«Ничто не вечно под Луной… Сегодня – роскошь, завтра – тлен». Пока экскурсовод старалась впечатлить нашу группу восточной роскошью Бахчисарайского дворца, я потихоньку искала выход из ханских покоев. Затейливые ковры, уютные диваны, расшитые золотом ткани… Все подлинное. И – ничего настоящего! Если бы не старания реставраторов, все убранство давно бы рассыпалось в прах. От запаха отживших свой век вещей здесь нечем дышать…
Наконец я сумела выбраться во дворик. Вдохнула поглубже, оглянулась и застыла в удивлении. Если уж едешь в Бахчисарай, нужно осматривать не мертвый дворец, а живые розы! Двор состоял из множества небольших делянок, и на каждой – особый сорт роз. Изумительны белые розы. Розовые и желтые поражают разнообразием цветовых оттенков, яркая праздничность красных смягчена нотой спокойной простоты…
Интересно, а во времена хана Гирея тут тоже разводили розы? Если да, тогда можно хоть немного почувствовать «связь времен». И словно в ответ на мои мысли события стали разворачиваться дальше.
К ближней делянке подошла сотрудница музея и бережно срезала две розы.
- Зачем? – вырвалось у меня невольно.
- Жара-то какая… А у основания фонтана мы всегда держим самые свежие цветы… Чтобы было так, будто здесь только что сидел, обдумывая свои стихи, Пушкин. Вы что, не помните их?
- Помню:
«Фонтан любви, фонтан живой, тебе принес я в дар две розы.
Люблю немолчный говор твой и поэтические слезы…».
- Но это же художественный образ!
- А мы сделали его фактом! Розы лежат всегда. И будто бы те же самые – дар Пушкина фонтану.
- А можно мне посмотреть, как Вы будете менять цветы на свежие?
Сотрудница разрешила, и я вновь оказалась у вертикальной мраморной плиты, в которой час назад, когда была здесь с группой, никак не могла увидеть ничего общего с фонтаном. Простая плита, к которой прикреплены чаши, похожие на половинки морских раковин, мерно падающие капли… И чем только восхитился Пушкин?
- А Вы экскурсовода хорошо слушали? – спросила моя провожатая. – Наверное, нет… Хотите, я Вам все заново расскажу? Пока тут тихо…
… Крымский хан Гирей отличался необыкновенной жестокостью. Он был беспощаден к врагам, суров с подданными, равнодушен к судьбам и слезам своих бесчисленных жен и наложниц. Сердце хана нельзя было тронуть ничем. Это сердце сравнивали даже не с куском железа (оно плавится), не с камнем (его можно расколоть), а с клубком колючей шерсти.
Однажды в Бахчисарай привезли пленницу из Польши. Светловолосая голубоглазая Мария не была похожа ни на одну из обитательниц ханского гарема. Там была примерно тысяча красавиц – на любой вкус, и все они при случае старались угодить хану. Мария не старалась. Она думала только о Родине, тосковала, плакала… Поначалу хан рассвирепел от такой непокорности. Мария не испугалась: все самое страшное, что только бывает на этом свете, с ней уже случилось. Хан это понял. И… отступился от попыток подчинить себе Марию. Он не просто пожалел девушку, он ее полюбил! Впервые в жизни.
А Мария, это «светило бледное гарема», чахла на глазах. Хан пытался спасти ее, предоставив максимально возможную свободу. Он уже не хотел ласк девушки – лишь бы жила! Лишь бы смотреть на нее. Просто смотреть. Как на розы, как на море… Но Мария умерла.
Тогда хан позвал лучших мастеров и дал им проект фонтана, который мог бы плакать… вечно! Фонтан сделали. Хан часто сидел возле него. Теперь, через много веков, сижу я. Фонтан плачет, как и при хане. Его не коснулось тление, поразившее убранство дворца. Потому что чувства не стареют. Горе – оно и сейчас горе…
Вот большая чаша-раковина стала наполняться водой, словно слезами. Наполнилась до краев. Это сердце хана изнемогает от горя. Его невозможно стерпеть! Облегчение принесут только слезы. И они начинают капать, наполняя две меньшие чаши, которые расположены ниже большой. Большая чаша опустела. Но облегчение так кратковременно! Вода снова начинает собираться в том месте, которое символизирует сердце, и горем наполняется вторая большая чаша…
Одна большая и две маленькие чаши чередуются, поэтому процесс накопления горя и краткого облегчения его слезами – бесконечен. Фонтан действительно плачет вечно. Фонтан – живой!
Я побежала искать свою группу и не думала уже о ветхих коврах и диванах дворца. Правы реставраторы: их нужно сохранять, чтобы мы воочию видели, как далеко унесло нас время от хана Гирея и Марии. А живой фонтан и живые розы позволяют понять невероятное: чудо любви – НЕСТАРЕЮЩАЯ ЗАГАДКА.
Ну, что в ней было такого, в этой бледненькой Марии, похожей на полевой цветок среди пышных роз? Из целой тысячи красавиц можно было выбирать тех, кто готов дарить хану ласки, но Мария стала единственно нужной, да и не для ласк вовсе… Что заставило сердце жестокого воина стать сердцем поэта, подарившего миру вечный «фонтан слез»?
Вы ответите: «Любовь». Но это ничего не объяснит, потому что любовью люди называют как раз то, что в изобилии мог иметь хан Гирей. И имел – до встречи с Марией. А потом… Каким словом назвать то, что произошло потом?
Это случается и с женщинами. И не только в далеком прошлом. Сегодня. Фонтан плачет и о нас с вами. Вспомните стихотворение Новеллы Матвеевой «Девушка из харчевни»:
«Мне было довольно видеть тебя, встречать улыбку твою…
А если ты уходил с другой или просто был неизвестно где,
Мне было довольно того, что твой плащ висел на гвозде…»
Когда одному человеку ничего не надо от другого: лишь бы жил, лишь бы был на этом свете, озаряя все вокруг, словно дополнительное, малюсенькое, но лично твое солнышко, - это что? Есть ли в нашем языке слово, чтобы обозначить – вот это?