Го́рдость (лат. superbia) — сильное чувство (или желание) самоуважения, удовольствия от собственных успехов.

Существуют три близких по сути, но разных по значению понятия: честь, гордость и тщеславие.

По мнению Фридриха Ницше:

§  Честь — это чувство превосходства с общественным признанием.

§  Тщеславие — общественное признание без реального превосходства.

§  Гордость — это чувство превосходства без общественного признания.

В узком значении — поведение, требующее от окружающих уважительного отношения к человеку, народу, стране (это уже скорее честь). В широком — стремление возвыситься, укрепить свои моральные, социальные или идеологические позиции.

В разных национальных культурах, в разные эпохи представления о том, что может и что не может быть предметом гордости, значительно расходятся.

Так, национальная гордость часто понималась и понимается как чувство причастности человека к мощи национального государства, проявляющейся прежде всего в способности противостоять другим народам и государствам с позиции силы; так понимаемая национальная гордость была особенно свойственна империям и нашла наиболее яркое выражение в особенностях национального самосознания в Британской империи XIX века (концепция «бремени белого человека» и т. п.; отдельные следы этого самосознания просматриваются и в XX веке — в частности, в некоторых выступлениях У.Черчилля), в Японской империи XIX—XX вв., в нацистской Германии 1930-х гг. Против такого понимания национальной гордости резко выступали в XIX—XX вв. мыслители и публицисты как либерального (прежде всего в рамках протестантской теологии — особенно Н. Ф. С. Грундтвиг, заложивший основы современного датского национального самосознания), так и социалистического направления (вплоть до известной статьи В. И. Ленина «О национальной гордости великороссов», в которой, в частности, говорилось: «Мы полны чувства национальной гордости, и именно поэтому мы особенно ненави­дим свое рабское прошлое (когда помещики дворяне вели на войну мужиков, чтобы душить свободу Венгрии, Польши, Персии, Китая) и свое рабское настоящее, когда те же помещики, споспешествуемые капиталистами, ведут нас на войну, чтобы душить Польшу и Украину, чтобы давить демократическое движение в Персии и в Китае, что­бы усилить позорящую наше великорусское национальное достоинство шайку Романо­вых, Бобринских, Пуришкевичей.»).

Не менее противоречива история гордости как гендерно детерминированного понятия, то есть мужской и женской (девичьей) гордости (целомудрие). В традиционном обществе, в котором гендерные роли жестко закреплены и тяготеют к полярности, за мужчиной и женщиной закрепляется различный набор качеств, которые могут служить предметом гордости: для мужчины эти качества — прежде всего, сила (в том числе физическая), социальная успешность, способность обеспечить финансовое благополучие семьи, для женщины — прежде всего, сексуальное воздержание (до брака и за пределами отношений с мужем; наиболее радикальные интерпретации концепта «женской гордости» — особенно в Англии середины XIX века — требовали полного отказа от сексуального удовольствия, даже в отношениях с мужем, вплоть до проводившейся А. Б. Брауном практики удаления клитора в 1860-е гг.) и, в целом, способность угодить мужу. В то же время феминистское движение с начала XX века выдвинуло совершенно иные критерии женской гордости: интеллектуальную, душевную и экономическую независимость от мужчины, обустройство личной и сексуальной жизни по собственному усмотрению, а не в соответствии с мужскими ожиданиями. В противостоянии гендерно детерминированной гордости сформировался в 1970-е гг. и концепт «гордости геев» (англ. gay pride), основная идея которого — в признании ценностью самого факта различия людей, их разнонаправленного уклонения от социокультурного стереотипа.

Полемика между приверженцами разного понимания национальной, мужской/женской и иных видов гордости остается актуальной для современной публицистики в разных странах и является значимой частью полемики между сторонниками консервативно-традиционалистского (в том числе религиозного) и либерально-модернистского мировоззрений.

В подростковом возрасте в маргинальных слоях (отстающие в школе), иногда с временным распространением на большинство, такая инверсия присутствовала практически всегда. В условиях отсутствия реальных способностей и, как следствие, успехов, предметом гордости становится демонстративный отказ от подчинения нормам, исходящим от взрослых. В таких условиях педагоги часто наблюдают формирование групповой «антиморали», в которой предметом «гордости» становятся употребление табака, алкоголя, а в наше время и наркотиков. Противостояние отдельных подростков таким взглядам на гордость бывает подчас очень трудным и опасным, в связи с тем, что таким группам имманентно присущ тоталитаризм навязывания взглядов, порой с элементами уголовщины.

При закреплении инфантильного миропонимания негативные с социальной и моральной точки зрения качества удерживаются как предмет для гордости рядом молодёжных и взрослых субкультур.

Гурьев Н. Д. в своей книге «Страсти и их воплощение в болезнях» ^[1] выражает мысль, что гордость и гордыня понятия сходные. Так же, как твердость-твердыня, пустота-пустыня, святость-святыня. И если первое значение является по своей природе качеством, свойством, то второе — исчерпывающим воплощением этого качества или олицетворением.

В «Путешествии из Петербурга в Москву» это слово синонимично надменности, гордыне, тщеславию, на то, что оно одного происхождения с гордыней, указывает слово «горе́», означающее «вверх» (середина главы «Хотилов»).

В сочинениях Льва Толстого гордость часто имеет отрицательный смысл (ничтожность гордости и сила глубинной любви к родине — одна из главных мыслей «Севастополя в декабре месяце»; «Хозяин и работник» — глава VI; нейтральный пример в главе III третьей части «Воскресения» связан лишь с физической силой; также Библия, на которую он в значительной мере опирался, осуждает гордость: «не гордись, но бойся» (Рим.11:20), «Бог гордым противится, а смиренным дает благодать» (1Пет.5:5) — притом есть свидетельства, что в конце жизни отрёкся от своих художественных произведений).

Словарь В. Даля не делает различий между этими понятиями.

Вся мораль гордости, или её положительное влияние сводится к тому (и жизнь тому подтверждением), что некий скатившийся по уклону жизни человек - пьяница, например, или трус, может в один момент избавиться от своего недостатка благодаря гордости. Другими словами "Сатана будет рад вылечить от насморка, взамен заразив раковой опухолью [гордости]" (К.С.Льюис). Согласно некоторым современникам в религии было скрыто, что корректной считаются только гордость бедой и гордость героизмом, а так же гордость тем, что знаешь истину, в которой переубеждён на 100%. Аморальность же заключается в том, что гордый человек начинает себя и свои действия и поступки считать мерилом и примером для подражания.

Однако сравнительный анализ успешности гордых людей, в объективном плане ставит под сомнение ценность общественного мнения, таким образом выходит что успешный, но не признанный человек будет являться более адекватным реальности нежели весь социум. В таких обществах явно просматривается оторванность от реальности, что делает подобные культурно-социальные группы уязвимыми, неэффективными, и даже нежизнеспособными. Вероятно подобные ослабления происходят с посыла внешних сил, которые препятствуют естественной динамике общественного течения вытеснять ненужные, изжившие, или вредоносные представления о мире и ценностях. В исторических свидетельствах подобные стагнационный эффект большой продолжительности, либо полностью разрушал цивилизации, либо замещал и сращивал ослабленные культуры, с культурой другой более сильной цивилизации.