Что у нас с ними общего, спросил Психолог, показывая на кучку детей на самокатах, роликах, и велосипедах.
Нам всем крупно не повезло?, неуверенно предположила я, потому что это были детки странноватой секты (она не вызывает у меня доверия, потому что они уж очень мирно себя ведут – только едят, что хорошо видно через стеклянные стены, и еще вот деток выгуливают).
Нет, сказал Психолог гордо. Просто мы все на колесах!


Я сходила к психиатру с неутешительными результатами и присоединилась. Точнее, присоединяюсь. Никогда бы не подумала, что добыть клоназепам это такое большое дело. Когда спрашиваешь, аптекарши как-то сразу стремятся послать. Если спрашивать, помахивая рецептиком, стремятся послать поагрессивней. Я что-то не знаю о клоназепаме?


Один день, а уже хорошо. Я пять часов тупила в экран ноутбука Психолога, пока он тупил, оформляя очередные бумажки по поводу диссертации. На шестом часу он посмотрел на мое фиолетово-черное лицо и решил, что я умерла. Мы еще немного помолчали, и я наконец решила заговорить.
- Я кажется знаю, что написать вон в том поле.
На тот момент Психолог пытался заполнить графу «краткое содержание». Три часа пытался. За два он сродил несколько страниц чистого текста, а потом еще час сокращал и сокращал, потому что компьютер говорил, что это слишком много, и так тоже много, и все еще много – но сколько именно нужно написать, говорить отказывался.
- Ну.
- Это в стихах.
«Скок-поскок
Говна кусок».

И немедленно написал.

Я кажется знаю, почему нам запретили алкоголь и наркотики. Нафига еще они нужны, при таком-то состоянии.