Жить можно, потому что ты знаешь сказку о трех синицах, вьющих ресницами синь, потому что есть рыбы, которые плачут, когда нам больно, и потому что всегда есть город, в котором идет снег.
Жить можно, потому что тот, кто уходит навеки, оставляет как жемчуг прозрачные шарики вздоха, которыми можно спастись, когда кончается небо и воздух.
Жить можно, потому что всегда наступает пора, когда ломаются льды и трещат орехи, вырезая из времени острыми звуками, словно кусок новогодней фанеры, не убитую словом реальность, в которой возможно все.
Жить можно, потому что всегда существует окно, в стене, в человеке, в букашке... заглянув в которое, можно увидеть себя.
Жить можно, потому что когда выдыхается суша, а небеса опускаются больничной ватой, в самый последний момент является женщина-дождь.
Жить можно, потому что твои ладони – лучшее в мире пристанище для потерявшего домик сердца.
Жить можно, потому что, пока происходит Это, всегда существует То.
Главное качество...
– Дай мне соль! – попросил человек.
– Зачем тебе соль? – спросил его Бог.
– Мои раны затихли и я больше не чувствую боли!
– Возьми! – улыбнулся Бог, протянув ему белую горсть.
Так человек обрел свое главное качество –
творить себе боль, как рисуют на стенах птиц.
Чтобы потом, когда боль отлетала от плоскости, пытаться ее убить.
Голос...
«Как же так стало? – спросил он себя. –
Почему уже очень давно мне не встречаются счастливые люди?
Куда они делись, куда? Эти осколки мерцающих звезд с человеческим ликом...
Ведь раньше я встречал их на каждом шагу, в каждой расселине дня
торчали их ушки, макушки, душки... А что теперь?!»
«Дело не в них! – услышал он Голос сверху. – Проблема в тебе!»
«Почему?» – удивился он.
«Как и все на земле, ты видишь лишь то, во что веруешь, –
продолжил Голос. – А иначе нельзя увидеть. А если не видишь,
то как же ты можешь знать – есть оно или нет?»
«Ты хочешь сказать...» – начал он тихо, но Голос его оборвал:
«Правильно!
Ты больше не веруешь в счастье
и те, кто проходят мимо,
уже не сияют осколками звезд...
Но только лишь для тебя!»
Одна минута...
Одна минута на протяжении долгих лет следует за мной по пятам.
Ровно одна минута, потерянная мной когда-то, но я не знаю, когда и где.
Возможно однажды проснулся раньше, возможно позже заснул,
а может задержался с ответом женщине... (Той, что пришла, как дождь,
и ушла, как дождь... и, значит, была – единственной). Всего лишь на одну минуту...
И теперь, мне ее не хватает. Где бы я не был, на какой-бы чужбине не жил,
в каком бы небе не пел свои белые песни, мне всегда ее не хватает.
Ровно одной минуты... Чтобы заполнить щель, между собой и временем,
в которую падает мир.
Поющим...
Всю ночь в моей комнате ночевала луна, а к утру оказалась, что это женщина.
Всю ночь в моей комнате цвели тюльпаны, а к утру оказалось, что это фужеры.
Всю ночь в моей комнате висела радуга, и я любовался ее сиянием, но едва появи- лось солнце, я увидел, что это ветер приволок ко мне сверху бельевую веревку, а я принял ее за радугу.
Всю ночь в моей комнате звучала музыка, та самая музыка, что искал всю жизнь, а когда рассвело, обнаружил, что это писк таракана под башмаком.
И вот, неоднократно обманутый этим миром,
я прихожу к совершенно простому выводу:
«Никогда не верьте тому, что видите,
никогда не пойте о том, что есть».
О чем ты, Женщина?
О, как много я знаю, читая тебя уже вечность... на языке говорящих дюн...
Но мое сердце не знает покоя, и я продолжаю смотреть настороженным хищником,
способным мгновенно превратиться в дичь...
И лишь потому что не знаю главного, самого Главного о тебе...
Ибо так предназначено свыше,
ибо так повелел Господь!
И мне остается одно –
и сегодня, и завтра, и вечно, –
повторять, как на плахе, сухими губами смертника –
«О чем ты, женщина?!»
Небо последнего дня...
В небе последнего дня стайками скачут давности,
разнося невесомо молитву старинных птиц...
Она, постигшая с ним Отсутствие, смотрит глазами счастливой фиалки
в небо последнего дня, желая подняться туда вместе с ним, пришедшим в ее бытие...
Удивительно гладким камнем, источающим свет неопознанной ею звезды.
«Милая, девочка! – думал он светлой грустью,
продолжая овевать ее волнами дальних стран, которые не существуют. –
Сохрани тебя бог от прозрения, не дай тебе этой истины,
не позволь тебе дотянуться...»
Ибо он, переживший сотню планет и сто поколений говорящих рыб,
ведает то, что не знает она, смотрящая в темную высь бесконечного...
Он давно уже знает, что небо, где бы оно ни росло...
Холодное, теплое, зимнее, летнее... Осенебренное и сенебристое...
В Макондо, Сантьяго, Париже... Это всегда и везде – небо последнего дня...
Другого нам не дано, но не каждый об этом знает...
За пределом...
С годами я понял, отчего человек несчастен. Я понял, что главное в жизни, всегда находясь за пределом взгляда, остается для нас незримым. Как дыхание камня, лишенное очертаний. И пока мы его не видим, мы не можем уверить себя до конца, что все это – настоящее. Потому наше счастье никогда не бывает счастливым... Пока мы не видим руками
Художник Torgeir Schjolberg