфора XVIII века.

[366x600]

[386x600]
Лиана де Пужи (Liane de Pougy)

« Дусе одевал нас как добропорядочных матерей, - писала Лиан де Пужи, demi-mondaines (одна из самых
известных кокоток), - или как замужних дам высшего света». Он не изменил свой стиль и тогда, когда добропорядочные матери и солдатские жены уже давно хотели выглядеть как дамы полусвета.
В сущности, мода его не интересовала, его привлекала роскошь, и его платья в пастельных тонах по-прежнему были перегружены кружевами, шитьем и аппликацией, тогда как элегантный Париж уже давно обратился к простоте.

[398x600]

Но именно Жак Дусе проложил дорогу в мир кутюрье революционерам высокой моды: он открыл не только Поля Пуаре, но и Мадлен Вионне, которая, пожалуй, больше всех способствовала освобождению женского тела. Решив, что он отстает от времени, Дусе наконец расстался со своей знаменитой коллекцией полотен XVIII века и вскоре стал крупнейшим меценатом импрессионистов.

Уже после Всемирной выставки 1889 года, символом которой стала супермодерновая Эйфелева башня, костюм органично сливается с потоком нового, по-своему изощренного искусства. Цветочный, немного «рыхлый» («nouille») стиль потребовал создания оригинальных узорных материй с крученой и мятой фактурой. В Лондоне открывается магазин «Liberty», торгующий настоящей и поддельной «китайщиной», своей комфортной экзотикой вдохновившей целое поколение больших и малых художников.

[438x600]
Эйфелева башня - чудо Всемирной выставки 1889 года.
«Для всех тех, кто приносит жертву на алтарь грации, блеска, великолепия и красоты, - пишет об этом событии журнальная критика, - для всех них Париж был, есть и будет священным местом паломничества».

Женщина под влиянием новой моды отказывается от выросшего до непристойных размеров турнюра и примеривает юбку, тесно облегающую бедра и расширяющуюся книзу наподобие цветка. Такие юбки получают наименование вьющихся от латинского ботанического термина «volubilis», что значит «вьюнок». Недостаток привычной пышности в женском платье, общий объем костюма восполняются за счет меховых накидок-палантинов (Палантин – полукруглая меховая накидка, введенная в модный обиход принцессой Елизаветой Палатин (Palatine), супругой герцога Филиппа Орлеанского (Франция, XVII в.), боа и умело выкроенного рукава-жиго, позаимствованного из истории средневековой одежды. Форма рукава-жиго, именуемого в литературе то окороком, то ветчиной, то слоновьей ногой, складывается очень рано. На миниатюрах из хроники Фруссар (XIV в.) уже изображены очень широкие у плеча и узкие ниже локтя рукава-жиго. К 1895 году эти легендарные рукава, закрепленные высоко на плече, достигают почти абсурдных размеров, придавая силуэту солидность и чопорность. Впервые возрожденные в романтическую эпоху, в 1820-1830-х годах, они пришивались гораздо ниже, оставляя плечи беззащитно обнаженными и создавая картинную рамку для припудренных дамских прелестей.

[469x560]
Рукава-жиго, конец XIX века

[416x600]

В самом конце XIX века роль подобного обрамления играет высокий воротничок, дополненный рюшами и жабо и несущий изящно убранную головку, как зеленый стебель несет бутон или пышный цветок. Все тело, втиснутое в длинный, до нижней линии бедра, корсет с двойной шнуровкой и костями, приобрело прихотливый, растительный изгиб, напоминающий S-образную кривую, столь знакомую нам по орнаментальным мотивам эпохи модерна. Сложное сооружение из ткани, кружева, позументов, пуговиц, и лент венчала шляпа, каждый раз единственная в своем роде. Огромные шляпы, как некогда напомаженные прически «суетных» маркиз, украшались траурными страусовыми перьями, бисером, цветами, фруктами и листьями, чучелами птиц и глянцевыми телами препарированных насекомых. Самая большая парадная шляпа, из сохранившихся до наших дней, достигает полутора метров в диаметре и 32 сантиметров в высоту. Летние шляпки делались из целомудренной белой и кремовой соломки и оплетались розами, гвоздикой маками. Все шляпки, прикрепленные к прическе длинными шпильками, обязательно оставляли открытым затылок, чтобы создавалось впечатление необыкновенной легкости, почти парения в воздухе.

[410x600]
Анна Хелд, 1902

[409x600]
Мисс Седли, 1903

[412x600]
1902

[482x330]
1905

[482x431]
Дамы на скачках в Лонгшампе, 1914

[482x358]
Принцесса Уэльская (в центре), на приеме в Мальборо-хаусе, 1907

[482x417]
"Черное воскресенье" в Эскоте. После смерти Эдуарда VII, который любил скачки больше всего на свете, все посетители в память о нем были в черном, - и это стало главным событием в мире моды.

[482x560]

[405x600]

[322x600]
1912

[394x594]
Карикатура на всё увеличивающиеся в размерах женские шляпки

[376x591]

[381x600]

[389x599]

[385x592]

[367x600]

[381x600]

[379x600]

[373x600]

 

[379x600]

Подобные шедевры авторской фантазии казались уместными не только в пурпурно-золотом зале ресторана «Максим», в котором с 1893 года собиралась самая избалованная парижская публика, но и на театральной сцене. В «Прекрасную эпоху» лучшие модельеры создавали для известных актрис так называемый гардероб, универсальность которого позволяла блистать и в свете рампы, и под лучами послеполуденного солнца. Успех актрисы часто зависел от ее нарядов, и многие зрители являлись в театр, чтобы приобщиться к элегантной моде. Когда в широкий обиход войдет фотография, актрисы, вслед за дамами полусвета, алчущими дополнительной известности, согласятся позировать для рекламы в туалетах от именитых Кутюрье. Такие фотографии-открытки продавали оптом и в розницу по всей Европе. Идеальной моделью 1890-х годов считалась итальянская оперная певица Лина Кавальери, высокая, статная брюнетка с матово-бледным лицом и длинными ресницами. Пытаясь подражать ей, благородные дамы фунтами изводили рисовую пудру и сурьму, столь изящно воспетые Теофилем Готье.

[284x600]
Лина Кавальери, 1910-е

[382x600]
Лина Кавальери

[474x600]
Портрет Сары Бернар. Художник Жорж Клэрин.

[422x600]

[362x575]

[295x600]
Эвелин Несбит

[407x600]
Актриса Изабель Джей

[402x600]

Салонные портреты кисти Болдини или Сарджента, блистательные и чуть-чуть циничные, очень часто увековечивали не облик модели, а натюрморты из лент, кружева, драгоценного шитья, плиссированного газа и нежнейшего меха.

[318x600]
"Portrait Of The Countess Zichy". Джованни Болдини.

[482x280]
Витторио Коркос

[316x600]
"La Femme". Джакомо Гроссо

[482x366]

[482x389]
Дворец велосипеда в Булонском лесу. 1900 г. Жан Беро.

[438x600]
Антонио Манчини

[341x600]
Джованни Болдини

[482x360]
Джованни Болдини

[468x600]
Витторио Коркос

[306x600]
Миссис Ховард-Джонстон. Джованни Болдини

[318x600]
Портрет Донны Франко Флорио. Джованни Болдини

[327x600]
Портрет синьоры Конча Де Осса. Джованни Болдини

[424x600]

[408x600]

[406x576]

[406x576]

Кроме дорогостоящих выходных костюмов, на изготовление которых расходовали десятки метров креп-жоржета, креп-сатина и шифона серых, сиреневых и фисташковых тонов начало «Прекрасной эпохи» отмечено созданием новых форм одежды, предназначенных для визитов, пеших прогулок, скачек и путешествий.

При создании основы подобных нарядов использовалась схема костюма-tailleur, который сейчас называют деловым костюмом, а в старинных журналах – костюмом-тальер. Сам термин «tailleur» появился в 1885 году во французском журнале мод, а первый такой, по назначению и эстетике оформления, костюм был сшит английским портным Редферном, приехавшим в Париж в 1881 году. Для принцессы Уэльской, жены будущего короля Англии Эдуарда VII, Редферн эскизно скопировал мужской костюм, разделив традиционное для высшего сословия платье на двойную юбку и корсаж с баской, но без всяких украшений. Постепенно корсаж превращается в жакет, который надевают на жилет или прямо на блузку. К 1900 году костюи-tailleur носят с утра до вечера, меняя полумужские рубашки с накрахмаленными воротничками и манжетами на нарядные кофточки с мережками, фестонами, кружевами и фигурными швами. Это первый универсальный костюм XX века. Его можно было найти в гардеробе светской дамы, в шкафу скромной учительницы или жены почтового чиновника и даже в сундуке зажиточной крестьянки.

[412x600]

[398x600]

[432x600]
Иллюстрация в журнале Les Modes, художник DeLosques

[402x600]

[393x600]

Самой удобной верхней одеждой становится плащ-накидка из тяжелой, драпирующейся ткани, поскольку рукав-жиго невозможно втиснуть в рукав пальто, а узорные прабабушкины шали давно вышли из моды.

[482x439]

[414x600]

Появляется первая спортивная одежда, которую рекомендуется делать из шерсти или фланели, чтобы избежать переохлаждения. Об эстетических достоинствах этого костюма говорить не стоит, но принципиально важным было признание обществом новых возможностей женщины. Ей наконец дозволяется покинуть привычную сень «гинекея», удобные кресла и мягкие диваны ради игры в теннис или гольф, приморских пляжей и прогулок на велосипеде. Скандально смелый костюм, предложенный вниманию дам, состоял из кургузого жакетика, рубашки, юбки, под которую прятали шаровары, и задорной шляпки-канотье.

[482x364]

[409x600]

[410x600]

[482x559]

[482x564]

[482x356]

Постепенно стиль «cascadeur» («льющийся подобно водопаду») рубежа двух эпох эволюционирует, освобождаясь от цветочных и растительных реминисценций. Рукава-жиго, прежде чем исчезнуть, спускаются к локтю, сужаются, юбка плотно облегает бедра, трен изящно драпируется и подвязывается лентой, талия перемещается под грудь. Женщина, умевшая быть элегантной в 1900 году и изучавшая для этого искусство ловко подбирать длинный подол, теперь учится ходить мелкими шажками и осторожно спускаться с лестницы. В модах начала XX века, беспомощно эклектичных, уже есть предчувствие и желание радикальных реформ, способных освободить тело.

[407x600]
Герти Миллер, 1912

[412x600]
Глэдис Купер, 1910-е

[411x600]

[467x600]

[436x600]
Это сильно открытое бальное платье из черного тюля поверх белого дюшеса (тяжелой шелковой ткани) дает представление о классическом стиле рубежа веков: изобилие дорогих тканей, легкомысленная прическа и застенчивая поза. Дама в накидке из тончайшей ткани выглядит как бабочка в великолепном коконе.

Потрясающими описаниями костюма ускользающей эпохи и среды его обитания мы обязаны Марселю Прусту, автору эпопеи «В поисках утраченного времени». Он, как летописец, точно фиксирует все поверхностные колебания моды, тревожные изменения, капризы, увлечения и заблуждения. Мода, красивая и безобразная, строгая и кокетливая, естественная и экстравагантная, но всегда таинственно привлекательная, стала одной из героинь романа Пруста, протяженного в пространстве и времени.

«… Вместо сетки из раковин и жемчужин герцогиня украсила волосы простой эгреткой… напоминавшей хохолок птицы. Ее шея и плечи выступали из белоснежной волны муслина, над которой колыхался веер из лебединых перьев, но дальше единственным украшением корсажа служили бесчисленные блестки, металлические, в виде палочек, бусинок, и бриллиантовые, и все платье с … педантичностью облегало тело».

Или:
«… Глядя, как герцогиня идет вдалеке, раскрывает зонтик, переходит улицу, я думал, что теперь в глазах знатоков она не имеет себе равных в искусстве делать эти движения и придавать им особую прелесть. А она все шла и шла… ее тонкий стан… покачивался под шарфом из лилового сюра… я следил за тем, как она расправляла муфту, подавала нищему, покупала букет фиалок у торговки, с таким же любопытством, с каким следил бы за кистью великого художника».

[440x600]

Скрытая страстность этих строк подтверждает то, что мы улавливаем при чтении журналов той поры и специальной литературы о ней – костюм, во всей его полноте, все дальше вторгается в ту сферу жизни, в которой осмысленно трудится человеческая душа.

Изменения структуры, силуэта костюма, его предназначения, оформления, новое отношение к костюму в немалой степени связаны с деятельностью специализированных изданий: журналов, альманахов и газет. В начале XX века появляется великое множество модных журналов, адресованных самым различным социальным группам и способных транспонировать самые прогрессивные идеи до уровня обыденного сознания. Кроме традиционных светских хроник, в которых давались советы дамам, питавшим слабость к крупным жемчугам и поэтам-символистам, стали издаваться недорогие журналы, иногда на серой бумаге, но всегда с хорошими выкройками и умеренными пожеланиями в адрес добродетельных домохозяек и небогатых образованных женщин, желавших быть элегантными. Правда, рекомендации давались непререкаемым тоном, слегка окрашенным иронией.

[337x600]

[338x600]

[406x600]

Целая эпоха пролегла между изданиями типа «Искусства красоты» (1858) небезызвестной Лолы Монтес до «Искусства быть красивой», журнала, выходившего под руководством Лианы де Пужи с 1904 года. Не говоря уже о «Gazette de Bon Ton» Люсьена Вожеля, о «Модах и манерах сегодня» Коррарда и Мейниаля и, конечно, о журнале «Des Dames et des Modes» («О дамах и модах»), чье название было позаимствовано из публицистики XVIII и XIX веков.

С этими журналами сотрудничали известнейшие писатели, поэты и художники, интересовавшиеся миром моды, в котором, как в зеркале, отражались вкусы, идеалы, устремления и нравы эпохи. Теофиль Готье писал о моде вообще и об искусстве грима в частности, Малларме – о женских брюках, а Анатоль Франс – о социальной и исторической роли костюма. В предисловии к первому номеру журнала «Des Dames et des Modes» он обнародовал настоящий манифест, во многом определивший высокий уровень публикаций: «Невозможно познать конкретное общество, не желая узнать моды, царившие в нем. Костюм изобличает нравы и, для примера, наряды гражданок Тальен и Богарне помогают постичь сознание, сформированное Термидором». Этот журнал стал по-новому элитарным благодаря уникальному разнообразию своих интересов. В каждом номере рядом с анализом всех изменений в моде, происшедших за неполные две недели, рядом с описаниями платьев, шляп, перчаток, зонтов и прочих аксессуаров публиковались серьезные статьи Люси Деларю-Мардрус, Поля Маргеритта, Анри Барбюса об искусстве, о месте женщины в нарождающемся веке, о гигиене и развитии промышленности; печатались стихи графини Анны де Нойаль и Жана Кокто.

[482x322]

[482x326]

Одним из авторов журнала становится известный эстетский поэт, граф Роббер де Монтескью, который сочинял свои стихи, унизав пальцы крупным черным жумчугом. Он был из тех, кто смешивает явь и сон, реальную жизнь и театрализованное представление, превращая каждый день в произведение искусства. Поэт послужил прототипом главного героя романа Жориса Карла Гюисманса «Наоборот» (1884), своеобразной библии декадентского символизма, в которой развивается доктрина нового гедонизма. Его личность очаровала и Марселя Пруста, который подарил ему еще одну жизнь в эпопее «В поисках утраченного времени», скрыв древнее имя де Монтескью под псевдонимом барона Шарлюса.

[413x600]
Граф Робер де Монтескью. Художник Джованни Болдини.

В 1913 году неуловимый Габриэль Д'Аннунцио позволил опубликовать в журнале отрывок из своей новой трагедии «Пизанелла, или Благоуханная смерть», премьера которой состоялась через несколько дней в Театре де Шатле.

В крупнейших журналах того времени работали самые одаренные художники-дизайнеры новой волны, выступавшие в тайном соавторстве с парижскими Кутюрье, имена которых было не принято упоминать рядом с зарисовками конкретных моделей. Некоторые из них, как, например, Умберто Брунеллески, станут впоследствии костюмерами или декораторами, некоторые – иллюстраторами и чистыми графиками, как Жорж Барбье, а Пьер Легран, по совету Жака Дусе, с завидным успехом займется переплетным делом.

«Девушка Гибсона»
В начале века одной из самых влиятельных в мире была женщина не из плоти и крови, а та, что вошла в жизнь благодаря рисункам Чарлза Дана Гибсона. С 1890 по 1910 г. он сотрудничал с журналом «Colliers», куда регулярно поставлял шаржи, отражающие реакцию буржуазного общества на эмансипацию женщин. Главное место в них всегда занимала фигура спортивной и интеллигентной, красивой и сохраняющей свой стиль молодой женщины, которая вскоре под именем «Девушка Гибсона» стала идеалом американских и английских женщин и мужчин. Она побуждала своих современниц не только заниматься спортом - теннисом, плаванием или верховой ездой, но и садиться за руль автомобиля.

[482x331]

[482x344]

[400x543]

[405x600]

[402x600]
Камилла Клиффорд - её поразительная красота и совершенная фигура в виде песочных часов скоро привлекла к ней внимание, и она стала сенсацией как истинное воплощение девушки Гибсона.

Облик

Просвечивающая нежная кожа и осиная талия - вот что было самым важным для красавиц на рубеже столетий. Убийственно тесный корсет деформировал внутренние органы и часто вызывал проблемы с пищеварением, приводил к тяжелым болезням, а иногда к смерти. Столь же опасным было и использование отбеливающих средств, содержащих мышьяк и свинец. Однако что значила смерть телесная в сравнении со смертью для общества?

[482x596]

Женщины, которых мужчины выбирали в жены, должны были выглядеть скромно и естественно. Поэтому все искусственное, косметика или краска для волос, считалось предосудительным. По меньшей мере официально. С другой стороны, совершенно недопустимо, чтобы кожа была загорелой или хотя бы слегка покрасневшей от солнца, как у людей рабочего сословия. Она должна быть белоснежной, так что жидкие отбеливатели и осветляющие кремы были необходимы, так же как и белая рисовая пудра. Дополнительно подрисовывались голубовато-фиолетовые жилки на висках, шее и декольте.

[407x600]
Леди Оттолайн Моррелл. Типичная прическа из высоко забранных волос, куда, как правило, добавляли и искусственные пряди, называлась Гэйнсборо.

[412x600]

Считалось, что седые волосы делают юными. Прямые волосы указывают на своевольный характер. Слегка волнистые, забранные в пышную прическу более привлекательны, и, чтобы добиться нужного эффекта, использовались щипцы для завивки, перманент, накладные пряди волос.

Самым подходящим ароматом для очаровательной дамы, одетой в платье пастельных тонов, был запах лаванды - чистый, свежий и успокаивающий. Ногти на руках доводили до блеска с помощью специальной полировальной пасты.

[470x600]

[449x600]

Феминистки добиваются того, что использование декоративной косметики становится допустимым с точки зрения общества. Их борьба за признание нравственного превосходства и естественной красоты женщины приводит к тому, что первые суфражистки выглядят очень ухоженно, хорошо одеты' и искусно подкрашены.

Чем более видное и независимое положение занимают женщины, тем больше они подражают феминисткам. Актрисы, привыкшие в ярком свете рампы к театральному гриму, вскоре выступают за обилие румян и при дневном свете. Женщины из буржуазных кругов отваживаются использовать театральную помаду, краску для ресниц, карандаш для бровей и подкрашивают волосы хной по последнему крику парижской моды.

Кумиры

Образцами для подражания, влиявшими на моду начала века, были актрисы, и естественной ареной от кутюр был театр, позволявший рассмотреть шедевры высокой моды при оптимальном освещении. Это относилось не только к сцене, но и к ложам. В Париже свет в зрительном зале обычно оставляли и во время представления. Таким образом, дамы света и полусвета могли показать себя в обществе. Хорошим тоном считалось не появляться дважды в одном и том же платье.

Лучшими клиентками кутюрье были актрисы. Для них создавались самые дорогие костюмы, в которых они блистали на сцене да и в частной жизни, протекавшей более или менее публично. Именно они окружали себя неслыханной роскошью.

Превосходила всех Сара Бернар (1844-1923), величайшая звезда театра, и ее исполнение ролей Тоски, Жанны д'Арк или Федры незабываемо. Для ее первой роли травести в «L'Aiglou» («Орленке») в 1900 году создал костюм молодой Поль Пуаре. Пылкий юноша позволил себе высказать неосторожное замечание в адрес актрисы, которой тогда было около пятидесяти пяти лет, и она больше, чем кто-либо, была известна в мире моды. В конце концов это стоило ему места помощника у знаменитого кутюрье Дусе. Эта роль принесла Саре Бернар очередной ошеломительный успех. Даже позднее, после ампутации ноги, она оставалась самой желанной клиенткой домов моды, несмотря на ее привычку отдавать эксклюзивные туалеты своей помощнице для переделки по собственному вкусу.

[437x600]
Сара Бернар. Фото Надара.

Другая великая трагедийная актриса этой эпохи, итальянка Элеонора Дузе (1858-1924), напротив, демонстрировала безграничную верность. Она принципиально одевалась у Ворта, а когда ее вкусу однажды не угодили, она извинилась за отказ от платья, прислав длинное вежливое письмо, в котором не меньше пятидесяти раз повторялись слова «к сожалению».

[394x600]
Элеонора Дузе

[482x367]
Портрет Элеоноры Дузе. И. Е. Репин. Уголь. 1891 г.

Не только в Париже, но и в других крупных городах мира мода играла важную роль в театре.

Когда в 1900 году «Harper's Bazaar» назвал Элси де Уолф (1865-1950) самой хорошо одевающейся женщиной на американской сцене, многие иронизировали, что это всего лишь экстравагантный гардероб, который позволяет скрыть весьма посредственную игру актрисы. Сама она, всегда появлявшаяся как на сцене, так и в жизни в последних моделях от Дусе, Ворта или Пакен, быстро поняла, в чем заключается ее настоящее призвание: она занялась внутренней отделкой помещений и своим пристрастием к светлым цветам и практичности опрокинула подгнившие устои викторианской эпохи. Вплоть до ее смерти в возрасте 85 лет по обе стороны Атлантики ее считали законодательницей хорошего вкуса.

[478x575]
Элси де Уолф

В Берлине актриса без богатого гардероба не имела никаких шансов получить ангажемент, так как она сама должна была обеспечить себя сценическими костюмами. А поскольку там, как и повсюду, предпочитали видеть модели парижских кутюрье, то у актрис не было иного выхода, кроме как влезать в долги и отыскивать дополнительные заработки. Неудивительно, что эта профессия приобрела дурную славу. Лишь государственный закон о театрах 1919 года освободил актрис от кабалы кутюрье: отныне владельцы театров были обязаны сами заботиться о театральных костюмах. Правда, оставалась публика, которая и вне театра хотела видеть звезд во всем блеске и славе, и любимицы театралов, такие как Фритци Массари, Клэр Уолдорф (1884-1957) и Аста Нильсен, не обманывали их ожиданий.

Помимо актрис, на одежду и внешний облик женщин огромнейшее влияние оказывали танцовщицы. Более того, именно они в конечном счете изменяли моду. Айседора Дункан (1878-1927) и Мата Хари (1876-1917) были среди первых, кто смело предстал перед публикой почти обнаженными, прикрытыми лишь вуалью, что побудило Поля Пуаре избавить женское тело от корсета.

[441x600]
Айседора Дункан

[386x600]

[374x600]
Мата Хари

Айседора Дункан раньше всех решилась предстать на сцене без корсета и босиком. Американцы были в шоке. Настоящая слава пришла к ней в Европе, куда она приехала в 1901 году с труппой великой американской танцовщицы Лойе Фуллер. После триумфального кругосветного турне и многих бурных романов Айседору постигли жестокие удары судьбы: два ее ребенка утонули в Сене, третий родился мертвым, а богатый спутник оставил ее. Смерть ее достойна легенды: в 1927 году в Ницце длинный красный шарф с бахромой, расписанный вручную, намотался на обод колеса спортивного кабриолета, в котором ехала Айседора, и задушил великую танцовщицу.

Две женщины - одна любовь

Эдит Уортон (1862-1937) затеяла неслыханно рискованное предприятие — она написала книгу, хотя в ее кругах это не было принято. Более того, она имела успех и стала первой женщиной, получившей Пулитцеровскую премию за роман «Век невинности», по которому в 1993 г. Мартин Скорсезе снял фильм. Проникновенное описание жизни обеспеченных женщин на рубеже столетий натолкнуло читательниц на мысль расширить рамки своей свободы. Ее также считают первооткрывателем «дизайна интерьера», области, куда впоследствии за ней последовали многие, в том числе Элси де Уолф. Основополагающая книга Эдит Уортон «Дизайн дама», написанная в 1897 г., переиздается по сей день.

[466x600]
Эдит Уортон, 1905

[400x600]
Эдит Уортон

[369x600]
Portrait Of Rita De Acosta Lydig. Джованни Болдини

[482x404]
Рита де Акоста Лайдиг. Фото Барон Адольф де Мейер, 1913

Рита де Акоста Лайдиг (1879-1929) - испанка, родившаяся в Нью-Йорке, была одной из самых красивых и элегантных женщин своего времени, а устраиваемые ею приемы - самыми изысканными. Жизненные пути своенравной Риты и интеллектуальной Эдит пересекались как в Нью-Йорке, так и с 1908 г. в Париже, куда они обе переселились, и некоторое время им приходилось делить между собой расположение дипломата и эстета Уолтера Берри, который в течение двадцати лет был любовью Эдит. Еще больше задевало Эдит, что Рита попыталась составить ей конкуренцию и как писательница. «Обители трагедии» - называлась книга, которую она опубликовала в 1927 г. Больная, покинутая всеми великими любовниками и пережившая финансовый крах, прекрасная Рита, которая ничего не любила больше своей коллекции обуви (сегодня она в Музее современного искусства в Нью-Йорке), посвящает последние годы жизни благотворительности и борьбе суфражисток за права женщин.

Источники: Л.М.Горбачева "Костюм XX века: от Поля Пуаре до Эммануэля Унгаро"; Шарлотта Зелинг "Мода: Век модельеров"

Ссылки: La_belle_epoque