Он давно уже муж, а Она год не первый жена,
Штампы блекнут на гладких,
Как будто бы важных страницах,
Хоть душой Он один, и Она, если честно, одна,
Люди верят бумаге,
И плохо читают по лицам.

Он пьёт кофе, когда полнолунье и надо бы спать,
И давно позабытое
Вдруг вспоминается. Странно…
Он, конечно, циничен, совсем разучился мечтать,
Но мечты лучше глупой зелёнки
Нам штопают раны.

А Она ищет повод, чтоб только попозже домой,
Чтоб не тот же парфюм,
И не те же знакомые тапки,
Чтоб хотя б на один меньше ужин постылый, немой,
На который давно уже
Самые точные ставки.

Он ей хочет набрать, пусть краснеет зазнавшийся штамп,
Пусть Он будет не прав,
Пусть Его поджидают обманы,
Но сейчас Он как будто в ещё не потерянном «там»,
Где Она исчезала
В лиловых прожилках тумана.

И Она Его ждёт, может – встречи, а может – звонка,
Что сказать, как ответить –
Всё это узнаем в дороге,
И пускай обречённо по небу плывут облака,
А знакомые тапки
Всё так же стоят у порога.

Им в тридцатую осень захочется руки сомкнуть,
И решиться на то, что не всякому,
В общем, под силу.
Всё свести в одну точку, вдвоём разделить один путь,
И понять, и познать преимущества «будет»
Над «было».

Катерина Иванова