Это цитата сообщения Марэ_Ангмарская Оригинальное сообщение

Признание. Рассказ.



Если честно, "Признание" я написала еще в ноябре, а черновой вариант, наверное, и вовсе в июле-августе, но до более-менее сознательной правки руки дошли только сейчас.
Как всегда, жду ваших отзывов. Framin, с тебя не только критика, но и проверка запятых;) Дупой чую, с ними я перемудрила.
Те, кто уже читал этот рассказ (Мел и Вампиренка) должны быть приятно удивлены отсутствием повсеместно повторяющихся "о том, что" и "потому что";))) Безжалостно исправлен и тот легендарный абзац, в котором прошло две недели, которые бедный Линнэ провел в экипаже, размышляя о жизни хDD
Ну, а если в целом, то я в некотором смятении... вот. Сопли любовные и все такое *чешет затылок* Но что-то в этом есть, что-то, чего я не придумала. Я вообще не смею говорить, что кого-то здесь "придумала" - это они ко мне пришли. Пришли и рассказали.
Такие вот дела!;)


Примечания.

Относительно географии.
Так как карта в уменьшенном виде оставляет желать много лучшего (даже я сама на ней нифига понять не могу), то представлять расположение упомянутых городов и стран придется очень и очень примерно.
Альмавен находится в западной части континента, Южный Найрендор - в восточной. Келебрит, как вы помните, остров-государство и находится на юге. Рядом с соевой кляксой. Харлиндон - единственный город на Келебрите.
Нарминские земли где-то посередине)) Столица - Нармин. Да-да, я в курсе, капитан.
Лайремар - в Альмавене.
Столица Южного Найрендора - Элагос, Арам - крупный портовый город, Дупл - поселение в одной из провинций, недалеко от Нармина.

Относительно отсчета лет.
(I) - временной промежуток до Великой Войны. Можно сказать, первая эпоха, но даже я воспринимаю это словосочетание как-то неадекватно.
(II) - соответственно, после ВВ.
Линнэ рассказывает о событиях 355 (II).

Относительно праздников.
Явиэр/ Авиэр - Праздник Урожая (21-23 сентября)
Большой Праздник Песен - уже упоминавшийся ранее праздник, который проводится в Харлиндоне раз в 12 лет в декабре.

Относительно неопознанных лиц эльфийской национальности.
Мастер Идрендил, как вы помните, учитель Линнэ.
Все остальные - члены правящих домов, потом как-нибудь остановлюсь подробнее на степени их родства Эсферу.
Эледхил - Владыка Южного Найрендора.
Равэл Мрачный - кажется, дядя Эледхила, крутой дядька, известный больше как вояка, нежели поэт.
Тинво и Тарьиланкон - сыновья Араона, Владыки Нармина.




ПРИЗНАНИЕ.


Разлуки истину откроют
И в пепел обратят обман…
И радость вспомнится - с тоскою,
А слезы – смех оставят нам.
И на дорогах безызвестных
Внимая звездам и судьбе,
Я, наконец, сознаюсь честно –
Я помню только о тебе.

Равэл Мрачный, 621 г (I)


…Мои немногие настоящие друзья, узнав о моем пороке, задавали один и тот же вопрос: любил ли я кого-либо из тех многочисленных юношей, что постоянно вьются вокруг? И я отвечал, что нет, разумеется, не любил, ведь сердце мое всегда принадлежало лишь одному эльфу, первому и единственному моему любовнику, самому верному на свете другу. Конечно, глядя на меня и зная о том образе жизни, что я обычно веду в путешествиях, трудно заподозрить меня в искренней привязанности к кому-то одному. И все же, это так. До определенного момента я не задумывался, насколько сильно мое чувство к Эсферу, но однажды мне пришлось ответить на этот вопрос. Ответить самому себе.
Случилось это осенью 355 года, во время моего первого путешествия по эльфийским землям. Кажется, я был в пути уже третий или четвертый год, когда оказался в Араме. Из-за жуткой непогоды пришлось задержаться там на несколько недель, но не могу сказать, что это сильно расстроило мои планы – на Келебрите меня ждали не раньше весны, поэтому я наслаждался жизнью, давая не больше двух концертов в неделю. Тогда моим пристанищем стал трактир «Красный Перчик», и в нем меня запомнили надолго. Кутежи, всевозможные эксцентричные выходки, сомнительные знакомства – все это тоже было в моем репертуаре.
За время путешествия я успел пережить не меньше дюжины бесперспективных влюбленностей и множество минутных увлечений, но все это было настолько несерьезно, что не стоит детальных воспоминаний, ведь даже в тех случаях, когда дело доходило до постели, я никогда никому не отдавался, а лишь брал сам. И уж тем более мне не приходило в голову, что это можно считать изменой. Да, наша последняя встреча с Эсфером в Нармине летом 353 года закончилась серьезной ссорой, но он по-прежнему был в моем сердце, и по возращении в Альмавен я надеялся помириться с ним. Даже не так – у меня просто не возникало мысли, что нам придется мириться. Мне казалось, мы просто встретимся, и все будет как раньше.
Подумать только, я даже писем ему не писал. Зачем писать Владыке Альмавена, думалось мне тогда, его Тайная Служба и так всегда в курсе, где я и что со мной происходит. Поначалу я получал письма от Эсфера, но мне, как правило, было не до них, к тому же, он вроде бы никогда не обижался на отсутствие ответа. Во всяком случае, никогда не говорил, что обижается. И я, не подозревая того, по-прежнему оставался изощренным эгоистом по отношению к нему. Странно сейчас, оглядываясь назад, понимать, что тот, кто открыл для меня целый мир и меня самого открыл для этого мира, остался как бы за гранью. Эсфер так привык оставлять самого себя где-то в недосягаемых далях, что даже для меня не сделал исключения. К сожалению, мне самому пришлось пройти этот нелегкий путь и научиться угадывать его истинные чувства не по словам, а по молчанию. Я не пытаюсь оправдываться, но было очень глупо требовать от меня проницательности в то время.
В Араме я первым делом закрутил роман, который впоследствии едва не изменил всю мою жизнь. Вообще-то по заведенной традиции Линнэ должен был сначала виртуозно сыграть на лютне, потом напиться с восторженными слушателями, затем сделать большую глупость и только после этого увлечься каким-нибудь глазастым юношей, но в тот раз все было не так. Когда Амариль вошел в «Красный Перчик», я даже не успел еще отобедать. В этот час в трактире не было свободных мест, но его это ничуть не смутило – он привычно кивнул хозяину и, пройдя почти через весь зал, сел напротив меня. Я не удивился, потому что с самого начала почувствовал, что этот хмурый темноволосый эльф подойдет именно ко мне. А еще, присмотревшись к нему, я понял, что он наделен властью. Впрочем, Амариль сразу сознался, что состоит в личной охране градоправителя и что его появление здесь неслучайно, потому что моя слава далеко опережает меня самого. Я ответил что-то достаточно оригинальное, и в глазах эльфа загорелся неподдельный интерес; мы разговорились быстро. К счастью, Амариль не стремился стать моим другом и не пытался скрыть своих истинных намерений. Поняв, куда дует ветер, я еще раз пригляделся к эльфу: у него были очень выразительные, резкие черты лица, а глаза имели цвет крепкого чая, когда тот налит в стеклянный бокал и ты смотришь сквозь него на солнце. В Трех Ивах мы часто так делали, поэтому, глядя в глаза эльфа, я невольно испытывал ностальгию.
В тот день Амариль уговорил меня посмотреть город. Мы весь вечер катались в открытом экипаже по улицам Арама, и я ни минуты не скучал. Это действительно очень красивый город с богатой историей и удивительной архитектурой. К тому же, мой спутник не упускал случая рассказать забавную историю, связанную с тем или иным местом. Жаль, это был последний погожий день, после - начались затяжные ливни, и большую часть времени мы проводили в «Красном Перчике». Но и здесь Амариль не давал мне скучать и, кроме всего прочего, охотно принимал участие во всех моих выходках или уж, по крайней мере, никаким образом не мешал. Думаю, его все это даже забавляло. Что и говорить, мне с ним было необычайно хорошо. Пожалуй, единственное, что огорчало меня – полное отсутствие у этого эльфа интереса к музыке: когда я пел, Амариль занимался какими-то своими делами в дальнем углу трактира. Скорее всего, писал доносы, но меня это никогда особенно не интересовало.
Дни шли за днями, и взгляды, которые он бросал на меня, становились все откровеннее, однако я не стремился идти навстречу и ждал, пока Амариль созреет для признания. И спустя три недели этот вечер, наконец, настал. Мы возвращались с ужина, устроенного градоправителем в честь Явиэра, и Амариль намеренно сел рядом со мной, хотя правила приличия обязывали его сесть напротив, ведь в экипаже больше никого не было. Пока он рассказывал впечатления от приема, я, не слушая его, рассматривал свое кольцо и думал о том, что сейчас в Лайремаре празднование в самом разгаре и все мои друзья участвуют в нем. Мне как никогда до этого захотелось вернуться в Альмавен, и я не сразу заметил, что мой спутник замолчал.
-Что-то не так? – спросил я, повернувшись к Амарилю.
-Да, не так. Ты меня не слушаешь, - ответил он, сдвинув брови. – Тебе неинтересно со мной, Линнэ?
-Интересно, - я пожал плечами. – Но какое это имеет отношение к тому, что я тебя не слушаю? Этот ужин был чересчур скучен, и у градоправителя вашего нет даже намека на чувство юмора.
-Должность обязывает его быть серьезным, - возразил Амариль.
-Наш Владыка не считает серьезность и чувство юмора взаимоисключающими вещами.
-Ваш Владыка вообще своеобразный эльф, - усмехнулся он.
-Да, это так, - я отвернулся, давая понять, что разговор окончен.
Меньше всего мне хотелось выслушивать мнение какого-то телохранителя об Эсфере Эрингвионе. Амариль решил, что я обиделся.
-Извини, - сказал он. – Я не думал, что ты такой патриот.
-По-твоему, у меня ветер в голове? И нет ничего, что было бы мне дорого?
Эльф задумался, потом сказал:
-Сложно понять. Мне кажется, у тебя кусок льда вместо сердца.
-Что?!
Эта его реплика стала неожиданной и, наверное, задела меня за живое, но я быстро взял себя в руки и приготовился выслушать его пламенный монолог. Я уже знал, что он скажет, поэтому к обвинениям в бесчувственности и жестокости, а также последующим объятиям и попыткам слиться в поцелуе отнесся философски. Нельзя сказать, что мне этого не хотелось, просто я понимал: Амариль хочет обладать мной, - а это уже был серьезный вопрос. По возвращении в «Красный Перчик» невольно пришлось погрузиться в раздумья о себе и своей жизни, чего я, как известно, терпеть не могу.
Больше дюжины дней провел я в тяжелых раздумьях, но вряд ли это кто-то заметил, ведь внешне ничего не изменилось – веселье продолжалось, как ему и положено, а беспечная улыбка не покидала моего лица. Амариль считал, что я играюсь с ним, вряд ли он вообще мог вообразить, о чем я думаю, когда остаюсь один. Конечно, самым правильным решением был бы отказ, но я и сам не подозревал, насколько сильно привязался к нему. Дошло даже до того, что он начал проникать в мои сны: то мне виделось, что мы вместе катаемся верхом, то купаемся в море, а то и вовсе занимаемся любовью; и в одно дождливое утро я задался другим вопросом: а что именно меня останавливает? Ответ вроде бы был очевиден: верность Эсферу, - но я почему-то смутился, и слово «верность» показалось мне чем-то далеким и давно уже недоступным. И словно какой-то другой Линнэ нашептывал, что связь с Амарилем ничего не изменит, потому что все давно уже тысячу раз переменилось, и никто не ждет меня в Альмавене.
От этой мысли стало страшно, и я, решив тотчас прекратить всякие раздумья, отправился на прогулку, невзирая на дождь. Было еще довольно рано, и мало кто выходил на улицу без надобности, поэтому нежелательные мысли охватили меня снова. В подробностях вспомнилась наша с Эсфером последняя встреча - все, что мы сказали друг другу тогда, сейчас вызывало у меня дрожь. Я впал в отчаяние, поняв, что большая часть обвинений и упреков была произнесена мной. Эсфер почти ничего не говорил, но только теперь я понял, что тогда он молчал, потому что был очень зол, потому что ему, возможно, хотелось произнести много обвинений в ответ и, может быть, хотелось даже ударить меня. Наверное, он надеялся, что на следующий день я попрошу прощения, но уже через час после ссоры я покинул Нармин – меня давно ждали старые знакомые в местечке под названием Дупл и очень обрадовались, когда я приехал.
Остановившись на гранитном мосту через канал, я уставился на мутную воду, которая неутомимо стремилась к морю. Вспомнилось, что именно после этой ссоры Эсфер перестал писать мне. Неужели у меня не хватило ума соотнести два этих события раньше? Неужели я так мало внимания уделял письмам того, кого любил? Неужели… неужели Эсфер не захочет больше видеть меня?! И никогда больше не поцелует? Никогда больше не… Серое утро показалось мне пустым и каким-то безжизненным, меня охватил ужас, что я остался совсем один в этом огромном мире. В мире, где меня больше никто не любит и не ждет. Мой дух словно вырвался из тела и воспарил над этой серостью, и я увидел, что ей нет конца. Я понял, мне нет дороги в Альмавен, потому что я предал самого себя, того милого юного полуэльфа, которым был до путешествия, и, более того, предал всех остальных: мастера Идрендила, друзей и даже Эсфера, - обманул их ожидания и надежды и сам потерял надежду когда-нибудь вернуться.
Боль от этой потери была так велика, что слезы сами покатились из глаз. Я опустился на корточки и зарыдал так отчаянно, что если бы кто-то видел меня в тот момент, то решил бы, что на мосту рыдает сумасшедший. Не знаю, сколько это продолжалось, но когда я, обессилев, перестал проливать слезы и поплелся в сторону «Красного Перчика», то запретил себе думать об Эсфере и даже вспоминать о нем. Получалось это из рук вон плохо: в голову лезли воспоминания о всем том хорошем, что он сделал для меня за время нашего знакомства. А за тридцать лет можно сделать много хорошего, очень много - так много, что даже не верилось. За те несколько минут ходьбы до трактира я успел возненавидеть себя бессчетное количество раз.
В дверях «Красного Перчика» я едва не столкнулся с Амарилем, он взял меня за плечи и удивленно воскликнул:
-Линнэ, что с тобой? И где ты был все это время?!
Вопросы показались мне странными и даже неуместными, но я не хотел думать еще и об этом, поэтому ответил просто:
-Давай поднимемся ко мне.
Амариль удивился еще больше, потому что я никогда не приглашал его к себе. В какой-то степени этим приглашением давалось согласие на нечто большее. Через мгновение его удивление сменилось досадой.
-Проклятье! – воскликнул он. – Почему именно сегодня мне никак нельзя отлучиться со службы?!
-Ты же, вроде бы, присматриваешь за мной, - я криво усмехнулся.
-Да, но наш Владыка неожиданно вздумал отправиться в Арам, завтра он уже будет здесь, поэтому вся стража в панике – до утра надо навести в городе порядок.
-Навести до утра порядок! – разозлился я. – Да если только пыль в глаза пустить! Неужели ваш Владыка так глуп?
-Откуда я знаю, - нахмурился Амариль. – К тому же, он будет не один. Неужели ты действительно ничего не слышал?! В городе со вчерашнего дня только об этом и говорят.
Теперь нахмурился я.
-С ним приезжают принцы Нармина и твой обожаемый Эрингвион…
Дальше я не слушал, только рассеянно извинился и поспешил подняться к себе. Тогда мне показалось, что это какая-то жестокая ирония судьбы. Ведь мне не хватило бы воли избегать встреч с Эсфером, находясь с ним в одном городе. Всю ночь я пытался убедить себя, что мое положение безнадежно, но утром все равно пошел на главную улицу Арама, чтоб увидеть, как Владыка Альмавена проедет мимо.
Он, в самом деле, проехал мимо… Дождя не было, поэтому Эсфер и Эледхил сели в открытый экипаж и почти всю дорогу приветливо помахивали горожанам, которых едва сдерживала стража. Нарминцы предпочли не показываться – Тинво приехал вместе с Тарьиланконом, которого в Араме недолюбливали. Лошади двигались быстро, но я успел разглядеть Эсфера. Как и всегда в подобных случаях, на его лице было выражение благородной вежливости, дополненное едва обозначенной улыбкой, которая отличала Владыку Альмавена от других эльфийских Владык. Эсфер посмотрел в мою сторону, и у меня перехватило дыхание – разумом я понимал, что он меня не видит, потому что не различает лиц в толпе, но... Наверное, именно в это мгновение я понял, как сильно люблю его. Осознал всю глубину своего чувства. Я любил Эсфера уже много лет, но именно тогда меня озарило – ничто в мире не сможет быть сильнее этой любви, даже музыка, потому что во мне эти чувства равносильны, и одно немыслимо без другого, и в своей музыке я буду раз за разом признаваться в любви только ему, потому что я, наверное, могу услышать только ту музыку, которая напрямую связывает меня с ним одним. Это было удивительное мгновение, которого мне никогда не забыть.
Весь день я бродил по Араму, находясь под впечатлением от пережитого, и только под вечер вернулся в трактир. Амариль ждал меня там, но я ничего не испытал, когда его увидел. Мне вдруг стало ясно: то, что я испытывал к нему все это время, было лишь жалкой пародией на истинное чувство. Мы поднялись наверх, и уже в комнате эльф дал волю чувствам, прижав меня к стене и одарив долгим поцелуем. Я не сопротивлялся, хоть и не испытывал желания. После я мягко, но уверенно отстранил Амариля и направился к кровати, чтоб переложить с нее вещи и лютню на кресло. Мне не хотелось, чтоб они пострадали от чрезмерной страстности моего гостя. О себе я не думал, по большому счету теперь мне было все равно. Кажется, это задело его – он отошел к окну и встал там, скрестив руки на груди.
-Вижу, ты не затем пригласил меня сюда, - хмуро сказал Амариль.
Я взглянул на него и вдруг понял, почему он мне так полюбился. Амариль был похож на Эсфера. Вернее, если бы Эсфер родился найрендорцем, то выглядел бы именно так. Я вздохнул и, присев на кровать, ответил:
-Я просто хотел понять, чего ты хочешь.
-Я хочу тебя, - предельно ясно ответил он.
-Это понятно, - я кивнул. – Но зачем? Что тебе даст обладание моим телом?
-Линнэ, что ты такое говоришь? – Амариль неожиданно смутился; было забавно видеть смущение на его серьезном лице. – Ты нравишься мне, разве не закономерно, что мне хочется быть с тобой? Все эти слова о моих намерениях и обладании телом… Почему ты так циничен?
Я не стал отвечать, ведь он задавал риторические вопросы.
-Не молчи.
-Ты ведь не разговаривать сюда пришел, - не сдержался я.
Амариль отвернулся. Кажется, даже зубами скрипнул. А потом заговорил, и в очередной раз я знал, что он скажет. Правда, финал его монолога был неожиданным.
-Я думал, - зло выпалил он, - что все эти слухи про «Дремлющую Гадюку» - гнусная ложь, но теперь у меня не осталось сомнений: любовь для тебя ничто, и, наверное, не будь ты так талантлив, то остался бы там и без малейших сожалений отдавался за деньги! У тебя нет сердца, Линнэ, и души, наверное, тоже нет! Когда я увидел тебя, то подумал, что ты не можешь быть таким плохим, как о тебе рассказывают, но теперь понял – они даже преуменьшают то зло, что таится в тебе!
Каждое слово причиняло мне невообразимую боль, казалось, этот эльф знает, куда бить, хотя было ясно, что бьет он наугад. Его проницательность пугала, потому что больше всего на свете я стыдился своего прошлого и того, что могло бы произойти, если бы не удивительное везение. Все мои силы ушли на то, чтоб держать себя в руках, поэтому, когда он выдохся, я не сказал ни слова.
-Что? Молчишь? – воодушевился Амариль через несколько мгновений, глаза его при этом презрительно сузились.
-Уходи, - тихо ответил я.
-В точку я попал, не так ли? – он усмехнулся.
-В точку или не в точку, все равно уходи. Не хочу видеть тебя, Амариль.
Я отвернулся и стал разглядывать кольцо на своей руке, то самое, что Эсфер подарил мне в Харлиндоне. И хотя он делал мне много подарков, как, впрочем, и всем, к кому трепетно относился, это кольцо было особенным. Я ведь собирался отправиться в странствия сразу после Большого Праздника Песен, и оно было скорее прощальным даром, нежели простым знаком внимания. Эсфер как бы давал согласие на то, что я могу отправиться куда угодно, хоть на край света, и вернуться, когда сочту нужным. И мне вдруг стало ясно: он испытал это потрясающее чувство безграничной, всеобъемлющей и всепроникающей любви еще тогда и не побоялся отпустить меня, понимая, что мы можем больше никогда не встретиться, а я, как мальчишка, дулся на него, называя собственником и обвиняя в бессердечности…
Когда я опомнился, Амариля уже не было в комнате. Я поднялся с кровати, твердо решив пойти к Эсферу и стараясь не думать о возможных плачевных последствиях. Сейчас или никогда, думалось мне в тот момент, нужно пойти и сказать ему о моём прозрении.
-Разлуки истину откроют, - прошептал я, поцеловав кольцо.
Именно эти слова были выгравированы на его внутренней стороне.

Узнать, где остановился Эсфер Эрингвион, не составило труда, и уже через час я стоял перед большим трехэтажным домом, изысканно отделанным белым и фиолетовым мрамором. Внутрь удалось попасть без особых трудностей – все стражники были из личной охраны Владыки и знали меня в лицо; трудности начались, когда на пороге покоев Эсфера я встретился с Гилендилом. Говоря об этом эльфе, мне всегда неловко было произносить слово «слуга», ведь он скорее являлся тенью Владыки Альмавена и знал все о его пристрастиях и пожеланиях, следил за покоями, питанием и гардеробом – за всем, что касалось повседневной жизни. Эсфер редко путешествовал без Гилендила, потому что он как никто другой мог провернуть любое дело, будь то интрига, эксцентричная выходка или что-то еще.
Гилендил смерил меня тяжелым взглядом и произнес всего одно слово:
-Вернулся.
Наверное, так отец мог бы встретить блудного сына. Я только покаянно вздохнул. Гилендил скривился и пропустил меня в приемную, после чего продолжил:
-У меня просто нет слов. Если бы не неприличные слухи о тебе, мы бы решили, что ты умер!
Я ничего не ответил, пристыжено глядя в пол. Пол был паркетный, с замысловатым узором.
-Скажу Эсферу, что ты пришел, - сокрушенно произнес Гилендил и скрылся за дверью, ведущей в покои.
Он вернулся достаточно быстро, но был сильно озадачен.
-Что такое? – спросил я, чувствуя нехороший холодок внутри. – Он… не хочет видеть меня?
-Мне кажется, он в смятении, - ответил Гилендил, посмотрев мне прямо в глаза.
-Почему кажется? Что он сказал?
-Он ничего не сказал. Наверное, у него нет приличных слов.
-Не смешно! – вспылил я.
-Думаю, решение за тобой, - спокойно продолжил Гилендил.
И тут я так струсил, что едва не ушел. Мне действительно было страшно заходить к Эсферу. Казалось, он метнет на меня один-единственный взгляд, и я тут же умру от мук совести. Когда внутренняя борьба завершилась, Гилендил красноречиво возвел глаза к потолку и открыл дверь, жестом приглашая пройти дальше. Сжав зубы, я вошел. К сожалению, в первой комнате Эсфера не оказалось, и я, помянув демонов, быстро зашагал к следующей двери.
Сначала вторая комната показалось мне пустой, но потом стало ясно, что Эсфер здесь. Да, он сидел в кресле, которое стояло спинкой ко входу, и задумчиво листал какие-то бумаги. Я сделал несколько неуверенных медленных шагов и остановился, поравнявшись с сидящим. Эсфер молчал, и это было тягостное молчание, от которого мне становилось неловко и… страшно. Я уже открыл рот, чтобы что-нибудь сказать, но он опередил меня, швырнув мне под ноги бумаги, которые до этого листал. Они были скреплены между собой и поэтому не разлетелись. Эсфер все также молча закрыл лицо рукой, сжав пальцами виски – он всегда так делал, когда был сильно расстроен.
Предчувствуя недоброе, я нагнулся и поднял бумаги. Худшие мои опасения подтвердились – это был большой, обстоятельный донос. На меня, разумеется. Сглотнув, я пробежал глазами по первой странице, потом по второй и так далее – везде одно и тоже: пьянки, курение трав, непристойные шутки, аморальные выходки… Устало вздохнув, я перелистнул сразу страниц пять и вдруг в глаза мне бросилось имя. Амариль. В доносе подробно описывались все наши приватные прогулки, поездки и даже «встречи интимного характера». Сначала меня бросило в жар, потом в холод, а после я негодующе воскликнул:
-Да не было этого! Не было!
-Чего не было? – устало спросил Эсфер, не убирая руку от лица.
-Вот этого не было! – подойдя вплотную к креслу, я ткнул пальцем в предпоследний лист доноса, где убогим языком описывалась сцена интимной близости с Амарилем.
Рука Эсфера неожиданно сжала мое запястье, и я вздрогнул – так это было больно. Он посмотрел на меня, и я содрогнулся снова. Никогда раньше в его взгляде не было столько ярости и какой-то пугающей ненависти.
-А все остальное, значит, было?
От звука его голоса хотелось зажмуриться, но я так и не смог отвести взгляд. Мне показалось, внутренности разъедает жар или, может быть, холод – было мучительно больно, стыдно и еще было страшно. Да, я боялся, что сейчас он вышвырнет меня за дверь и скажет, чтоб я никогда больше не появлялся в Альмавене и вообще не попадался ему на глаза. Кажется, это длилось целую вечность. Потом он рывком выдернул бумаги у меня из рук, и его ненавидящий взгляд достался предпоследней странице доноса. Не прошло и минуты, как он прорычал:
-Мерзость какая… Меня сейчас стошнит.
Эсфер снова выбросил бумаги и, рывком поднявшись с кресла, отошел к окну. И хотя нас теперь разделяло несколько метров, я все еще боялся пошевелиться – не покидало ощущение, что он меня сейчас убьет: приложит головой о стол или стену, или как-нибудь еще… Я почти не сомневался в этом. Он метался около окна: три шага туда, три обратно. Впервые я видел, как его трясет от ярости. Это было так странно, так неправильно.
-Эсфер… - начал было я, направляясь к нему.
-Только попробуй! – он остановился, выставив руку вперед; в его голосе явственно звучала угроза. – Только попробуй подойти!
-Эсфер…я… я же только…
-Не подходи ко мне, я сказал!
-Послушай…
Последний шаг оказался роковым. Эсфер схватил меня за волосы и сильно встряхнул; взвыв от боли, я зажмурился и понял – вот, сейчас: сейчас он меня и убьёт. Сложно передать все те чувства, которые свились во мне в один болезненно-пульсирующий ком, я инстинктивно сжался и закрыл руками голову. В «Гадюке», когда Ламрэнэ меня бил, я всегда так делал.
Время шло, а удара все не было. Осторожно приоткрыв один глаз, сквозь полусогнутые пальцы я увидел белое от гнева лицо Эсфера и его руку, занесенную для удара. Он все смотрел и смотрел на меня, и это было ужасно. Казалось, его взгляд впивается мне в самую душу. Не выдержав этого, я дернулся в сторону, совершенно забыв, что он по-прежнему держит меня за волосы.
-Ненавижу, - прорычал он сквозь сжатые зубы и оттолкнул меня.
Я даже не пытался устоять на ногах и больно ударился об пол правой ягодицей. Эсфер, кажется, не двинулся с места, потому что когда я поднял на него взгляд, он по-прежнему стоял, смотря куда-то вглубь меня. Это было очень неприятное ощущение. Наконец он отвернулся и сделал шаг в сторону кресла, вернее, попытался сделать, потому что в этот момент я (совершенно неожиданно даже для себя) кинулся следом и схватил его за ногу где-то на уровне колена.
-Выслушай меня!!! Дай мне сказать хоть слово! Разве я не имею права просто поговорить с тобой? – я зажмурился, уткнувшись носом в складки тяжелой мантии, и с горечью осознал, что совсем забыл запах его одежды, забыл, когда последний раз прикасался к нему; наверное, в тот момент я бы все отдал за то, чтобы продлить это мгновение.
-Не очень-то ты хотел говорить со мной… - его голос прозвучал глухо, как будто из прошлого.
-Я…я был неправ!
-Линнэ, - устало произнес Эсфер и тщетно попытался высвободить ногу, - перестань немедленно, и не пытайся изображать раскаяние. У тебя даже на коленях это плохо получается.
Я вцепился в него еще сильнее – не могу сказать, раскаивался я или нет, просто твердо знал: если выпущу его сейчас, то вся моя последующая жизнь будет лишена смысла.
-Линнэ, отпусти мою ногу, - кажется, он снова начал раздражаться.
-Я ведь люблю тебя!
Я попытался сказать это с достоинством, вкладывая в голос все свое страдание, но получился какой-то жалобный вой, от которого мне самому стало неловко. Эсфер красноречиво кашлянул и снова попытался освободиться.
-Линнэ! – он не выдержал. – Поговорить можно и в более удобном положении!
-Нет, - я посмотрел на него и покачал головой: - Нет, нельзя.
-Что это значит? – Эсфер нахмурился.
Я и сам не знал, что все это значит, и прощения на коленях никогда не просил, и вообще вдруг почувствовал себя ужасно глупо. В то же время я понял, что должен сейчас сказать что-то важное, что-то такое, что поможет вернуть мне расположение Эсфера.
-Ну? – он скрестил руки на груди.
Я опустил взгляд и едва слышно произнес:
-Я хочу, чтоб ты простил меня.
-Хорошо, я тебя прощаю, - фыркнул Эсфер. – Полегчало?
-Нет, ты не понял… - я прижался щекой к его бедру, и закрыл глаза. – Я хочу быть с тобой.
Он долго молчал, прежде чем ответить.
-Зачем тебе это, Линнэ? – произнес он устало и как-то обреченно, я никогда не замечал за ним таких интонаций. – Все это время ты путешествовал и прекрасно обходился без меня. Не будем лгать друг другу – для тебя я остался в прошлом.
-Нет, - возразил я.
-Да, - жестко произнес Эсфер. – Все имеет предел. Даже мое терпение. И я говорю тебе: с меня достаточно.
-Неужели…
-Что, неужели?! – вскричал он, и я вздрогнул. – Это я должен говорить слово «неужели», взывать к твоей совести, задавать бессмысленные вопросы в духе «неужели ты не мог написать мне письмо длиной в три строчки?» или «неужели ты ни разу обо мне не вспомнил?», а еще лучше «неужели ты просто не мог сказать: все, финал, я ухожу».
-Я… не собирался уходить!
-Конечно, ты не собирался. Ты просто ушел – и всё. Как в воду канул. Где ты, что с тобой – какая разница, правда?
-Как будто тебе не доносили, где я и что со мной! – я нахмурился, невольно отстранившись.
-Не это я хотел бы знать, - ответил Эсфер и, отвернувшись, снова попытался освободиться.
-Ну что мне сделать?! Что?! – я не выдержал и вскочил.
-Ты уже все сделал, Линнэ, - сказал он, посмотрев мне в глаза.
Я не знал, что ответить на эти слова. Эсфер вздохнул и, сделав несколько шагов, сел на софу. Вздохнув снова, он откинулся назад и, глядя в потолок, заговорил:
-Не хочу притворяться и говорить, что во всем виноват ты один и что причиненная тобой боль никогда не позволит мне простить тебя… Но я много думал об этом. У меня было достаточно времени, чтобы все обдумать, поверь. Наверное, тут во многом и моя вина: я не хотел отпускать тебя, боялся, что все так и обернется, оттягивал это неизбежное событие, как мог. Но, видимо, есть вещи, которые никто не в силах изменить. Ты – вольная птичка, Линнэ, и ты нигде надолго не задерживаешься.
Я попытался ему возразить, но он сделал предупреждающий жест рукой.
-Не перебивай меня, пожалуйста. Пока мы ехали из Нармина в Элагос, а потом в Арам, я успел услышать о тебе бессчетное количество раз. Мне показалось даже, что ты теперь повсюду. И причина вовсе не в твоем поведении. У тебя в сердце музыка – да. Ты живешь одним только творчеством и ты, наверное, счастлив. Возможно, я тоже был бы рад такой жизни, но у меня иной путь. Я – Владыка, и так будет, пока… мое место не займет кто-то другой.
Он странно вздохнул, и у меня сжалось сердце от этого вздоха.
-Что ты такое говоришь?! – воскликнул я. – Не говори так, Эсфер!
Он сел прямо и странно посмотрел на меня, потом поднялся и, подойдя, взял за плечи.
-Услышь меня, Линнэ. Ты уже ступил на путь, который тебе предначертали звезды. Я видел это. И если этот путь ведет тебя из Альмавена, мне остается только пожелать тебе удачи. Просто скажи, что ты уходишь. Отпустить гораздо легче, чем потерять.
-Ты ерунду говоришь! – я окончательно рассвирепел. – Ничего я не знаю ни про путь, ни про уход. Я сам решаю, где мне быть. Сам, понял? И я намерен остаться с тобой – там, в Альмавене.
-Почему ты меня никогда не слышишь? – с тоской спросил Эсфер.
Это был риторический вопрос, поэтому он только тяжело вздохнул и вернулся на софу.
-Я тебя прекрасно слышу! – я пошел следом и сел рядом. – И еще раз говорю – это больше похоже на бред. Я пришел говорить о нас, а не о таинственных путях, которые разводят в разные стороны всех, кого ни возьми.
Эсфер ничего не ответил, хоть я и не спускал с него глаз. Он просто сидел и молчал, опять о чем-то задумавшись. Только теперь, присмотревшись, я понял, как сильно он изменился со времени нашей последней встречи. Конечно, можно было обвинить во всем сгустившиеся сумерки, но я слишком хорошо помнил, как Эсфер выглядел раньше – теперь он похудел, а черты его лица словно стали еще резче, но больше всего меня смутила перемена, которая произошла внутри. Мне показалось, что рядом со мной тень – он даже не улыбнулся ни разу.
-Ты неважно выглядишь, - заметил я, коснувшись его плеча.
-Да, я знаю, - ответил он, рассматривая свои руки, сцепленные в замок. – Но мне уже гораздо лучше.
-Что-то случилось? - я не мог поверить, что это из-за меня.
-Да, - он едва заметно кивнул. – Было дело. В конце зимы. Мы с Тамионом пошли проверять капканы и наткнулись на медведя-шатуна…
-И он напал на вас?!
-Нет, поздоровался и мимо прошел! – воскликнул Эсфер, потом поморщился и ответил уже спокойно: - Да, он напал на нас. Вернее, на Тамиона. Пришлось его спасать.
-Медведя? – я хмыкнул.
Эсфер тяжело вздохнул и сказал:
-Линнэ, это не смешно. Шатун его едва не разорвал, да и мне досталось. До сих пор не могу поверить, что убил медведя, - он сдвинул брови, и я невольно сглотнул.
-Мне кажется, - сказал Эсфер после долгого молчания, - в тот день я снова смотрел в глаза смерти, как тогда, в Долгом Ущелье… Все точь-в-точь: снег, кровь и даже мысли…
Он замолчал и, невесело усмехнувшись, посмотрел мне в глаза. Я не смог выдержать этот взгляд и отвернулся, закусив губу. Я знал, что он чувствовал в Долгом Ущелье – Эсфер сам рассказал мне однажды. Горько понимать, говорил он, что уходишь с несвободным сердцем, тяжелыми мыслями и пустотой в душе, с осознанием, что твое одиночество безгранично и бессрочно как сама вечность. Я содрогнулся и, прижавшись лбом к его плечу, едва смог произнести:
-Прости меня.
Эсфер в очередной раз вздохнул, и я обнял его, боясь, что он опять вздумает уйти. Снова воцарилась тишина – стало так тихо, что я услышал стрекотание сверчков в саду и понял, что в Араме они стрекочут как-то иначе; постепенно этот звук завладел мной, и весь остальной мир словно растворился – остались только голоса насекомых: отрывистые, но музыкальные и какие-то пронзительно-тоскливые. Я подумал, что они тоскуют изо дня в день (а вернее, из ночи в ночь) и так длится уже тысячи лет…
-Линнэ?
Я вздрогнул и вопросительно посмотрел на Эсфера. Он был не менее озадачен и заинтригован:
-О чем ты задумался, Линнэ?
И только сейчас я заметил, что левой рукой он перебирает мои волосы – это всегда расслабляло и успокаивало нас обоих. Я снова прильнул к нему и вместо ответа спросил:
-О чем можно тосковать тысячи лет?
Он задумался, смотря куда-то в сторону, потом ответил:
-О том, что трудно получить и легко потерять.
-Эсфер, - я коснулся его щеки, заставляя повернуться к себе, - я… ну, мне правда очень жаль, что так получилось… Я ведь только теперь, ну, то есть, позавчера понял, как мне плохо без тебя. Все это время как будто во сне находился, что-то делал, о чем-то пел, и все так уныло было на самом деле, а все мои самые лучшие, самые светлые воспоминания – об Альмавене, понимаешь? Мне кажется, только ты один и видишь во мне что-то хорошее, ну, может, мастер еще видит. А я не знаю, что это, не знаю, за что меня любят… И вообще, во мне ведь нет ничего хорошего. Ну, такого, что изначально было бы моим.
-Кто сказал тебе такую глупость? – нахмурился Эсфер.
-Почему сразу кто сказал…
-Сам бы ты никогда до такого не додумался!
-Ну… был один такой эльф. Он сказал, что я циничен и что у меня нет души и сердца, и что во мне зло еще более…
Эсфер зажал мне рот рукой так неожиданно, что я вздрогнул; его глаза сверкнули в темноте.
-В тебе нет зла, - сказал он жестко. – Ты также далек от него, как от добра. В тебе есть только музыка, и не каждому дано понять это.
Отвернувшись, я вздохнул:
-И даже мне самому.
Стало вдруг так паршиво, еще и Амариль снова всплыл в памяти; я перестал обнимать Эсфера и хотел уже отодвинуться, но он мягко взял меня за руку и сказал:
-Естественно, ведь ты… - внезапно замолкнув, Эсфер вдруг удивленно произнес: - Не знал, что ты до сих пор его носишь.
-Что? – я не совсем понял.
-Кольцо, - ответил он, рассматривая мою левую руку.
Я уже хотел возмутиться, мол, как ты мог подумать такое, но потом решил, что его удивление… вполне обосновано. Вздохнув, я взял себя в руки и сказал то, что собирался сказать с самого начала:
-Я… я понял теперь…
Эсфер вопросительно поднял бровь.
-…это стихотворение… Он был прав. Во всем был прав. Все это время… я ведь только о тебе и думал, и… одна уже мысль о том, что ты где-то есть и ждешь меня, давала мне силы не пасть духом, идти дальше, играть и петь…
Я совсем запутался и замолчал, но потом все-таки пересилил смущение и посмотрел на Эсфера. Он сидел, подперев голову кулаком, и улыбался. Я почувствовал невероятное облегчение и уже хотел что-то сказать, но тут открылась дверь, и в комнату заглянул Гилендил.
-Уже поздно, - напомнил он. – И на кухне интересуются, будете ли вы ужинать.
-Да, можно и поужинать, - ответил Эсфер, продолжая смотреть на меня.
-В таком случае я зажгу свечи в гостиной, - кивнул Гилендил. – И позову вас, когда все будет готово.
Он вышел, и Эсфер вдруг спросил:
-Кстати, где ты остановился? Надо послать кого-нибудь за твоими вещами.
-В «Красном Перчике», - я был немного удивлен. – В доносе ведь все написано!
-Всеблагие звезды! – Эсфер возвел глаза к потолку. – Неужели ты действительно думаешь, что я читаю все эти доносы?
Неожиданно для себя я нервно рассмеялся. Он покачал головой и, придвинувшись, властно обнял меня. И я наконец-то почувствовал себя счастливым и каким-то завершенным; и даже не возмутился, услышав очередной колкий пассаж насчет белки.
Думаю, не стоит говорить о том, что было дальше. Мы провели несколько славных пасмурных недель в Араме, а после вместе отправились на Келебрит, где Эсфер задержался до весны. Мы были вместе почти полгода, но время пролетело незаметно, и я, наконец, понял, что бесценен каждый день, проведенный с ним, потому что разлук в нашей жизни всегда будет больше, чем встреч. Минимум, на одну, как сказал Эсфер.



ноябрь 2009 – январь 2010