Название: Per aspera ad astra
Автор: Hitomi Miroto
Бета: Hitomi Miroto
Фендом: Harry Potter
Персонажи: Драко Малфой, Люциус Малфой, Нарцисса Малфой, Блейз Забини, Панси Паркинсон, Винсент Кребб, Грегори Гойл, Волан-де-Морт, Белатриса Лестрейндж, Гарри Поттер, Гермиона Грейнджер, Рон Уизли, Джинни Уизли, Джордж Уизли, Фред Уизли, Чарли Уизли, Билл Уизли, Артур Уизли, Молли Уизли, Альбус Дамблдор, Минерва МакГонагалл, Северус Снейп, Рубеус Хагрид, Роланда Трюк, Катберт Биннс, Помона Стебль, Гораций Слизнорт, Ирма Пинс, Сивилла Трелони, Ремус Люпин, Нимфадора Тонкс.
Пейринг: Гарри Поттер/Драко Малфой, Рон Уизли/Гермиона Грейнджер, остальные фоном (если таковые будут)
Рейтинг: R (я все еще думаю над этим)
Жанр: приключения, романтика, ангст
Саммари: шестой год обучения в Хогвартсе. Происходит разделение на «светлую» и «темную» стороны в предстоящей войне. Сможет ли Драко Малфой сделать собственный выбор, если за него уже все решено?
Размер: макси
Статус: в процессе
Дисклеймер: персонажи принадлежат Дж.К.Роулинг, данное произведение — мне.
Размещение: с разрешения автора, не бойтесь спрашивать, он не кусается.
Предупреждение: ООС персонажей
От автора: почти все события, произошедшие после пятой книги, игнорируются, повествование начинается с первого сентября шестого года обучения в Хогвартсе.


Глава 2. Дуэль.

Дни тянулись за днями, скучно, однообразно и мучительно медленно. Каждый из них был до зуда похож на предыдущий и не вызывал почти никаких новых чувств, кроме внезапно навалившейся апатии. Драко не обращал на это внимания — сейчас ему было все равно, лишь бы время тянулось как можно медленнее, отсрочивая неумолимо надвигающуюся неизбежность. Но думать об этом не хотелось, как и до приезда в Хогвартс, собственно. Уроки помогали отвлечься от навязчивых мыслей, безвылазно сидящих в голове. Учеба неожиданно предстала перед ним в новом свете. Занятия стали будто бы интереснее, а материал, который они изучали, проще и, вместе с тем, полезнее. Домашнее задание он делал в библиотеке, практически переселившись туда и благополучно игнорируя свои обязанности как старосты факультета. Панси приходилось оправдывать возложенные на них надежды за двоих, что неимоверно ее злило. Свое недовольство она не стеснялась высказывать своему, так называемому, напарнику, который должен был, по идее, ей помогать, а на деле — отлынивал от работы, каждый раз придумывая для этого все новые и новые причины.
Очередной вечер перед ужином Драко проводил в библиотеке, выстроив вокруг себя неприступную крепость всевозможных справочников и энциклопедий. Он расположился за одним из дальних столов, чтобы никто не подумал его беспокоить. С пожелтевших от старости страниц на читателя смотрели поблекшие буквы, которые едва можно было разглядеть. Но для него это, казалось, не составляло никакого особенного труда, не учитывая, что древний фолиант был целиком написан на латыни. Этот язык давался юному Малфою столь же легко, как и английский с французским, на которых он привык говорить с самого раннего детства.
Вдруг его размышления были прерваны глухим звуком упавшей на пол книги. Не ожидавший такого подвоха, Драко рефлекторно вздрогнул и резко обернулся на источник шума. В проходе, рядом с ближайшим к нему столом, стояла Гермиона Грейнджер и пыталась с наименьшими потерями и как можно аккуратнее поставить на деревянную поверхность внушительную стопку различных томов и томиков, касающихся Истории магии. Удавалось ей это вполне сносно. Из той горы книг, что она притащила с собой, упала всего одна. Даже для парня донести такую тяжесть на столь неблизкое расстояние, не растеряв половину по дороге, казалось проблематичным.
«Наверное, это та самая хваленая гриффиндорская упертость», — с усмешкой подумал Драко, отворачиваясь и краем глаза замечая, как Гермиона подняла томик с пола и, бережно отряхнув его от пыли, аккуратно положила на стол. Отодвинув стул, она бесшумно опустилась на него, придвигаясь чуть ближе. Руки потянулись к той самой книге, неторопливо раскрывая ее примерно на середине и осторожно перелистывая странички. Они тоже пожелтели от времени, а буквы выцвели, почти как у того фолианта, что лежал перед Малфоем, и который он читал уже битый час, но никак не мог заставить себя запомнить хоть предложение из написанного. Устаревшая и давно не используемая «Теория Трансфигурации» оказалась неожиданно нудной и совершенно безынтересной, поэтому Драко с завидной регулярностью отключался от внешнего мира и погружался в собственные мысли.
Прошел уже почти месяц с начала учебного года в школе чародейства и волшебства, и за это время раздумья юного Малфоя уже не ограничивались воспоминаниями о преотвратнейшем лете. Теперь он намного чаще старался концентрировать свое внимание на других, более насущных, проблемах. О них, собственно, по большей части, ему неустанно напоминала Панси, но уж о ком-о ком, а о ней думать не очень-то хотелось. Только вот желания Драко в последние дни совершенно перестали иметь хоть какой-то вес. Так называемые «друзья» все время норовили отловить его и поговорить о чем-то, но получалось это у них плохо. Вернее, не получалось вообще.
— Драко! — раздался над ухом звонкий голос со знакомыми гневными нотками, заставивший половину читающих вздрогнуть от неожиданности.
— Не кричи, Панси, — спокойно отозвался Драко, по-прежнему глядя в книгу и делая вид, что сильно занят. — Мы в библиотеке, если ты не заметила.
— Не мы, а ты, — поправила его Паркинсон, проигнорировав просьбу и не сбавив тона. — Ты опять отлыниваешь от своих обязанностей!
— Это преступление? — флегматично поинтересовался слизеринский староста, прекрасно зная, к чему приведет этот разговор. Он всегда заканчивался одним и тем же.
— Еще нет, но скоро станет! Драко, мне срочно нужна твоя помощь, Блейз меня вообще не хочет слушать.
— Блейз? — В голосе послышались нотки интереса. — Что на этот раз?
— Какой-то пятикурсник из гриффиндора вызвал его на магическую дуэль.
— И когда шоу?
— С минуты на минуту!
— Так почему ты здесь? Иди, посмотри, что они там устроят, вдруг что-то интересное пропустишь, а я потом виноват окажусь.
«Впрочем, как и всегда», — мысленно закончил Драко, для вида переворачивая страницу.
— Значок на твоей груди разве просто очередная безделушка в коллекции? — насмешливо поинтересовалась Панси, и Малфой едва удержался от того, чтобы метнуть в нее надоевшей до чертиков книгой. Паркинсон прекрасно знала, где у него больные мозоли, и не стеснялась по ним топтаться. А в последнее время и вовсе стала злоупотреблять этим, почти выводя из себя — к счастью, самообладание Драко еще ни разу ему не изменило. — Если ты так и будешь здесь сидеть, то тебя снимут с поста старосты.
«Чтоб тебя, Панси…» — прошипел про себя Малфой, сжимая зубы и нарочито расстроено вздыхая.
— Да, это будет весьма печально, — задумчиво кивнул он, откладывая «Теорию Трансфигурации» в сторону, но по-прежнему не глядя на собеседницу. — Особенно, учитывая то, что меня просто некем будет заменить в случае вынужденной отставки.
Всего на секунду повернувшись в ее сторону, Драко ядовито ухмыльнулся и неторопливо поднялся, направляясь к выходу из библиотеки. Он прекрасно знал, что говорил. Заменить его, на самом деле, не мог никто. Ни у кого больше не было столько власти на факультете, как у Малфоя — он в одиночку вполне мог построить весь слизерин по стойке «смирно» и заставить провести так целые сутки, а если понадобится, то и дольше. Даже семикурсники, и те не решались спорить с ним.
Коридоры Хогвартса были почти пусты, если не считать нескольких парочек, прятавшихся по углам от преподавателей. Легкие шаги Драко были слышны только благодаря набойкам на каблуках дорогих фирменных туфель, и их негромкий стук о каменный пол шепотом эха поднимался к сводчатому потолку, теряясь где-то на полпути. Полы летней мантии развевались при ходьбе, а отросшая сильнее, чем обычно, светлая челка так и норовила упасть на глаза, и ее приходилось постоянно смахивать.
Спрашивать, где именно была назначена дуэль, Драко не видел смысла. Насколько он знал Блейза, тот всегда предпочитал для подобных мероприятий берег Черного озера. Выйдя на улицу, Малфой сразу же повернул в ту сторону. Через главные ворота проходить не было смысла — слишком много там обычно лишних глаз, да и огибать всю громаду старинного замка не было ни времени, ни желания.
Все еще почти по-летнему яркое солнце медленно клонилось к закату, направляясь к высоким горам, защищающим Хогвартс. Дул прохладный от воды ветер, донося до неожиданных посетителей запах осени. Любителей вечерних прогулок оказалось всего трое, причем двое из них уже стояли друг напротив друга в полной боевой готовности, направив на оппонента палочки. Драко раздраженно отметил, что не успевает добраться до дуэлянтов, даже если решит перейти на бег, поэтому, не сбавляя шаг, он набрал воздуха в легкие и крикнул, громко и властно:
— Стоять оба! — Голос слизеринского старосты было прекрасно слышно даже безо всякого Соноруса.
Двое парней у воды синхронно замерли и повернули головы в сторону приближающейся к ним фигуры. Одного из дуэлянтов Драко видел впервые, но нисколько этому не удивился. В конце концов, он же не обязан знать всех гриффиндорцев в лицо и поименно. Ему вполне хватало «золотого трио», что постоянно с исправной регулярностью трепало ему нервы. О том же, что это было вполне взаимно и, кажется, даже всех устраивало, он старался не думать.
«Кстати, что-то давно о них ничего не слышно», — проскользнула в голове полуосознанная мысль.
— Десять баллов с гриффиндора, — с тщательно скрываемым удовольствием вынес вердикт Драко, смерив пристальным взглядом парня напротив, когда подошел к дуэлянтам почти вплотную. Перед ним стоял самый настоящий гриффиндорец: растрепанный, с шальным взглядом ярких глаз и судорожно сжатой в пальцах палочкой.
«Боится он меня, что ли?» — насмешливо подумал Малфой, вопросительно вскидывая бровь, не отводя взгляда от пятикурсника. Тот тяжело дышал от едва сдерживаемых эмоций и явно не знал, что сказать. Хотя, нет, знал, конечно, только вот думал, стоит ли произносить это вслух. Скорее всего, так оно и было, если опустить, что слова «гриффиндорец» и «думает» смотрятся в одном предложении довольно странно и звучат как ересь. Слегка обветренные губы юного дуэлянта приоткрылись, словно тот все же решился на вдохновенный монолог, но тут же снова закрылись, так и не нарушив странную тишину.
— Эй, Малфой! — послышался строгий голос за спиной, и через пару секунд перед парнями уже стояла немного запыхавшаяся Гермиона. — Почему ты снял баллы только с одного факультета? — хмуро поинтересовалась она, сложив руки на груди.
— Потому что не Забини затеял эту дуэль, — не задумываясь, ответил Драко, дернув подбородком.
— Но он мог и отказаться.
— Это было бы ниже моего достоинства, — насмешливо, но без тени улыбки произнес Блейз, не двигаясь с места. Стоял он совсем недалеко, всего в паре шагов от спорящих старост, поэтому прекрасно все слышал, как и пятикурсник напротив.
— Тебе не понять, грязнокровка, — презрительно сказал Драко, почти выплюнув последнее слово в лицо Гермионы, объясняя этим оскорблением, почему именно ей не понять. — За мной, Забини, — властно позвал он однокурсника и, развернувшись на каблуках, направился прочь от озера в сторону Хогвартса, не сомневаясь, что Блейз пойдет следом. Распахнутая мантия взметнулась черными крыльями, подхваченная порывом ветра, и легко опустилась обратно, мягко коснувшись полами ног хозяина. Забини, чуть помедлив, чтобы его действия не выглядели, как безоговорочное подчинение, бессознательно скопировал последнее движение товарища и пошел за ним, смотря на идеально прямую спину перед собой.
От подобного Гермиона на какое-то время даже потеряла дар речи. Ничего нового она, конечно, не услышала, да и это был далеко не первый раз, когда ей приходилось терпеть оскорбления от Малфоя, но все же ее не переставало удивлять его поведение. Словно каждый раз видишь нового человека, пусть внешность и не меняется. Только вот в его интонациях или взглядах проскальзывало порой нечто незнакомое, как будто не принадлежащее тому хорьку, которого она знала уже шестой год.
— Десять баллов со слизерина! — крикнула она в спины удаляющимся парням, выходя из ступора, резко опуская руки и сжимая кулаки в бессильном жесте.
— Как угодно, — шепотом, так, что и сам себя не услышал, ответил Драко, усмехнувшись, и легко взбежал вверх по ступенькам, скрывшись в полумраке школьного коридора.

***

В гостиной слизерина стояла неестественная тишина. Молчали все, не решаясь даже громко дышать. Здесь собрался весь факультет без исключения, но даже первокурсники, которые просто обязаны были начать перешептываться между собой уже через пять минут тяжелого безмолвия, сидели, не издавая ни звука. Студенты разместились, кто куда: кресел и диванов на всех изначально не было предусмотрено, поэтому большая часть народа устроилась прямо на полу или на ступеньках небольшой лестницы напротив входа, где у большого камина стоял Драко Малфой. Его тяжелый внимательный взгляд без особого интереса скользил по знакомым лицам, не задерживаясь ни на одном дольше секунды. Со стороны складывалось такое впечатление, будто он и сам не до конца понимает, почему вокруг него вдруг собралась такая толпа. Но это было всего лишь заблуждение каждого, кто плохо знал старосту слизерина. Тот никогда ничего не делал просто так, не преследуя какой-то цели, поэтому и в этот раз все были убеждены, что случилось нечто достаточно важное, чтобы созвать в общей гостиной весь факультет разом.
— Я думаю, что вы уже поняли причину этого небольшого собрания, — начал наконец Драко, прислоняясь к стене за своей спиной и обводя толпу быстрым полувопросительным взглядом.
Ответом стало все то же молчание, что царило и раньше. Даже если студенты и поняли ту самую причину, то решили промолчать. Раз уж Малфой начал говорить, то перебивать его не стоило.
— У меня к вам всего один вопрос, — обманчиво спокойным и ровным голосом продолжил староста, уперев руки в бока. — Что вы творите?
Ученики переглянулись. Кто-то смотрел непонимающе и удивленно, а кто-то отводил глаза, явно начав наконец понимать, к чему приведет разговор.
— А что? — тупо спросил Кребб, искренне недоумевая, в чем дело.
— А то, Кребб, — протянул Драко, легко отталкиваясь от стены и медленно начав расхаживать по небольшому островку свободного пространства, оставленного ему у камина, — что вы все, кажется, плохо отдаете себе отчет в собственных поступках. И это касается не только тебя — это касается всех.
Остановившись напротив Забини, сидящего на полу в первом ряду благодарных слушателей, Малфой бросил на него короткий и весьма красноречивый взгляд.
— Вы пытаетесь кому-то что-то доказать? — спросил он, не обращаясь ни к кому в отдельности и ко всем сразу. — Зачем все эти демонстрации и бессмысленные рисовки? Кто просил взрывать котел на Зельеварении? Зачем подсыпать не то удобрение в редкое растение на Травологии? И носиться по коридорам, сбивая преподавателей с ног? Это вызов лично мне или война всему Хогвартсу? Давайте, скажите это прямо сейчас, пока я еще готов вас выслушать.
Тишина по-прежнему была гробовой, только теперь в ней слышались едва уловимые нотки вины и даже пристыженности. Студенты сидели, понурив головы, все, как один, не решаясь посмотреть на Малфоя, словно он был судьей, читающим смертный приговор. Его взгляд стал, казалось, еще тяжелее, чем в самом начале воспитательной беседы, и больше не был поверхностным. Он внимательно всматривался в каждое лицо, припечатывая к полу любого, кто осмеливался поднять глаза. Ответа так и не последовало.
— Я жду, — с нажимом поторопил своих подопечных Драко, скрещивая руки на груди и недовольно хмурясь. Ни одного лишнего вздоха, ни одного постороннего звука он так и не услышал. — Вы меня разочаровываете. Где же вся ваша тяга говорить, когда надо и не надо? Кстати, кто из вас болтал на уроке МакГонагалл так громко, что в соседнем классе слышались предположения о том, какого цвета шерсть у нее под хвостом? Я что-то не припомню фамилии, хотя мне их, кажется, даже называли. Куда делась ваша решимость и бесстрашие? Некоторые вообще расхрабрились настолько, что решили поучаствовать в дуэлях. Чувствую, я так и не дождусь ответа ни на один из своих вопросов, — уверенно закончил Малфой, недовольно дернув подбородком. — Вы все, как малые дети — сперва наломаете дров, а потом думаете о последствиях. И еще смеете удивляться, что факультет теряет баллы. У меня нет ни малейшего желания сегодня вечером видеть хоть кого-то из вас. — Внимательный взгляд серых глаз подмечал каждую незначительную деталь: кто-то бессильно сжимал кулаки, кто-то кусал губы, кто-то просто смотрел в пол остановившимся взглядом. Староста взирал на свой факультет, стараясь скрыть, насколько ему был противен их жалкий сейчас вид. Потерянные, они все не знали, куда им деться, чтобы больше не пришлось выслушивать отнюдь не беспочвенные обвинения. Драко презрительно скривился. «Слизеринцы не должны быть такими, как этот сброд», — подумал он, решив озвучить следующую мысль вслух. — Как вы вообще попали в слизерин?
Вопрос повис в воздухе, как и все предыдущие, что были заданы этим вечером. Не надеясь на реакцию, Драко уверенно перешагнул через чужие ноги, всем своим видом показывая, что разговор на сегодня окончен, но тема все еще не закрыта. Опомнившись, студенты постарались как можно быстрее и бесшумнее отодвинуться с дороги строгого старосты, провожая его виноватыми взглядами.
«Кажется, это единственный человек, который способен разбудить в слизеринцах хоть какое-то подобие совести», — с невеселой усмешкой подумал Блейз, когда дверь за Малфоем закрылась с мягким щелчком.
— Поздравляю, — притворно бодрым тоном произнесла Панси. — Надеюсь, вы добились того, чего хотели.
Ее легкие шаги заглушил мягкий ковер на полу, и она скрылась за поворотом в спальни девочек.
Остальные будто только этого и ждали. Голос Паркинсон вывел студентов из своеобразного транса, в который их отправил недолгий монолог Драко, и они зашевелились, как сонные мухи, медленно расползаясь по своим углам. Кто-то отправился в комнаты, кто-то остался в гостиной, но большинство скрылось за входной дверью, судя по всему, предпочитая обдумывать все услышанное по дороге в Большой Зал. Все-таки ужин никто не отменял.

***

В гостиной гриффиндора все было, как всегда. Первокурсники носились по кругу, дразня и подгоняя друг друга, ученики постарше смотрели на них снисходительно, сидя на диванах и креслах и разговаривая между собой на отвлеченные темы. В углу за шахматным столом кто-то задумчиво смотрел на доску, изредка бросая внимательные взгляды на своего противника.
Эту идиллию разрушил звук отъезжающего в сторону портрета и звонкий голос Гермионы:
— Да как ты мог вообще до такого додуматься!
Все, кто был в помещении, тут же повернули головы в сторону входа. Ребятня остановилась, запыхавшись, и уставилась на разозленную старосту. Та даже не обратила никакого внимания на воцарившуюся вдруг тишину, продолжая строго отчитывать вяло плетущегося за ней пятикурсника.
— Разве тебя не предупреждали, что дуэли в школе запрещены? Или ты решил, что правила писаны не для тебя?
Парнишка старательно прятал взгляд, отворачиваясь от внимательных глаз Гермионы. Ему пришлось выслушивать подобные вопросы всю дорогу от озера до башни, и он наивно полагал, что поток праведного гнева со временем иссякнет. Теперь же, зайдя в родную гостиную, горе-дуэлянт понял, что сильно ошибался.
— Нет, ну это только подумать: вызвать на дуэль слизеринца!
— Да он сам меня спровоцировал! — не выдержал наконец пятикурсник, вскидывая голову.
— И как же, хотелось бы мне знать?
— Он… ну… — Вспыхнувшая на секунду решимость как-то быстро сошла на нет, и горящий взгляд мгновенно потух, наткнувшись на строгий тон старосты. — Он оскорбил мою семью… — почти шепотом заставил себя закончить гриффиндорец, сжимая кулаки.
— Это не повод для дуэли, — отрезала Гермиона, скрещивая руки на груди. — Он же слизеринец! Нельзя так реагировать на их слова и поддаваться на провокации.
Воцарилось молчание. Судя по всему, оправдаться парню было нечем. Остальные не решались вмешиваться, разумно рассудив, что это не их дело, хотя многим и хотелось вступиться за несчастного студента, которого отчитывала староста.
— Скажи спасибо, что дело ограничилось всего лишь десятью баллами, — припечатала Гермиона и, развернувшись, направилась в угол гостиной, где стоял шахматный стол. — Привет, ребята, — поздоровалась она и устало опустилась на стул рядом.
— Привет, Герм, — отозвались игроки хором.
— Что случилось? — первым задал мучающий обоих вопрос Гарри, находившийся ближе к окну и дальше от подруги, а значит, в большей безопасности от возможной новой вспышки.
— Этот мальчишка вызвал на дуэль Блейза Забини из слизерина! — недовольно пожаловалась Грейнджер, осторожно опираясь локтями о стол.
— Ну и правильно! — подал голос Рон, переглянувшись с другом напротив, но не заметив его предупреждающего взгляда. — Давно пора было кому-нибудь из них урок преподать.
— Рональд Уизли, — обманчиво спокойным тоном начала Гермиона, переводя на него тяжелый взгляд и припечатывая юношу к стулу. — Ты случайно не напомнишь, какое наказание ожидает дуэлянта?
— Эээ… Баллы снимут?
— Не только, но и это тоже. Около сотни баллов потерять можно легко. Но кроме этого могут и из школы отчислить.
— Это плохо, — с самым серьезным видом кивнул Рон, делая вид, что все понял и полностью осознал идиотизм произнесенных им чуть раньше слов. — Ты молодец, что не дала Стивену совершить такую глупость.
— Ты ведь не дала? — осторожно уточнил Гарри, заглядывая в глаза подруги.
— Не я, — вздохнула та, отворачиваясь от обоих и принявшись изучать шахматную доску, словно впервые видела ее. — Это сделал Малфой. Я бы просто не успела добежать так быстро. Да и вообще, если бы он не сидел в библиотеке, и к нему не прибежала жаловаться Паркинсон, мне бы стало известно об этой дуэли только за ужином. Или еще позже, когда уже невозможно было бы что-то исправить.
— А эти-то откуда узнали? — удивленно вскинул брови Рон, растеряно хлопая глазами.
— Видишь ли, в слизерине Малфой — главный, и весь факультет разве что за каждый свой шаг не отчитывается лично перед ним. А Паркинсон вроде бы его невеста. Так что нет ничего удивительного в том, что они всегда знают, что происходит в этом гадюшнике. Да и, к тому же, Забини им вроде как друг.
— Если слизеринцам вообще доступно такое понятие, как дружба, — фыркнул Уизли, откидываясь на спинку стула и скрещивая руки на груди.
— Ну они ведь тоже люди, — пожал плечами Гарри, облокачиваясь на стол и подпирая ладонью щеку. — Хоть и такие…
— Сволочи? — усмехнувшись, предположил Рон, мгновенно пожалев о сказанном, когда Гермиона метнула на него яростный взгляд.
— Можно и так сказать, — неопределенно пожал плечами Поттер, не заметив движения подруги, когда она собиралась уже отвесить ему подзатыльник, но в последний момент передумала.
— Знаете что? — произнесла Грейнджер, нахмурившись. — Никогда не думала, что скажу это, но Малфой сегодня поступил справедливо.
— В смысле? — оторопело спросил Гарри, выпрямляясь.
— В прямом. Он снял баллы только с нашего факультета за то, что Стивен поступил, как идиот. Да и снял-то всего лишь десяток, а не сотню, как мог бы. И был бы прав, кстати.
— Не верю, — ошарашено выдохнул Рон, уронив руки на колени. — Ты, что, поддерживаешь этого хорька?!
— Нет, Рональд, — терпеливо поправила его Гермиона. — Я всего лишь говорю, что в этот раз он поступил справедливо.
— Но он не снял баллы со своего факультета! Только с нашего! — встрял в начавшийся спор Гарри. — Это уже отнюдь не справедливость, Герм.
— Я уже все вам объяснила минуту назад, — произнесла Грейнджер и поднялась со своего места, ясно давая понять, что разговор окончен. — И, кстати, слизерин тоже потерял сегодня баллы, чтоб вы знали.
— Что это с ней сегодня? — растеряно спросил Рон, когда подруга вышла из гостиной.
— Плохое настроение? — предположил Поттер, непонимающе глядя на закрывшийся портрет.
— Не думаю, что дело именно в этом.
— А может, и не только в этом.
— Может, — согласно кивнул Рон, бросив взгляд на шахматную доску и тихо усмехнувшись. — Это мат, дружище.
— О, и правда, — не удержался от улыбки Гарри, протягивая руку через стол и пожимая крепкую ладонь приятеля.

***

Солнце уже давно закатилось за горизонт, и в спальне мальчиков царила темнота. Пурпурные пологи были опущены и тяжелыми складками ниспадали с деревянного каркаса, почти касаясь пола. Размеренное дыхание обитателей комнаты едва слышалось, заглушаемое плотной тканью. Все мирно спали.
Только одному студенту так и не удалось заснуть, как бы он ни старался. Усталость давила на виски, отзываясь глухой болью в голове, но, даже несмотря на это, сон не шел. Круглые очки в роговой оправе привычно лежали на тумбочке неподалеку от красно-желтого галстука, а их хозяин раскинулся на постели, спрятав руки под подушку, и бездумно смотрел вверх невидящим взглядом. В царившем мраке различить очертания предметов даже с хорошим зрением не представлялось возможным, что уж говорить о близоруком Поттере, который даже днем иногда подслеповато щурился. За долгие годы это стало уже привычкой, и сам он этого никогда за собой не замечал, а если кто говорил ему, то просто тушевался и опускал взгляд, отворачиваясь.
Но сейчас, ночью, когда не нужно было ничего разглядывать, Поттер смотрел прямо перед собой широко раскрытыми глазами и думал. Перед внутренним взором мелькали лица и события различной степени давности, но ни на одном ему сосредотачиваться не хотелось. Так же, как не хотелось вспоминать минувшее лето.
Все было, кажется, как и всегда: Дурсли со своими вечными придирками и хроническим недовольством племянником, а затем Нора с ее многочисленными обитателями, улыбчивые лица и вкусная еда. Но что-то все равно было не так, как раньше, и Гарри даже знал, что именно, просто не любил думать об этом.
Его друзья стали неуловимо отдаляться, и он часто чувствовал себя третьим лишним рядом с ними. Словно бы подглядывал в замочную скважину чужой комнаты. В присутствии Рона и Гермионы ему становилось неуютно, и Гарри предпочитал уйти подальше, желательно, как можно быстрее. Тогда он просто спускался вниз, на кухню, где почти всегда можно было найти Молли Уизли, и спрашивал, не нужна ли его помощь. Сперва приходилось терпеливо слушать вежливые отказы — ведь заставлять гостей работать неправильно — но после она, кажется, поняла причину подобного поведения Гарри, и с тех пор они частенько проводили время вместе.
Это была невероятная женщина: понимающий друг и замечательный собеседник. Она могла поддержать почти любую тему так же легко, как и сменить ее, если замечала, что разговор повернул в нежелательную сторону. У нее так же был особый талант слышать намного больше, чем при ней обычно говорили, и ненавязчиво давать советы, как бы вскользь роняя нужные слова. За это и многое другое Гарри был безмерно благодарен Молли.
Стоило ему выполнить очередное ее поручение, как его тут же сажали за стол и давали свежий чай или горячий шоколад в качестве благодарности за работу. И отказываться было совершенно бесполезно — слова «нет» в Норе будто бы не существовало. Это всегда вызывало у Гарри безотчетную улыбку, которая в последнее время стала появляться на его лице все реже, а с приездом в Хогвартс пропала вовсе.
Золотое трио все меньше времени проводило в привычном составе. Гарри стал чаще оставаться в одиночестве, сознательно отгораживаясь от остальных, но те, казалось, этого даже не замечали или попросту не хотели замечать. Так или иначе, крепкая дружба дала трещину, медленно, но верно приближаясь к своему логическому концу.
В разговорах Рона и Гермионы с недавних пор стали проскальзывать шутки, понятные только им двоим, они обсуждали темы, которые были интересны только им двоим — все подобные мелочи были почти незаметны на первый взгляд, но один человек ясно их видел. Гарри был искренне рад за друзей — ведь в такое нелегкое время намного легче справиться со всеми ударами судьбы, если чувствовать поддержку дорогого человека. А он сам и в одиночку справится, как справлялся и раньше, еще до первого года в Хогвартсе. В тот год у него появились первые в его жизни друзья, и ему хотелось сделать все возможное, чтобы они были счастливы. И если сейчас от него требовалось уйти в сторону, чтобы видеть улыбки самых дорогих для него людей — он это сделает, ему не привыкать.
Гарри был уверен в правильности своего решения и ни на минуту не сомневался, что так будет лучше для всех, в том числе, и для него самого, но сегодняшний разговор за шахматным столом тронул в душе какую-то струнку, которая молчала с самого начала лета. В школе было невыразимо скучно. Серые дни походили один на другой, словно повторяя события предыдущего, и не нужно было обладать даром предвидения, чтобы предположить, что и завтра будет то же самое. Просто так сидеть на одном месте Гарри не привык — у него была острая потребность в действиях. И именно из-за этого у него никак не получалось заснуть вот уже полночи. Слишком все было тихо и гладко, даже как-то подозрительно. Все шло своим чередом: дети учились и делали домашние задания, нарушали правила и отрабатывали взыскания, кое-кто умудрился даже назначить дуэль. И только Гарри Поттеру не было до этого никакого дела, хоть он и старался делать вид, что чем-то занят или, по крайней мере, собирается заняться. Пока что ему это неплохо удавалось, но вот жить самообманом изначально было глупой затеей.
Поняв, что уснуть ему сегодня так и не удастся, Гарри вытащил из сундука под кроватью мантию-невидимку и бесшумно выскользнул из спальни, на ходу набрасывая на себя легкую ткань, мгновенно скрывшую его от посторонних глаз.
Ночной Хогвартс всегда нравился ему намного больше. Огромный замок спал, в коридорах было пронзительно тихо, настолько, что можно было бы услышать пролетающую под потолком мошку, если бы таковая тут нашлась. Собственные шаги казались сейчас просто оглушительными, хотя Гарри не стал даже обуваться — так и пошел гулять в одних носках, что валялись возле его постели. У новых кроссовок, на покупку которых расщедрились Дурсли, иногда предательски скрипели подошвы, поэтому одевать их для полуночного променада было бы, по меньшей мере, неосмотрительно. Днем этот их недостаток был незаметен — все же школа была отнюдь не самым тихим местом на земле.
Неспешно подойдя к большому сводчатому окну в коридоре, Гарри остановился, положив ладони на каменный подоконник. Через решетчатое стекло мерно лился лунный свет, приглушаемый легкими облаками. Они лениво плыли по небу, и через них безумно красиво пробивались бледные лучи. Они осторожно касались земли, путаясь в еще не опавшей листве и теряясь в высокой траве.
Засмотревшись на это великолепие, Гарри не услышал приближающихся шагов. Чей-то силуэт медленно выплыл из тени, замерев рядом, у такого же окна, рядом с каким стоял Поттер. Подавив резкий вдох, юноша заставил себя остаться неподвижным, чтобы его не заметили. Судя по всему, ему это вполне удалось, потому что подошедший продолжал спокойно стоять и смотреть прямо перед собой, спрятав ладони в карманы брюк. Длинная школьная мантия скрывала его фигуру, а блеклый свет не падал на лицо, не давая возможности его увидеть. Решив, что ему все равно, кто еще гуляет по Хогвартсу посреди ночи, Гарри осторожно, чтобы не потревожить царившую тишину, снял очки и устало потер переносицу. Это движение было почти безотчетным, но каждый раз в нем чувствовалось столько противоречивых эмоций, что невозможно было точно определить, какая из них преобладает над остальными. Со стороны послышался тяжелый вздох, и человек рядом утомленно опустил голову, прикрыв глаза ладонью и позволив себе чуть ссутулиться. И только сейчас, вернув очки на нос, Поттер понял, кто стоит возле него. Платиновая челка, упавшая на лицо, выдавала ее обладателя со всеми потрохами.
«Малфой?» — удивленно подумал Гарри, едва не произнеся это вслух.
— Кто здесь? — послышался скрипучий голос сзади, заставивший обоих юношей синхронно вздрогнуть и обернуться. В арке, ведущей в коридор, в котором они находились, стоял Филч, а у его ног сидела верная Миссис Норрис.
— Драко Малфой, — с привычной надменностью отозвался слизеринец. Усталость, сквозившая во всех его движениях минуту назад, исчезла, будто ее и не было. Он вновь выпрямил спину и вызывающе вздернул подбородок, глядя на приближающегося завхоза сверху вниз.
— Отбой давно уже был, — сообщил тот почти радостно, щурясь в темноте, чтобы рассмотреть лицо собеседника. — Почему Вы не в своей спальне?
— Я — староста, и не обязан отчитываться, тем более, перед Вами, — отрезал юноша, разворачиваясь и направляясь в сторону лестниц.
Недолго думая, Гарри поспешил за ним, на ходу придумывая оправдания собственному неожиданному порыву. Что-то такое было в этом ночном Драко, что не давало Поттеру покоя, что-то, что никак не укладывалось в голове, словно было лишним в образе привычного хорька. Всю дорогу до восьмого этажа он старался как можно бесшумнее следовать за Малфоем, чтобы ненароком не выдать своего присутствия. Но тот словно спиной чувствовал, что за ним следят, часто оборачиваясь и внимательно всматриваясь в темноту за собой. Наконец, в очередной раз убедившись, что коридор пуст, Драко остановился у стены напротив портрета Варнавы Вздрюченного. Глубоко вздохнув, он прикрыл глаза, сосредотачиваясь на какой-то определенной мысли, и принялся шагать из стороны в сторону. Гарри машинально отметил легкую нервозность его движений и сжатые в упрямую полоску губы. После третьего прохода в сплошной стене появилась резная дверь в два человеческих роста, и Малфой тут же скрылся за ней, воровато осмотревшись перед тем, как закрыть ее за собой.
Оставшись в полном одиночестве, Поттер позволил себе расслабиться и медленно опустился на пол, прислонившись спиной к каменной колонне.
«Бойтесь своих желаний, — усмехнулся он про себя, качая лохматой головой. — Вот и закончились, кажется, спокойные серые дни, и теперь мне будет, чем заняться, кроме уроков».
Поднявшись на ноги, Гарри направился обратно в башню гриффиндора, по пути вновь едва не столкнувшись с Филчем. Оказалось, тот все еще стоял в том же коридоре, из которого они с Малфоем ушли несколько минут назад, и присматривался к каждому камню, прислушивался к каждому звуку, словно надеялся найти там еще кого-то помимо удалившегося слизеринского старосты. Подавив смешок, Поттер бесшумно скрылся за ближайшим поворотом, сокращая путь до портрета Полной Дамы, ускорив шаг на всякий случай — в памяти слишком живо всплыл первый год обучения в Хогвартсе, когда Миссис Норис почувствовала его присутствие, даже несмотря на наличие мантии. Нарываться на неприятности лишний раз не хотелось, да и за потерю баллов факультета ему «спасибо» тоже никто не скажет.
Прошептав портрету пароль, Гарри проскользнул в общую гостиную гриффиндора, скидывая невидимку и аккуратно складывая ее, чтобы вернуть на место — в чемодан под кроватью.
— Не спится? — раздалось из дальнего угла, и Поттер рефлекторно дернулся в противоположную от голоса сторону, потянувшись к палочке в кармане пижамных штанов.
— Рон? — на всякий случай решил уточнить он, подслеповато щурясь.
— Ага, извини, если напугал.
— Да ничего страшного, — улыбнулся в ответ Гарри, расслабляясь и подходя к другу. — Я просто думал, что ты спишь.
— Спал, — кивнул тот, жестом приглашая собеседника сесть напротив в свободное кресло. — Кошмар приснился, а потом я увидел, что тебя нет в спальне, и решил, что ты спустился сюда.
— Ну ты почти не ошибся. Я решил прогуляться — не спалось что-то.
— О, ясно, — кивнул Рон, отвернувшись к окну.
— Знаешь, я сейчас Малфоя видел, — как бы невзначай произнес Гарри, чувствуя, что разговор постепенно сходит на нет. Раньше такого никогда не случалось — они всегда находили новую тему для обсуждения, а подобные неловкие паузы, повисающие в воздухе, были редкостью. Последние же пару месяцев это стало вполне нормальным явлением.
— Хорька? — удивленно переспросил Рон, вновь посмотрев на друга.
— Ага, ему, видимо, тоже не спалось сегодня.
— Не думаю, что это просто бессонница — у таких, как он, ее просто не бывает. Может он опять чего-то задумал?
— Может быть, — неопределенно пожал плечами Гарри, поднимаясь на ноги и направляясь к лестнице в спальни. — Надо будет проследить за ним на всякий случай, — бросил он напоследок через плечо, проворно взбегая вверх по ступенькам. — Спокойной ночи, Рон!
— Да уж, точно надо, — себе под нос буркнул Уизли, зевая. — А то черт его знает, что он может выкинуть.
Поднявшись со стула и сладко потянувшись, Рон неторопливо направился следом за Гарри, бесшумно проскользнув в спальню и закрыв за собой дверь. Постель за время его отсутствия уже успела остыть, но это нисколько не огорчало. Даже, скорее, наоборот, радовало, потому что в помещении было слишком уж душно. Задергивать полог он не стал, позволив воздуху свободно циркулировать над кроватью, и, упав на мягкий матрас поверх одеяла, быстро уснул, обняв подушку.
На постели напротив шторы уже вновь были задернуты, и за ними было тихо. Но Гарри все еще не спал — думал. Раз за разом прокручивая в голове события сегодняшней ночи, он все больше убеждался, что что-то в Малфое было неуловимо не так. Перед внутренним взором на секунду снова возникла хрупкая фигура в луче лунного света, устало опущенные плечи и закрытые ладонью глаза.
«Он выглядел каким-то разбитым», — неожиданно проскользнула мысль в голове, но Гарри не смог за нее зацепиться, подсознательно почувствовав, что упускает что-то важное.
В окно мерно забарабанил дождик, нерешительно стуча по деревянной раме, словно не желая беспокоить сон студентов. Гарри бессознательно улыбнулся уголками губ, прикрывая глаза. Очки снова покоились на тумбочке, сложив дужки одну на другую, и в их стеклах отражался темный пурпур тяжелых штор. Непогода на улице убаюкивала, мысли начали течь медленнее, их поток стал бессвязным и тягучим, и Поттер сам не заметил, как провалился в сон.