Сижу, реву от радости. Только что звонила Марине – она зарегистрировалась на «Кардиомаме» месяц назад. У её сыночка, Максимки, очень сложный ВПС, - из тех, которые почти не оперируют: гипоплазия левого желудочка, резкая гипоплазия митрального клапана, двойное отхождение магистральных сосудов от правого желудочка, коарктация аорты, ДМЖП. В Киеве провести такую операцию не могли. Родители повезли ребёнка домой. Умирать.

Вот как они нашли «Кардиомаму»? Что это было? Чудо? Упорство? Нежелание сдаваться? Как бы то ни было, они её нашли. И я снова влезла не в своё дело. Я позвонила руководителю Донецкого кардиоцентра перед Пасхой, рассказала о ребёнке, о его диагнозе. Мы поговорили: никаких гарантий он дать не мог, мы оба хорошо это понимали. Но посмотреть ребёнка обещал.

Я написала Марине, и она перезвонила мне. Мы почти час разговаривали. Это был один из самых тяжёлых разговоров в моей жизни. Страшно говорить с мамой, знающей, что её ребёнок умрёт.  Я не имею права советовать, не имею права просить, не имею права говорить ей, что ребёнка нужно оперировать. Это – родительское. Это решение, которое нужно принять самому. Но как же сложно не советовать, как тяжело удержаться! Марина и её муж – врачи. Они всё понимают. И последствия своего решения они тоже понимают очень хорошо. Они решили бороться.

Если честно, я боялась звонить. А Марина, как выяснилось, не записала мой номер. Всю неделю я только о них и думала - о Марине и Максимке. Только что я собралась с духом и позвонила. Марина – в Донецке, Максимку прооперировали на прошлой неделе! Дышит уже сам, заюшка такой!

Это, конечно, только начало долгого пути. Но они сражаются. Максимка борется. Врачи делают всё, что в их силах.  Вы, пожалуйста, пожелайте малышу здоровья - просто тихонько, про себя пожелайте, он это почувствует. 

В прошлый раз, когда мы говорили с Мариной, плакала она. Теперь плачу я. От радости. Дай им Бог!