[644x225]
[538x333]
Чернышевский Николай Гаврилович (1828-1889) - русский философ-утопист, революционер-демократ, учёный, литературный критик, публицист и писатель.
Родился в Саратове в семье священника. Учился дома под руководством отца, многосторонне образованного человека. В детстве он получил прозвище «библиофага», то есть пожирателя книг. Начитанность его поражала окружающих.
В 1846 поступил в Петербургский университет на историко-филологический факультет. В университете Чернышевский сознательно готовит себя к революционной деятельности. Овладел 10 иностранными языками.
В 1850 окончив курс, получает назначение в Саратовскую гимназию и использует свое положение для проповеди революционных идей.
Литературную деятельность начал в 1853. В начале 1854 перешел в журнал «Современник», где в 1855—1862 являлся руководителем наряду с Н. А. Некрасовым и Н. А. Добролюбовым.
С сентября 1861 находится под тайным надзором полиции. 12 июня 1862 Чернышевский арестован и размещён в одиночную камеру под стражей в Алексеевском равелине Петропавловской крепости по обвинению в составлении прокламаций.
За 678 суток ареста Чернышевский написал текстовых материалов в объёме не менее 200 авторских листов. Наиболее полномасштабно утопические идеалы арестантом Чернышевским были выражены в романе «Что делать?» (1863).
19 мая 1863 состоялась церемония "гражданской казни" Чернышевского за чудовищную листовку, призывающую народ "в топоры". Над Чернышевским сломали шпагу. К ногам казнимого какая-то дама швырнула букет цветов. В этой трагикомедии Чернышевский сам и драматург, и постановщик, и актер - и палач, и жертва.
Он был приговорён ссылкой на каторжные работы сроком на четырнадцать лет, а затем поселение в Сибири пожизненно. Александр II уменьшил срок каторжных работ до семи лет, в целом Чернышевский пробыл в тюрьме и на каторге свыше двадцати лет.
Благодаря хлопотам семьи, в июне 1889 переезжает в Саратов, но уже осенью того же года умирает от кровоизлияния в мозг . Был похоронен в городе Саратове на Воскресенском кладбище.
Чернышевский в советской биографической литературе именуется «революционным демократом». Но определение «демократ» прилагается к нему (как и к Н.А. Добролюбову) по недоразумению. Свое отношение к родной стране Чернышевский четко сформулировал уже в 1850 году: «Вот мой образ мысли о России: неодолимое желание близкой революции и жажда ее, хоть я и знаю, что долго, может быть, весьма долго, из этого ничего не выйдет хорошего, что, может быть, надолго только увеличатся угнетения и т.д. - что нужды?» Как видно, Чернышевскому «нет нужды» до того, что положение народа по вине революционеров неизбежно ухудшится: революция для него - самоцель.
Образцом общественного устройства для него была социалистическая община или коммуна.
Он резко осудил пьесы А.Н. Островского «Не в свои сани не садись» и «Бедность не порок» за отсутствие обличительного «приговора» русской жизни, что вызвало принципиальное несогласие крупнейших художников того времени - И.С. Тургенева и Л.Н. Толстого.
Из статьи в "Известиях" Константина Кедрова:
"Чернышевский поставил извечный русский вопрос "что делать?". Любая книга, созданная в тюрьме, вызывает если не уважение, то определенный ажиотаж. Сервантес написал в тюрьме "Дон Кихота", Шикльгрубер "Майн кампф", Чернышевский "Что делать?".
Самое удачное в романе - его название. Так и тянет узнать, что же именно надо делать. Вопрос подразумевает ответ. Но даже самые терпеливые читатели Николая Гавриловича, прочитавшие роман от корки до корки, вряд ли получили ответ на этот вопрос.
Среди почитателей и последователей оказался Ульянов-Ленин. Где он вычитал у петропавловского узника, что надо расстрелять Гумилева или повесить как можно больше священников. И как это связано с неинтересными снами Веры Павловны, но так или иначе Чернышевский в нашей жизни присутствует. И не только в прошлом.
Кроме швейного кооператива Веры Павловны, где жрицы любви самоперевоспитывались в образцовых портних, были еще и эротические мечтания о свободной любви. Бал в хрустальном дворце будущего Корбюзье полон танцующих пар, которые время от времени удаляются в боковые комнатки и возвращаются оттуда покрасневшими и растрепанными. И тем не менее от романа остался афоризм:
"Умри, но не давай поцелуя без любви". Вот почему путаны не целуются, а не из-за гигиенических соображений.
Достоевский высмеял Чернышевского в "Записках из подполья". Стройте, стройте свой хрустальный дворец, а я вот возьму и швырну в него камень. И не потому, что голоден и живу в подвале, а просто так - от своеволия. Ну, а автор хрустального проекта отправился в Сибирь на поселение, откуда время от времени слал меха любимой жене и поучительные письма сыну.
Возвращение из Сибири в родной Саратов стало для Чернышевского второй ссылкой - в страну забвения. Его уже благополучно забыли, да так и не вспомнили. Все, кроме Ульянова-Ленина. Ленин утверждал, что читать Чернышевского надо в зрелом возрасте, "а не тогда, когда молоко на губах не обсохло". С тех пор целых 75 лет мучили поколения школьников и студентов безответным вопросом. Вдоволь отыгрался еще за гимназические дореволюционные муки над этим творением Владимир Набоков в романе "Дар". В Москве улица Чернышевского снова стала Покровкой. Что делать!.."
Чернышевскому мы обязаны за термин "критический реализм". Образцом критического реализма он считал прозу Гоголя. Прилагательное "критический" Сталин на встрече с писателями у Горького заменил словом "социалистический".
И всё-таки остаётся вопрос: почему же в России такие талантливые, образованные люди, как Чернышевский, Добролюбов и другие направляли свои силы и таланты не на созидание, а на разрушение?