Вот допустим, ему шесть, ему подарили новенький самокат. Практически
взрослый мальчик, талантлив и языкат. Он носится по универмагу, не
разворачивая подарочной бумаги, и всех вокруг задевает своим крылом.
Пока какая-то тетя с мешками по пять кило не возьмет его за плечи, не
повернет лицом, и не скажет надрывным голосом с хрипотцой : "Дружок, не
путайся под ногами, а то ведь в ушах звенит." Он опускает голову,
царапает "извини" и выходит. Его никогда еще не ругали.



Потом он растет, умнеет, изучает устройства чайников и утюгов. Волосы у
него темнеют, он ездит в свой Петергоф, он рослый не по годам, и мать за
него горда и у первого из одноклассников у него пробивается борода. То
есть он чувствует, что он не из "низких тех", в восемнадцать поступает в
элитнейший Политех и учится лучше всех. Но однажды он приезжает к
родителям и застает новорожденную сестренку и сестренкину няню. Она
говорит: "Тихо, девочка спит." Он встряхивает нечесанной головой и
уходит и тяжко сопит, он бродит по городу, луна над ним - огромный
теплый софит. Его еще ниоткуда не выгоняли.



В двадцать пять он читает лекции, как большой, его любят везде, куда бы
он ни пошел, его дергают, лохматят и теребят, на е-мэйле по сотне писем
"люблю тебя", но его шаблон - стандартное черта-с два, и вообще надоела,
кричит, эта ваша Москва, уеду туда где тепло, и рыжее карри. И когда
ему пишут про мучения Оль и Кать, он смеется, и сообщает: "мне, мол, не
привыкать". Он вообще гордится тем, что не привыкает.



И, допустим, в тридцать он посылает всё на, открывает рамы и прыгает из
окна - ну, потому что девушка не дала или бабушка умерла или просто
хочет, чтобы про него написали "Такие дела", или просто опять
показалось, что он крылат - вот он прыгает себе, попадает в ад, и
оказывается в такой невероятно яркой рыже-сиреневой гамме. Всё вокруг
горят, страдают и говорят, но какой-то черт ворчит: "Погоди еще." и
говорит: "Чувак, не путайся под ногами." И пинает коленкой его под зад.



Он взлетает вверх, выходит, за грань, за кадр.

Опирается о булыжник, устраивается на нем уютно, будто бы на диванчике.

Потом поднимает голову.

Над головой закат.

И он почему-то плачет, и тычется носом в пыльные одуванчики



Аля Кудряшева