Я начисто притворства лишена,
когда молчу со взглядом напряженным,
как лишена притворства тишина
беззвездной ночью в городе сожженном.

Он, этот город,- прошлое мое.
В нем я почти ни разу не смеялась,
бросалась то в шитье, то в забытье,
то бунтовала, то опять смирялась.

Я жить старалась из последних сил,
но, отвергая все живое хмуро,
Он, этот город, на меня давил
угрюмостью своей архитектуры.

В нем изнутри был заперт каждый дом.
В нем было все недобро умудренным.
Он не скрывал свой тягостный надлом
и ненависть ко всем, кто не надломлен.

Тогда я ночью подожгла его.
Испуганно от пламени метнулась,
и ты был просто первым, на кого
я ,убегая, в темноте наткнулась,

Ты обнял всю дрожавшую меня,
и я к тебе безропотно прижалась,
еще не понимая, не любя,
но, как зверек, благодаря за жалость,

И мы с тобой пошли... Куда пошли?
Куда глаза глядят. Но то и дело
оглядывалась я,как там, вдали,
зловеще мое прошлое горело.

Оно сгорело до конца, дотла.
Но с той поры одно меня тиранит:
туда, где неостывшая зола,
меня, как зачарованную, тянет.

Там пусто и темно!
О, прошлого таинственная сила!
Я не могла его любить само,
ну а его руины - полюбила.

Могущественны пепел и зола.
Они в себе, наверно, что-то прячут.
Над тем, что так отчаянно сожгла,
по-детски поджигательница плачет.