Автор: ­Амая Рена
Название: Дожди.
Дисклеймер: Амано Акира
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Фран/Бельфегор
Жанр: слеш, ангст, сонгфик, романтика
Размер: мини
Предупреждение: местами OOC Бельфегора, возможен AU, некоторая бредовость и депрессивность
Размещение: с шапкой

ты - мои дожди;


Я, весь побитый и мокрый, беспомощно валялся на пыльной земле, блюя кровью. Мои уставшие красные глаза уныло глядели на свинцовое небо, которое обдавало моё никчёмное тело ледяными потоками. В глазах всё было туманно и искажённо, я ничего не мог различить. Хотел встать, но сломанные рёбра не позволяли сделать и шага. Кажется, я чувствовал, как в мою плоть впиваются собственные кости, и с каждым движением лишь глубже проходят внутрь, сверля мясо.
Вдруг моё окоченевшее сознание ощутило присутствие человеческой души. Близко. Совсем близко. Я различил жёлтое пятно, висевшее над моим лицом. Пофиг. На всё было пофиг. Я даже не стал стараться встать на локтях или что-либо произнести, а лишь одними губами прошептал: «Чёрт», - и стал молча ожидать смерти. Но руки этого человека подняли меня, приблизив к своему лицу. Он что-то спрашивал. Я не слышал, но, как во сне, я чуть различал нотки голоса. Затем послышался топот. Звук доносился, как из пустого стеклянного сосуда, стоявшем поодаль. Земля подо мной чуть задрожала. Я отключился…

я - стал частичкой тебя.


Вот я уже неделю нахожусь в штаб-квартире Варии. Но это не было штабом в моём понимании: белоснежный шикарный особняк, куча дорогих вещей и высокие потолки. Здание находилось в лесу. В основном я лежал в больничной палате и иногда слышал глупые фразочки, бросаемые Луссурией, крики ссор, ор Скуалло, грубый бас босса и коварный смех Принца.
В тот раз… В тот день, когда я находился в паре шагов от смерти, когда я был на последнем издыхании, он пришёл. Он спас меня. Я никогда не забуду тот образ, представший в моих полуслепых глазах: нечто жёлтое, излучающее мягкий свет и нечто безумно ангелоподобное… Думаю, тогда, испытывая страх, приглушённый готовностью к смерти, отсутствие каких-либо сил или интереса, отчаяние и безумная боль, позволили мне довериться этому существу, пусть оно и собиралось добить меня. Как в тумане, я видел его около своей койки, когда в полубессознательном состоянии я лежал в белой комнате. Он открывал окно, бойко поправляя шторы, нагло плюхался на краешек кровати и шипяще-сладким голосом поговаривал: «Какой интересный экземпляр! Я в предвкушении… И-ши-ши-ши!..». Так он говорил, гладя меня по волосам, а иногда грубо хватая за лицо и, наклоняясь убийственно близко к моему онемевшему спящему лицу, завораживающее и пошло повторял одно и тоже…
Когда он приходил ко мне, заводя свои сладкие речи, я ощущал себя частью его мира. Иногда я возвращался в реальный мир, побеждая обморок, но в такие моменты я не встречал его. Я желал скорее отключиться и, похоже, моё желание воплощалось в жизнь. И ночью в комнате, которую тщательно освежает ветер, я становился частью неизведанного ЕГО…

ты - воображения моего плод;


Порой мне казалось – он всего лишь плод моей больной фантазии, лишь неимоверно прекрасная галлюцинация, он - мой щемяще-сладкий бред. Но, ощущая прикосновение его холодных и тонких рук, бархат атласной кожи, интимные нотки в голосе, запах дорого парфюма, слыша его лёгкую, игривую походку, ощущая на себе его прожигающий до мозга взор, представляя, как растягиваются его губы в улыбке, я в очередной раз сходил с ума. Я в очередной раз понимал, что он – силок, в который угодила опрометчивая и глупая птаха. Но не буду строить из себя убитую горем несчастную жертву, не буду драматизировать, не буду притворяться. Я просто влюблён. В сотый раз я понимаю, что безнадёжно влюблён. Насколько же глупо! – влюбиться в своего спасителя! Как же надменно! – за неделю так помешаться на человеке, которого едва можно считать моим знакомым, при этом испытывая человеческие чувства в виде уважения лишь к своему учителю! Насколько же наивно! – думать, что между нами что-то возможно…
Но зато я знаю – он реален. И я не совсем свихнулся…

я - твои дожди на сто лет вперед.


Пришёл в себя. За две недели мои раны практически полностью зажили, поломанные кости срослись так быстро, что первой моей мыслью было: «Иллюзия?». Голова гудела. Гудела нудно и протяжно, как старый теплоход. Приподнимаясь на подушках, я взглянул в закрытое окно и тут же яркий свет ослепил меня. Я беспомощно рухнул, отчаянно жмурясь. Затем издал долгий жалостный стон – первые звуки, исходящее из меня в последние несколько дней. Падая, я ударился головой об стенку и спинку кровати. Взрыв боли. Пульсирующая и нарастающая боль сконцентрировалась на ушибленном месте, заставляя хрипло взвыть меня в очередной раз. Видимо, моя попытка встать была подобна первым шагам младенца – нелепой, но умилительной. Насчёт второго я не очень уверен, но насчёт первого не сомневался, так как услышал знакомый смех. Приятный, сладкий, подозрительно добродушный.
Насколько я знаю, его зовут Бельфегор и он офицер элитного отряда убийц Варии. Он молод и красив, безумен и опасен. Это было всё, что я узнал от их капитана Скуалло, который запомнился мне нервным и недовольным выражением лица, громким хрипловатым голосом и длинными серебряными волосами. Когда я впервые проснулся, то успел кратко рассказать о себе, а они, в свою очередь, о себе, а после зачислили меня в качестве иллюзиониста, не особо ожидая моего согласия. Я тогда был слишком слаб для возражений…
Так же смеясь, Потрошитель подошёл к моей кровати, сел на край и, запустив свою руку в мои волосы, нежно так протянул: «Вот мы и встретились, мой дождевой лягушонок…»

нет в этом мире ничего что я не мог бы простить.
нет!
и дойдя до этой точки не ищу ответ,
но: яркий свет и радость побед, - смотри! – мне всё равно!
пройдет не мало лет, – я пронесу с собой…
мы родились под одной звездой.
под одной звездой…


Вообще, после этого, он обращался со мной мягко говоря грубо: заставил носить глупую шапку-лягушку, обзывал, дразнил без тени неловкости, издевался, резал ножами… Но я, со снисходительностью влюблённого слепца, закрывал на всё глаза, точнее, вообще ничего замечал. Вернее замечал, но считал, что так будет лучше для нас обоих.
Но я любил, когда он бил меня руками или называл лягушонком. Первое – желанный физический контакт, а второе – светлое воспоминание о первой встрече…
Мы часто вместе отправлялись на задания. Однако чаще всего он небрежно отодвигал меня в сторону, давая понять, что и без моей ничтожной помощи он прекрасно справится. Хотя он и не считал, что я могу чем-либо помочь. Он говорил, что я только мешаюсь. И, хоть мы были – сенпай и кохай – это не добавляло в наши отношения и доли уважения с его стороны. Так протекала скучная моя жизнь. С тех пор, как я очнулся, Принц стал холоден и надменен. Что такое с ним?! ЧТО?.. Мне не нравилось его нынешнее поведение, оно отталкивало меня, и я уже начал сомневаться в своих чувствах к нему. Куда же делся тот обольститель с протяжным и сладким голосом?
Порой мне казалось, будто он теперь стеснялся того, что говорил мне тогда, как вёл себя.
Вообще Бельфегор напоминал мне кота – сам по себе, одиночка, ни к кому не привязывающийся, ласковый, но постоянно угрожающий своими острыми когтями, ленивый и с чувством собственного достоинства. А я с детства любил кошек…
Тогда мне казалось, что спустя время он откроется мне. Мне казалось, что мы связаны чем-то большим, чем просто общая учесть, что мы связаны судьбой, или, как говорят в Японии «красной нитью судьбы»…Да, глупо. Но всё же…

ты - как руки из темноты.


Потом я начал бояться его. Он стал сниться мне в кошмарах. В них он убивал меня, смеялся надо мной, извращался, пугал. Он – сатана, пришедший из ада. Он – змей-искуситель, направивший меня на тропу запретной любви. Мне не особо хотелось признавать своих чувств. Но иногда, оставшись один, я мечтал. И мечты мои, не солгу, были преисполнены романтики и бескорыстности, чистейших чувств, взаимопонимания и просто человечности. Белл-сенпай наверняка считал меня бездушной флегматичной тварью. Я отпускал дерзкие замечания и прекрасно понимал, что раню прямо в сердце. Извиняюсь за маленькую месть. Как же мне хотелось, что бы он разглядел во мне то, что я так тщательно скрывал! И как же мне больно было видеть его, уходящего в обнимку с красивой девушкой! Он часто так делал на моих глазах. Возможно, хотел разозлить ил похвастать...
Негодяй. Подлец. Урод. Люблю его. Чёрт.

но иди за мной и веди меня.


Я просто следовал по его шагам, не отдавая себе отчёта. Копировал его презрительные нотки, его распущенное поведение. Зачастую я понимал, что он – избалованное глупое дитя. Но от этого я лишь сильнее привязывался к нему, лишь больше он восхищал меня своей расчётливой жестокостью, хоть и пугал. Я готов быть ведомым, я хочу, чтобы он вёл меня за собой. Ходить с ним по лезвию ножа – вот ОНО! Следовать с ним по кровавым следам – вот ОНО! Быть с ним – вот ОНО – моё счастье. Я люблю его. Я хочу его. Хочу, чтобы он слушал меня. Хочу, чтобы следовал за мной. Мечтаю о том, что когда-нибудь настанет тот день, когда он сможет сказать мне те будоражащие слова, как при нашей первой встрече в белой комнате, пахнувшей чистотой…

ты - мой затонувший флот;


НЕТ! За что?! Принц, еле перебирая окровавленными конечностями и с сумасшедшей ухмылкой, брёл по коридорам особняка Варии. И как в таком состоянии он умудрился не то чтобы подняться по лестницам, как он вообще смог дойти до сюда! Я поражался его силе воли и безумному стремлению не упасть в грязь лицом, когда нашёл его в полубезумном состоянии у двери своей комнаты. Он стучал в дверь, и я вышел. Я вышел, но он продолжал стучать. Я обеспокоенно кричал: «Сенпай! Сенпай!», - поднял его на руки и попытался поднять. Но руки мои настолько дрожали, что я вероятно, лишь добавлял ему боли своими неловкими движениями. Я хотел было позвать кого-либо из членов отряда, но Принц своей алой рукой закрыл мне рот и безжизненно повис на моих руках.
НЕТ. НЕ ВЕРЮ. Мой мозг отказывался воспринимать случившееся, моя душа отвергала боль, застрявшую комом в горле вместе с отчаянным криком, а сердце твердило: «Он жив!». Жар вдарил мне в голову, ноги подкашивались, мысли метались шальными пулями в одеревеневшем моём разуме, болезненно застревая в его хрупких стенах. Мой мир рушился постепенно, но крупными кусками. Постепенно мир лишался сначала одной, затем другой краски. Жуткие стоны искривили моё существо. Я стучался в двери, чуть ли не ползя на коленях, пытаясь бережно тащить бездыханного Бельфегора. От моего крика и стуков выбежало сразу несколько человек: орущий нечто неразборчивое Скуалло в халате, Луссурия в боксерах и пара рядовых в форме. Заметив окровавленное тело Потрошителя, Луссурия серьёзным озабоченным тоном приказал нести его в больничное крыло и срочно вызвать врача, который отсутствовал, Скуалло ошеломлённо выругался и суетливо понёсся к телефону. Я сидел посреди коридора, весь в крови, и плакал. Слёзы текли сами, я не мог их контролировать. Я сокрушался, что так и не поблагодарил за спасение моей жалкой жизни, которая доставляла ему лишь хлопоты и несчастья. Я сходил с ума из-за того что мог так вести себя с ним. Я не мог допустить, чтобы он погиб, потому что любил его. Я ТАК желал ему счастья. Но…
За что?.. И я снова плакал. Спустя неопределённое количество времени Леви поднял меня с полу. Я был похож на мешок с ватой. Не в состоянии что-либо сделать я просто вырвался и, закрывшись в своей комнате, упал на край кровати и, закапываясь лицом в простынь, рыдал. Это был третий раз за всю мою жизнь, когда я плакал…

и я - твои дожди на сто лет вперед.


Крыша. Ночь. Звёздное небо. Прохладный ветер, бьющий в лицо. Успокаивающий лунный свет. И ОН рядом.
Я уже спокоен. Принц жив. Ничего страшного. Он выжил, однако лишился одной ноги. Сейчас он сидит на краю крыши, встав с моей помощью.
- Знаешь, а я так и знал – лягушки квакают к дождю, - бросил Белл, глядя в никуда.
Я промолчал.
- В тот раз… Я слышал крик в лесу ещё задолго до дождя. Это был твой крик, – рассказывал он, закрыв глаза и наслаждаясь дуновениями ветра – Я не обратил внимания – я был на задании. Но затем послышался взрыв и начался дождь…. И потом я нашёл тебя. Кстати, тот, с кем ты сражался – он уже давно в тюрьме Вендиче.
Как же я ему благодарен! Почти не слушая его, я просто наслаждался его обществом, его жизнью и голосом. Мало того, что он спас меня, так он ещё и убил этого урода! Но не это важно.
Я подошёл к нему сзади и обнял за плечи, щекой коснувшись его щеки. Он слабо улыбнулся и нежно зацепился за мои руки. Я поцеловал его в ухо. Он болезненно смеялся, покашливая.
- Врой! Кончайте с нежностями и спускайтесь уже в столовую! Не хватало ещё, чтобы ты простудился, только придя в норму! – спокойно сцепив руки, вздохнул только что поднявшийся капитан, глядя на коляску.
Он ушёл. Мы переглянулись и спустились вниз. Начался дождь.