Вот - рукою подать - благоденствие:
ухватись и впадешь в забытье.
Вот висит уже сотое действие,
ни в кого не стреляя, ружье.
Вот подсчеты: потеряно, пропито,
разбазарено столько-то дней,
конвертация личного опыта
происходит с годами больней.
А, плевать! Лучше выйду на улицу,
все плохое закрою на ключ.

Город. Пасмурный вечер сутулится
от синеющей тяжести туч.
Бог Потопа на небе куражится,
под ногами - река широка.
Я промокла. И счастлива, кажется:
и родители живы пока,
и мелькает гроза фотовспышкою,
и глаза все еще горячи,
и ребенок прижался под мышкою -
а других и не надо причин...
Горизонт золотистою граппою
заливает закат-винодел,
дождь оконные стекла царапает,
доводя до двухсот децибел
силу звука в природе. Но где его
перекрыть тишиной островной...
Лужа корчит лицо лицедеево,
поднимаясь от ветра волной.

До чего же твое праотечество
суетливо, отец Авраам:
чуть зима - и бежит человечество
врассыпную, скорей по домам,
то молитвы, то детские жалобы
вперемешку бубня на бегу.
Да и я о своем рассказала бы,
только вслух не могу, не могу,
безвозвратно теряю звучание,
стоя в центре людской толчеи.
И бессрочная эра молчания
наступает на пятки мои...

Юлия Драбкина