Я оглядываюсь назад, всем сердцем желая увидеть там хоть что-то стоящее...
Твой образ, единственное, что следовало бы помнить из моей никчемной жизни, постепенно растворялся в темном клубящемся дыме, который вот-вот завесит траурной вуалью всю мою жизнь. И тогда не останется ничего, кроме бесполезного существования, возможности дышать, но не знать, ради чего впускать в свои легкие свежий воздух и выпускать отравленный. Ради чего знать, что сердце все ещё производит удары, разгоняя алую горячую кровь по венам. Ради чего, если тебя нет рядом... Ты сейчас где-то далеко-далеко от бесконечно хмурой Москвы и, должно быть, счастлива. Или думаешь, что счастлива, выдавая иллюзию за реальность. Нет, я уверен, ты счастлива. Я до безумия хочу в это верить, иначе мне становится слишком страшно. Ты не должна страдать, твою жизнь должно наполнять абсолютное счастье, доступное лишь избранным. Во сне я почему-то все реже вижу твое лицо, теперь уже только фигуру, силуэт, но присутствуешь ты в каждом моем сне, ведь без тебя он не имел бы никакого смысла. Зачем бы я все эти годы ложился спать, не будь у меня надежды увидеть тебя, почувствовать рядом. В своей жизни я наделал чересчур много глупейших ошибок, за которые пришлось платить слишком дорого. Такая цена оказалась мне не под силу, я не смог. Все эти холодные пустые годы одиночества мне помогла пережить музыка. Знаешь, я ведь играю каждый день после работы. Беру в руки гитару и начинаю перебирать струны, воображая, что рядом ты, и мы поем наши песни. Но тебя нет. Ты никогда не переступишь порог моей маленькой квартирки, никогда не коснешься кончиками пальцев моей щеки, на твоем лице не заиграет та, до боли мне знакомая, улыбка. Я помню очертания дня, когда видел тебя наяву последний раз в жизни. Тогда знал я, что больше мы не встретимся, но ничего не смог поделать.
Если бы ты только могла увидеть мои глаза, то сразу бы все поняла. Слова в ту же секунду стали бы лишними и покинули нас навсегда. Мы бы могли вечно говорить взглядами, не имея возможности и желания солгать. Мы бы сделались глухими, чтобы не слышать странных звуков, складывающихся в слоги, а затем в слова. Мы бы оставили их для других, ведь нам бы они были больше не нужны. Мы создали бы свой мир, в котором не имели бы силы никакие законы, кроме закона любви. Мы бы всегда держались за руки, боясь отступить даже на шаг и потерять столь необходимые глаза в серости дождливых дней. Мы бы чувствовали биение нашего сердца, которое было бы у нас одно на двоих. Нам никогда не становилось бы скучно или тоскливо. Мы могли бы стать по-настоящему счастливыми, и горе, видя наше безмерное счастье, обходило бы нас стороной. В нашем мире круглый год цвели бы прелестные, как и ты сама, цветы, а соловьи, устроившись на ветвях деревьев, пели бы невероятной красоты песни о любви. Мы дали бы жизнь милейшему созданию с твоей улыбкой и моими глазами, которое щедро одаривали бы лаской и нежностью, на какую только были бы способны. Мы бы заботились об этом создании до тех пор, пока оно не встретило бы любящего и любимого человека, чтобы создать свой мир, похожий, но отличный от нашего мира. Мы всегда-всегда были бы вместе и любили бы друг друга так сильно, что существу, которое никогда не испытывало это великое чувство, невозможно было бы даже вообразить силу нашей любви. Если бы ты только могла увидеть мои глаза... ты бы смогла простить.
Ты высвободила свою ладонь из моих рук, крепко сжимавших её, покачала головой и ушла по аллее, обрамленной рыжими деревьями, готовыми сбросить листву. Ты уходила в осень, а я смотрел тебе вслед и ничего не мог поделать. Ты не верила моим словам, а в глаза заглянуть не могла. Твой силуэт постепенно растворялся в бесконечном листопаде, твои волосы трепал ветер, и я до боли завидовал ему, ведь он мог прикасаться к тебе, а я уже нет.
Я не знаю, простила ли ты меня, да и помнишь ли ещё. Я оглядываюсь назад, всем сердцем желая увидеть там хоть что-то стоящее, но вижу лишь пустоту, в которой твой образ растворился навсегда.