Предания гласят, что византийская принцесса Софья Палеолог, выходя замуж за московского Великого князя Ивана III, привезла на Русь как приданое библиотеку, которую много веков собирали императоры Восточной Римской империи. Чтобы сохранить ее в деревянной Москве, где пожары были нередки, будущая бабка Ивана IV Грозного призвала итальянского архитектора Фиораванти, который построил под Кремлем подземный ход и каменный бункер для книг. Как пробраться в заветный тайник, знали только сами великие князья и особо приближенные слуги. Но после смерти Ивана Грозного началось Смутное время, голод, мор, гражданская война - и все посвященные в тайну либереи (от латинского слова - «книгохранилище») погибли. Так и пылятся где-то в подземельях Москвы неизвестные поэмы Гомера, труды Аристотеля, Платона и древнейшие Евангелия, способные перевернуть всю историю христианства...
Константинополь уж пал, а Софьи с книгами в Москве все нет...
Многие с вами не согласятся. Библиотеку увлеченно искали не только энтузиасты, историки, но и многие ныне здравствующие российские политики...
- Я основываюсь на исторических фактах. Константинополь, где хранилась библиотека византийских императоров, турки захватили в 1453 году. Софье тогда было 12 - 13 лет. А в Московском княжестве она появилась лишь в 1472-м. Стало быть, принцесса должна была где-то хранить свое «ценное приданое» почти два десятилетия. Где она жила, известно: в Италии, куда Софью привез родной отец. А взял на полное довольствие Папа Римский, который вряд ли бы потом выпустил ценную библиотеку из своих рук.
Папаша Софьи - Фома Палеолог - был младшим братом последнего византийского императора, правил провинцией Морея (сейчас - часть Греции. - А. М.) Через семь лет после падения Константинополя перебрался в Рим, где коллегия кардиналов выделила ему жилье и средства на пропитание. Умер в 1465 году. Софья, получившая в Риме новое имя Зоя, с братьями осталась на попечении Папы Римского.
- А разве Фома не мог вывезти из Константинополя императорскую библиотеку?
- Сомнительно. Хотя в архиве Ватикана сохранилось распоряжение Папы о выдаче 700 дукатов на разгрузку кораблей Фомы. Но, похоже, там была мебель и иная домашняя утварь. Отнюдь не книги. Которых, по легенде, насчитывалось более 800 огромных фолиантов.
Скорее Фоме оказали матпомощь по другому поводу. Рассказывают, будто бы именно он спас от турок великие реликвии христианства - голову апостола Андрея Первозванного и палец Иоанна Крестителя. Голова хранится в Риме в соборе Святого Петра, а палец - в церкви Марии Сиенской. Однако материальная помощь Папы не обеспечивала Фоме шикарное существование. Сохранились рассказы современников, что тот постоянно жаловался на безденежье. А продажа даже нескольких книг из библиотеки могла бы сделать семейство Палеологов обеспеченными людьми. Дело даже не в ценности исторических знаний, хранившихся в либереи, а в том, что в «допечатные» времена книги были очень редки и дороги, а их переплеты и обложки инкрустировались драгоценными камнями и золотом.
- Почему бы не предположить, что Фома попросту хитрил, жалуясь на бедность. А либерею, «блюдя заветы предков», свято хранил?
- Софья Фоминична слыла бедной бесприданницей. Рим трижды пытался выдать ее замуж. Но «алчные» женихи отказывались. Думаю, если бы они прознали, что девица хранит великую императорскую библиотеку, то ее престиж взмыл бы до небес и личную жизнь Софья устроила бы очень быстро.
- Легенда тем не менее гласит, что Софья привезла либерею в Москву на 70 подводах с коваными сундуками...
- Путь принцессы по маршруту Рим - Нюрнберг - Любек - Псков - Москва описан в европейских летописях очень подробно. И ни о каких подводах с сундуками или книгами там речи нет. Принцессу отправили на Русь с большим отрядом римских священников и солдат. А когда обоз с невестой прибыл в Москву, православное духовенство сразу захотело устроить диспут о вере с легатом Бонумбре, «главой римской делегации». Тот отказался, ссылаясь... на отсутствие необходимых книг. Если бы обоз вез либерею, такое сообщение выглядело бы крайне странно.
В итоге могу заключить, что ни в одном документе XV века нет сведений о том, что принцесса привезла библиотеку византийских императоров.
Это, кстати, подтвердил еще один ватиканский эмиссар в Москве - Петр Аркудий. Он приехал в Россию в 1600 году, через 128 лет после Софьи, интересуясь, какие греческие и латинские рукописи хранятся в белокаменной и могут ли они быть интересны для Ватикана. Есть сведения, что он пытался проверить слух о «либерее Ивана Грозного» и, не найдя ни малейших следов оной, попросту написал в Рим, что ее никогда и не существовало, «поскольку русские князья отличались своей необразованностью».
- Дыма без огня не бывает. Если папский нунций приехал искать либерею, значит, он что-то подозревал.
Конечно. Сведения о таинственной библиотеке уже ходили по Европе. Первоисточники легенды известны и нынешним историкам, но все они несостоятельны.
Что видел Максим Грек?
Сторонники существования тайника с библиотекой часто ссылаются на «Сказание о преподобном Максиме Философе, иноке со святой горы Афон». В нем поведано, будто Василий III - сын Софьи и Ивана III - решил составить опись книг, которые его мать привезла на Русь. Но книги были на неведомых языках, и прочитать их никто не мог. Поэтому Василий попросил Константинопольского патриарха (в то время Константинополем уже давно владели турки, но христианская религия не была под запретом) прислать «ученого человека». Прислали афонского монаха Максима Грека, которому в Москве и были предъявлены книги из византийской библиотеки. А чтобы ученый монах не разболтал этот секрет в Европе, его потом так и не отпустили из страны.
- Монах Максим по прозвищу Грек действительно приезжал в столицу по приглашению Василия III в 1516 году, - рассказывает Александр Филюшкин. - Но только переводить не «неведомые книги», а конкретно «Толковую Псалтырь» - с греческого языка. Монах на свою беду оказался шибко грамотным и обнаружил множество разночтений оригинального текста Псалтыри с теми, которые уже были распространены на Руси. Московскому духовенству это не понравилось. К тому же Грек развил бурную деятельность: он выступал сторонником «бедной, но чистой церкви», обличал православных иерархов и настоятелей монастырей в стяжательстве. И в завершение возмутился поступком Василия III, который развелся с первой женой и собрался жениться еще раз. В результате от «книжного дела» монаха отлучили и заточили в монастыре, обвинив в ереси, шпионаже и неповиновении властям.
«Сказание о Максиме», - утверждает Филюшкин, - написано примерно через 100 лет после приезда Софьи, и автор его неизвестен. Сам же Грек, оставивший более трех томов сочинений, включая и содержащие автобиографические сведения, никогда не упоминал о либерее.
Таинственный пастор Виттерман
Примерно в одно время со «Сказанием о Максиме» рижский бургомистр Ниенштадт опубликовал «Ливонскую хронику», где упоминается некий пастор Виттерман, попавший русским в плен во время Ливонской войны. Мол, пастора отвезли в Москву, где он очаровал Ивана Грозного своей ученостью. И тот предложил ему сделать опись легендарной либереи. Но Виттерман отказался, и царь отпустил его восвояси.
- Эту легенду опроверг еще в конце XIX века известный российский историк Сергей Белокуров, - развенчивает и этот миф Александр Филюшкин. - Во время Ливонской войны имена всех пленников такого ранга - если пастор встречался с царем, то должен был быть очень известным человеком - сохранялись в особых списках. Сведений же о пребывании некоего Виттермана в Москве нет.
Миф о «списке Дабелова»
В 1822 году профессор римского права Христиан Дабелов заявил, что в архиве города Пярну (теперь - Эстония) обнаружил рукописный каталог библиотеки некоего русского великого князя: он «был написан на простонародном немецком наречии... мелкими буквами и чрезвычайно нечетко, желтыми некрасивыми чернилами и на бумаге, также совсем пожелтелой». В каталоге говорилось о 800 книгах, но названия были указаны не у всех. В списке якобы значились:
142 тома «Римской истории» Тита Ливия (сохранилось 35 томов. - А. М.)
Цицерон, «Де република» (сохранились отрывки) и «Историариум» (неизвестно)
20 томов «Истории» Публия Корнелия Тацита (сохранились четыре тома и отрывки из пятого)
Вергилий, «Энеида» (известно) и «Ихтифаилеика» (неизвестно)
«Список Дабелова», без которого не обходится ни один рассказ о таинственной библиотеке, тоже проверен давным-давно, - уверяет Александр Филюшкин. - Когда авторитетный архивист Вальтер Клоссиус услышал о «списке Дабелова», то встретился с ним и попросил показать оригинал. Дабелов объявил, что отослал его назад в Пярну. Клоссиус отправился туда, но в местном архиве ему заявили, что ни о каком профессоре Дабелове не знают и никаких каталогов царских библиотек у них нет и не было.
В конце XIX века тот же историк Белокуров, что разыскивал пастора Виттермана, через газеты обратился во все прибалтийские архивы и библиотеки с просьбой посодействовать в поисках оригинала «списка Дабелова». Но безрезультатно...
НА САМОМ ДЕЛЕ
Книги хранятся в музее
- Конечно, в Кремле при Иване Грозном была своя библиотека, - заявляет Александр Филюшкин. - И ее состав довольно подробно известен. В основном это православные книги духовного содержания и исторические летописи. Увы, в этой библиотеке нет никаких следов греческих и римских рукописей из «списка Дабелова». Как особое книжное собрание библиотека Грозного не сохранилась, и в позднее время оказалась рассредоточена по разным рукописным хранилищам в Москве и Петербурге. Кстати, при Грозном было задумано создание многотомной всемирной иллюстрированной истории. До наших дней сохранилось лишь несколько томов - возможно, как раз из царской библиотеки.
СТОИТ ПОЧИТАТЬ
«...Впереди выступал археолог Мамочкин в боевом шишаке Ивана III... из карманов его торчали берцовые человеческие кости, а под мышкой - эротический роман Гелиодора «Эфиопика»...
Первую художественную книгу про поиски либереи написал в 1923 году Глеб Алексеев - «Подземная Москва». Некий археолог-спелеолог Мамочкин с двумя друзьями, особо не напрягаясь, вытаскивают из-под земли библиотеку и, как порядочные советские граждане, сдают ее государству.
Вторым либерею (и тоже вполне успешно) искал внук Эраста Петровича Фандорина - Николас. Борис Акунин - «Алтын-Толобас».
А у белорусского писателя Сергея Алексеева («Сокровища Валькирии: Стоящий у Солнца») поисками либереи занимается аж целый секретный институт. Впрочем, библиотека - это так, мелочи. Заодно эти спецсотрудники отыскивают «Янтарную комнату», сокровища древних ариев...
ВОПРОС НА ЗАСЫПКУ
А была ли в Константинополе библиотека?
Самые известные библиотеки этого города - Царская, Патриаршая и Публичная. Последнюю мог посетить любой горожанин. В Патриаршей хранилась духовная литература. А вот в Царской имелись древние свитки и манускрипты, которые, по легенде, перекочевали в Москву.
В начале апреля 1453 года к Константинополю подошли турки. Осада самой укрепленной крепости того времени длилась почти два месяца. Потери турок и их союзников были колоссальны. И, по словам историка Дуки Византийского, после штурма 29 мая взбешенный турецкий султан Мехмет II отдал город своим войскам на трехдневное разграбление.
«Итак, спустя три дня после взятия города разрешил он (султан. - А. М.), чтобы каждый корабль отправился в свою область и город, - неся такой груз, что глубоко погружались в воду. Многоценная одежда; сосуды - серебряные, золотые, медные, оловянные; книги свыше числа... Все же книги, превосходящие всякое число, погрузив на повозки, рассеяли всюду на Восток и на Запад. За одну номисму десять книг продавалось: Аристотеля, Платона, богословских и всякого иного вида книг Евангелия с бесчисленными украшениями, сдирая золото и серебро, одни продали, другие бросили».
ХРОНИКА ПОИСКОВ
Либерею искал даже Сталин
В 1724 году пономарь церкви Иоанна Предтечи на Пресне Конон Осипов заявил, что некий дьяк Василий Макарьев перед смертью поведал о подземном ходе от Тайницкой башни до реки Неглинной: «Под землей в Кремле тайники и палаты великие, полны сундуков до сводов, а двери у тех палат железные, на них замки превеликие да печати на проволоке свинцовые». О книгах пономарь не упоминал, но сторонники версии существования либереи считают, что речь идет о ней. Петр I, интересуясь древностями для Кунсткамеры, повелел Осипову найти сей ход. Однако раскопки оказались неудачны, да и Петр вскоре умер. Через 10 лет Осипов опять обратился в Сенат, попросив денег и 20 рабочих-арестантов. Но оказалось, что пономарь скрыл факт первых раскопок, а в своей церкви еще и проворовался и надеялся казенными деньгами покрыть недостачу. Раскопки запретили, а Осипова наказали.
В конце XIX века раскопки в Кремле вел немецкий филолог Эдуард Тремер. Он обнаружил останки дворца Василия III, но не нашел подземных ходов. Кстати, Тремер первым высказал мысль, что книги хранятся под землей, поскольку следов либереи не нашлось ни в одном архиве.
В 1894 году тайник искал директор Исторического музея князь Щербатов. Он вскрыл пол в Благовещенском соборе, искал подземелья под Грановитой палатой, Тайницкой и Боровицкой башнями. Обнаружил старые подвалы с хозяйственной утварью.
В 1933 году спелеолог и краевед Игнатий Стеллецкий пишет письмо Сталину с просьбой разрешить раскопки в Кремле. И получает «добро». Единственным успехом стала находка каменной цистерны XV века для хранения воды в подвале Арсенальной башни.
В 1999 году бизнесмен Герман Стерлигов собирался проводить раскопки в Кремле. Но до реальных работ дело так и не дошло.
Либерею искали не только в Кремле. Сейчас описано около 60 точек в Москве и в других русских городах, где, по мнению энтузиастов, может находиться тайник с драгоценными книгам
Первые поиски палат с сундуками предпринял в 1718 году московский пономарь Конон Осипов. С разрешения главы Преображенского приказа князя Ромодановского под Тайницкой башней он расчистил две лестницы, по которым и спустился в подземный ход. Для дальнейшего продвижения надо было укреплять своды подземной галереи. Однако подьячие, приставленные к пономарю, далее идти ему не велели. В 1724 году донесение пономаря о «драгоценной поклаже» в подземном Кремле дошло до Петра I, и тот приказал провести тщательные розыски. Но из-за смерти императора работы в Угловой Арсенальной башне застопорились. При царице Анне Ивановне пономарь пытался перерезать подземный ход с земли, но сделать это не удалось.
Летом и осенью 1894 года исследованием подземного Кремля (не без надежды обнаружить библиотеку) занялся князь Н. С. Щербатов. Он раскопал двухъярусные подземелья под Троицкой башней, расчистил от глины и мусора тайный ход, соединявший Угловую Арсенальную и Никольскую башни, а также подземный ход и такую же палату, случайно найденные у Никольской башни. Продолжению раскопок помешала смерть Александра III, а потом у казны не нашлось денег. Следующим искателем библиотеки стал археолог и один из первых российских спелеологов Игнатий Яковлевич Стеллецкий.
Стеллецкий заинтересовался библиотекой Грозного еще в 1908 году. В 1914 году он даже добился разрешения на изучение подземелий кремлевских башен, но из-за Первой мировой войны работы пришлось прекратить. После октябрьского переворота профессор Стеллецкий обращался в Моссовет, Наркомпрос, ЦИК, Совнарком и, наконец, в 1933 году подал докладную записку Сталину. Тот разрешил начать раскопки
13 ноября 1933 года комендант Московского Кремля Р. А. Петерсон попросил археолога изложить «письменно и подробно», что собой представляет подземный Кремль и где может находиться библиотека.
«Из царских теремов, где-то из подвала, – объяснял Стеллецкий, – был спуск в подземелье – большую подземную палату, в какую расширялся ход (тоннель) между Благовещенским, Архангельским и Успенским соборами. Палата была наполнена ящиками с книгами, под нею имелось нижнее помещение (Веттерман говорил о подвалах с «двойными сводами», таковые в Кремле были встречены под Троицкой башней, из нижнего яруса подвалов шел подземный ход в Кремль.) ...От библиотечной палаты ход направлялся в два противоположных конца: к Тайницкой и Собакиной (Угловой Арсенальной) башням.
Воротам наземным из Кремля соответствуют подземные: под Москву-реку из Тайницкой башни, в Китай-город из Спасской башни (через храм Василия Блаженного), из Никольской башни под Исторический музей, в сторону Охотного ряда и Дмитровки и к Неглинке из Троицкой башни. ...На первом месте должны быть поставлены и в ударном темпе исследованы башни Угловая Арсенальная, Троицкая и Успенский собор, и вот почему.
Из Угловой Арсенальной башни... идут выходы за Кремль через соседние башни – Никольскую и Троицкую. Из этих двух в качестве первоочередной необходимо избрать Троицкую, так как из нее... должен быть выход в Занеглинье. В наличии такого хода не сомневался и Щербатов в 1894 году. За наличие здесь последнего говорит, наконец, и решение Ивана Грозного «осесть опричным двором» как раз напротив Троицкой башни. Очевидно, ее готовым тайником к реке, а не под нее, собирался воспользоваться Грозный. Под самую Неглинку, на соединение с каменным ходом, ведшим к реке, деревянный подземный ход наспех соорудил уже сам Грозный. Признаки этого хода мною обнаружены были в трех местах по линии его прохождения на месте бывшего Опричного двора (находился на углу Воздвиженки и Моховой. – Т. Б.) к Троицким воротам. ...По этому ходу Грозный мог тайно проходить с Опричного двора не только до библиотечной палаты и своего кремлевского дворца, но и до самого Замоскворечья...»
Макарьевский тайник
Раскопки в Угловой Арсенальной башне начались 1 декабря 1933 года. Так как вход в подземелье был замурован в начале XVIII века, спускаться пришлось через пролом в стене, устроенный еще Кононом Осиповым. Подземелье заполняли горы земли и мусора, среди которых виднелся полуразвалившийся колодезный сруб. На дне подземного хода (тогда по нему можно было пройти лишь 5 метров), загроможденного досками, стояла вода.
Первые дни работы привели к открытиям. По мнению историков, ход из Угловой Арсенальной башни был перерезан одним из столбов Арсенала, на которых покоится его фундамент. Начав пробивать этот «столб», Стеллецкий увидел, что свод подземного хода не поврежден. Как оказалось, тайный ход просто был заложен белокаменными глыбами на крепчайшем растворе. Пока рабочие выламывали эти глыбы, археолог пытался разгадать, что же находится за другими замуровками, найденными в башне.
«Если подходить строго научным путем к делу, – писал он, – непременно нужно все и все размуровывать. Когда это строилось, то имело прямой смысл; потом оказалось лишним или ненужным, и его замуровали. Если замуровано самое простое окно, будем, по крайней мере, знать, что окно. А если там таинственные ступени или какая-нибудь другая чертовщина? Ведь дело имею со средневековьем, в котором тайн было хоть отбавляй! Кто гарантирует, что не закрыл все эти отверстия 70 лет спустя сам Грозный, чтобы скрыть какой бы то ни было доступ в подземелья Кремля, в которых замуровано было им наибольшее в свете сокровище культуры – библиотека?»
Вскрытие замуровок ничего сенсационного не дало, лишь в южной стене башенного подземелья обнаружили коридор, выводивший в Александровский сад (в древности тут была бойница «нижнего боя», а в царствование Анны Ивановны, когда подземелье башни и колодец ремонтировали, для подачи строительных материалов на месте бойницы устроили выход к реке Неглинке). Его Стеллецкий предполагал использовать для вывоза мусора.
«Имел интервью с Зиновьевым (техник гражданского отдела Управления коменданта Московского Кремля. – Т.Б.), которому в 1928–1929 гг. поручено было с политической целью исследовать подземный Кремль. Результаты: в Арсенальной башне вычистил колодец (рабочих спускал на канате)... В Троицкой башне устроил под склады две палаты, которые раскапывал Щербатов. В нижней залил дно цементом, не зная, что оттуда есть люк в более низкую. В Тайницкой башне засыпал... большой научной ценности колодец (из него, по мнению археолога, шел подземный ход под Москву-реку, в Замоскворечье. – Т. Б.), который я должен очистить», – записал археолог в дневнике 1 января 1934 года.
Когда в подземном ходе замуровку выломали на 1,5 метра, открылся короткий проход, из которого попадали на длинную лестницу, а по ней – на первый этаж Угловой Арсенальной башни. Дальнейшие работы позволили реконструировать древний облик башенного подземелья.
С первого этажа по узкой внутристенной лестнице попадали на площадку размером в квадратный метр. В левой стене площадки обнаружили замурованную арку входа в подземелье длиной около 9 метров. Оно было заполнено массивными белокаменными блоками. (Стеллецкий полагал, что из этого подземелья есть ход к Никольской башне. По непонятной причине тогда подземелье расчистили от блоков только на 3 метра. В настоящее время вход в него замурован и покрыт слоем штукатурки.) С лестничной площадки проход выводил в высокую и широкую галерею, которая 8-метровой лестницей спускалась к колодцу в подземелье башни. Ответвление этого хода (собственно макарьевский тайник) было замуровано.
Пока рабочие продолжали крушить белокаменную замуровку, Стеллецкий не находил себе места. По его расчетам, тайник вот-вот должен был повернуть вправо, к кремлевской стене, и вдоль нее пойти в Кремль: «...Имеет ли этот замурованный тайник ответвление под Кремль? Если нет, то сенсационные рассказы дьяка Макарьева будут не чем иным, как пустой болтовней, на которую попались три правительства: Петра, Анны Ивановны и советское».
Можно понять волнение археолога, ведь он не только сам поверил в существование хода из Угловой Арсенальной башни, но и убедил в этом Сталина. О каких-то репрессиях в случае неудачи ученый даже не думал. Больше всего он боялся не оправдать оказанного ему доверия: «Он (Сталин) проявил большое мужество и великодушие и доказал лишний раз, что он действительно человек необыкновенный... Когда Октавиан Август вместо того, чтоб казнить Ирода Великого, оказал ему полное доверие, то этим он привлек Ирода к себе навеки, превратив его в наивернейшего друга. И за высокое научное и всякое доверие современного Октавиана я чувствую себя в положении Ирода, охваченного чувствами приязни и преданности самими искренними».
Долгожданная находка
29 января 1934 года, в день именин Игнатия Яковлевича, он получил самый дорогой подарок: на шестом метре белокаменной замуровки хода справа показалась белокаменная стена с кирпичным полом. «Стена, о которой я мечтал 25 лет, найдена, – торжествовал археолог, – я всегда был уверен, что из Арсенальной башни есть белокаменный ход под Кремль!»
Поскольку ширина хода была значительной (по Стеллецкому – 3 метра), то для экономии времени и сил начали пробивать в белокаменной замуровке брешь шириной в метр.
Уже в феврале раскопки были приостановлены из-за того, что главный инженер гражданского отдела Управления коменданта Московского Кремля (УКМК) Палибин отправил рабочих на другой объект. Стеллецкий перенес свое внимание на Среднюю Арсенальную башню. Тут он отыскал полуразрушенные ступени засыпанной землей лестницы и «трубу» диаметром 70 см, которые уходили куда-то под Арсенал. Ни на старинных планах, ни на современных чертежах их не было...
Что до лестницы, то она, по мнению Стеллецкого, некогда вела в макарьевский тайник. А вот для чего была устроена «труба», археолог узнал из документов кремлевского архива. Оказалось, что в XVIII веке под Арсеналом существовал «подвал о 12 столбах». Это сооружение высотой 5 метров и площадью 500 квадратных метров тянулось от Средней Арсенальной башни почти до конца Арсенала. Его предполагали использовать для хранения боеприпасов, а подавать на кремлевскую стену их должны были через упомянутую «трубу». Однако после пожара 1741 года подвал был забит землей.
13 февраля, когда белокаменная облицовка правой стены макарьевского тайника сменилась на кирпичную, ученый понял, что ход пошел вдоль кремлевской стены. Через два дня Стеллецкий получил еще одно подтверждение тому, что он работает в макарьевском тайнике. Конон Осипов в донесении к Петру I упоминал о засыпке тайника «землею накрепко» строителями Арсенала, которые случайно обнаружили подземный ход. А в расчищаемом ходе, когда рабочие выбрали всю белокаменную замуровку, уперлись в утрамбованную землю. Принялись расчищать тайник от земли.
Вскоре в правой стене тайника показалась громадная арка входа в какое-то помещение, забитое землей. Работа по его расчистке шла медленно, так как узкая брешь в замуровке позволяла убирать землю только в перекидку. Недовольный темпами работ, Стеллецкий работал в одиночку, когда его помощники уходили на обед. Однажды он чуть не был погребен под громадными пластами рухнувшего грунта. К 27 февраля помещение очистили полностью. Это была разгрузочная арка (7х5х1,9), устроенная под кремлевской стеной. Археолог полагал, что в древности этот объем могли использовать как тайное хранилище.
К 3 марта земля в подземном ходе была выбрана, но дальше ход оказался забит песком. Через неделю башню обнесли забором, у ворот которого поставили часовых. Был открыт выход из подземелья, и рабочие принялись вывозить скопившиеся за века землю и мусор. Археолог тем временем продолжал раскапывать ход в одиночку. Пройдя несколько метров, он уперся в каменную глыбу, свисавшую с потолка. Она закрывала большое отверстие. Разгадка пришла сразу: этот пролом, устроенный при возведении Арсенала, через него шла засыпка хода. Казалось бы, до той части тайника, где он свободен от песка, рукой подать. Но неожиданно комендант Петерсон запретил раскапывать тайник и приказал Стеллецкому расчистить башенное подземелье до его древнего дна.
Башня Стеллецкого
Приступая к этой работе, Стеллецкий советовал взять в бетонное кольцо родник, опасаясь, что вода прорвет колодезный сруб, установленный еще в начале XIX века. Но никто не обратил внимания на это предупреждение. А 24 марта вода затопила все подземелье. Две недели ушло на поиски насоса. А когда его установили, вода исчезла так же внезапно, как и появилась.
5 апреля в подземелье нагрянула комиссия из сотрудников гражданского отдела УКМК. «Просто удивительно мне сегодня показалось, с каким опасением, почти с ужасом проходили по щелям тайника Аристотеля Фиораванти члены комиссии: Палибин, Лопухов, Куксов, Алешкин, Суриков. В глубине я пролез сквозь отверстие в песке до норы, что сам вырыл вдоль каменного потолка, приглашая посмотреть воочию, но они так не продвинулись, чтобы взглянуть хоть одним взглядом», – изумлялся Стеллецкий.
Осматривая еще раз Среднюю Арсенальную башню, археолог приходит к убеждению, что макарьевский тайник, не доходя до этой башни 13 метров, должен повернуть в Кремль и пойти под Успенский собор, а от него – через Соборную площадь – к Тайницкой башне. У Стеллецкого появилась идея с помощью шурфов перехватить тайник в подземелье Арсенала, которое в ту пору перестраивалось под тир. Но разрешения на эти работы не дали.
С нетерпением археолог ожидал продолжения раскопок, но, увы... Все лето ушло на расчистку подземелья Угловой Арсенальной башни; в сентябре работы не велись.
3 октября 1934 года в Кремле состоялось заседание специальной комиссии, в которую входили представители комендатуры Кремля, архитекторы А. В. Щусев и Н. Д. Виноградов, директор Оружейной палаты В. К. Клейн. Выслушав отчет археолога и осмотрев тайник, члены комиссии приняли решение продолжить раскопки подземного хода. Почти месяц Стеллецкий хлопотал о пропуске в Кремль. В начале ноября подземелье башни спешно освободили от остатков мусора, выход в Александровский сад замуровали. Ученый надеялся на возобновление работ после ноябрьских праздников, но ему предложили поехать в отпуск, подлечиться (из-за страшного холода, царившего в подземелье башни, археолог заболел воспалением легких).
«13 ноября – это дата! – пишет Игнатий Яковлевич в дневнике. – Кругленький годик! Что бы я сделал за тот короткий период, если бы не исполнители – глухие супостаты? Я бы эту работу выполнил в четыре месяца. А что еще сделал бы за восемь месяцев по моему вкусу? Как жук-точильщик, избороздил бы Кремль и уж, конечно, нашел бы «затерянный клад России».
Но пусть я и не нашел! Не дали найти! Зато я указал верную дорогу к нему. Я ли, другой ли – не все ли равно, лишь бы нашли. Мое – мой приоритет – неотъемлем от меня. А башня Арсенальная, превращенная мною в ключ к библиотеке, отныне «башня Стеллецкого...»
Вернувшись из отпуска в феврале 1935 года, археолог подает докладную в УКМК с просьбой дать разрешение на продолжение раскопок. Если по какой-то причине нельзя копать в Угловой Арсенальной башне, то надо попытаться перехватить ход в Успенском соборе, считал Стеллецкий.
Он не знал, что решение о прекращении раскопок было принято 3 декабря 1934 года.
Изучив дневниковые записи археолога и копии его докладных записок в комендатуру Кремля, приходишь к выводу: работы в Угловой Арсенальной башне были организованы из рук вон плохо. Рабочие относились к раскопкам без особого энтузиазма и работали, по словам Стеллецкого, «как мокрое горит, одного десятник захватил даже спящим. Невыгодно, говорят, как ни работай, выше обязательного минимума не получишь». Перейти же на сдельщину, как хотел археолог, не удалось. На расчистке хода обычно работали два-три человека, то и дело раскопки без объяснения причин прекращались.
Для получения инструмента, техники и даже брезентовых рукавиц приходилось не раз подавать докладные должностным лицам. Неоднократно у Стеллецкого возникали конфликты с десятниками, считавшими себя вправе указывать археологу, где копать. Выяснив, что подземные галереи действительно непроходимы и по ним в Кремль не пробраться, комендант Петерсон утратил всякий интерес к раскопкам.
Есть основание считать, что Стеллецкий еще раз обращался к Сталину в конце войны. И, вероятно, получил ответ из его секретариата, так как в обращении в Академию наук (январь 1945 года) Игнатий Яковлевич писал: «Но после войны, после победы, заветный клад будет найден! Порукою в том слово Великого Сталина!» До самой своей смерти в 1949 году ученый был уверен, что «покровитель наук и искусств» жаждет отыскать книжные сокровища и тем самым вписать свое имя в мировую историю. Но в Кремль археолога больше не позвали...
Десять лет назад блестящий знаток средневековой литературы, ведущий сотрудник библиотеки Академии наук А. А. Амосов, сказал: «Библиотека Грозного царя несет с собой некую ауру, способную притягивать людей определенного склада. Стоит лишь однажды углубиться в лабиринт тайн, с нею связанных, чтобы затем до конца дней своих не знать покоя. ...И если решится кто вновь требовать развертывания работ по поискам грозненских сокровищ, если найдется столь отважный, что решится ударять собственной головой в каменную стену чиновных бастионов, то я, пожалуй, составлю ему компанию, ибо дело это святое».
Пока до «святого дела» охотников нет.
www.uspex.kiev.ua/metal/dop_1/grozniy.htm, http://kp.ru/daily/23690.3/51933
P.S. Один из комментариев на данную тему:
Где искать библиотеку Ивана Грозного?
Хорошо известно, что в эпоху Ивана Грозного в Москве существовала ОГРОМНАЯ ЦАРСКАЯ БИБЛИОТЕКА. Затем она бесследно исчезла. Историки и археологи ищут ее до сих пор. Ищут в Москве, возможно, искали в Новгороде, на Волхове и в Твери, но пока безуспешно. Что с ней могло случиться? Если бы она полностью, до единой книги, сгорела, то об этом не могли бы не знать: пожар в Кремле, сгорела огромная библиотека.
Если бы ее уничтожали нарочно, то отдельные "безобидные" книги, а такие в ней должны были быть, с любой точки зрения, где-нибудь бы "выплыли". Ведь старые книги стоят больших денег. То же самое, если бы библиотеку украли. На рынке рано или поздно появились хотя бы отдельные ее книги.
То, что библиотека исчезла ЦЕЛИКОМ, наводит на мысль, что она уцелела, но где-то спрятана. Так, собственно, и считают историки, поэтому и упорно ищут. Очевидно, ищут НЕ ТАМ, ГДЕ СЛЕДУЕТ.
После эпохи опричнины царем стал Симеон. Он сделал попытку ПЕРЕНЕСТИ СТОЛИЦУ В НОВГОРОД. И даже перевез туда казну. Как утверждает Р.Г. Скрынников в книге "Иван Грозный", в Новгороде было начато строительство мощной ЦАРСКОЙ крепости.
Не перевез ли Симеон туда и ЦАРСКУЮ БИБЛИОТЕКУ? Тогда становится понятным, почему ее до сих пор не могут найти. Г.В. Носовским и А.Т. Фоменко установлено, что название "Великий Новгород" было отнято у Ярославля при первых Романовых и "передано" небольшому провинциальному Новгороду на Волхове. Потом об этом было забыто, и позднейшие Романовы сами искренне поверили в то, что Великий Новгород находился именно на Волхове. Поверили в то, что было придумано первыми Романовыми с целью идеологически оправдать захват власти на Руси.
Когда же кончился период неразберихи в династической истории Романовых, а это произошло уже в конце XVIII - в XIX веке, романовские историки вновь вспомнили о знаменитой библиотеке Ивана Грозного и принялись ее искать. Наверное, искали и в волховском Новгороде. Но, конечно, НЕ ДОГАДАЛИСЬ поискать в ЯРОСЛАВЛЕ.
Может быть археологам поискать библиотеку Ивана Грозного в ЯРОСЛАВЛЕ? ИМЕННО В ЯРОСЛАВЛЕ когда-то было найдено, например, знаменитое "Слово о полку Игореве", об этом пишет и П. Козлов в книге "Ярославль".
С другой стороны, библиотека "Грозного" могла находиться в бывшей ордынской столице - Александровской Слободе. Поэтому библиотеку и назвали Александрийской, отнеся ее (на бумаге) в далекий африканский Египет. Хотя библейский Египет - это Русь-Орда XIV-XVI веков. Считается, что египетская Александрийская библиотека сгорела. Скорее всего, библиотека "Грозного", она же Александрийская, действительно была сожжена первыми Романовыми, ведь жгли старую ордынскую историю.
