[300x399]
Настроение сейчас - никакого

Господи! Какой же ужасный этот мир! Как страшно и холодно вокруг! А этот дождь… Водяные струи так больно бьют по лицу и обнажённым плечам. Шумно… Шумно… Бедная голова! Она сейчас лопнет! Крики, ругань, смех, грохот трамваев и визг моторов… Воздух такой противный, горьковато-кислый, словно в душной-душной наглухо закрытой комнате. Он застревал в горле тяжёлым комком, вызывая острый приступ тошноты. Как же люди могут дышать им? Как могут жить в этом мире и так спокойно смотреть на всё то, что они натворили, на всю ту огромную свалку, в которую они превратили некогда прекрасную планету Земля. Впрочем, их тоже можно понять. Все эти люди, бегущие мимо, спешащие по своим делам, изо всех сил пытающиеся успеть сделать всё на свете за то коротенькое время, которое подарил им Бог… Все они просто не знают иной жизни, они привыкли к ней. А вот для Неё всё это непонятно, неприемлемо и чудовищно…
Она шла по холодному осеннему городу. Жестокий дождь нещадно хлестал Её по щекам, заставляя всё тело дрожать, словно в лихорадке. Никогда Она не могла подумать, что вода может быть такой холодной и приносить такую боль! Люди… Почему у них такие хмурые злые лица? Кажется, что они не знают, что такое улыбка, а, если и улыбаются иногда, то тщательно прячут под шарфами и поднятыми воротниками пальто, словно пытаясь отгородиться от всех и всего. И почему так странно смотрят на Неё: некоторые с удивлением, но многие с опаской, а то и с нескрываемым страхом. Она опустила глаза, чтобы не видеть всех этих взглядов, которые кололи больнее дождя и обжигали сильнее холодного ветра. Господи, как окоченели руки и ноги! И негде спрятаться. Ни одного укрытия. Повсюду люди с их жёсткими глазами и каменными лицами. Повсюду злоба и душевная пустота, ложь и недоверие…
Он стоял под крышей магазина, прячась от надоедливого дождя, идущего не переставая уже третий день. Осень в этом году наступила слишком рано и неожиданно. Установившаяся погода казалась холодной и чересчур мокрой для начала октября. И какого чёрта Он не взял сегодня зонт?! Ведь видел же с утра, какое серое и тяжёлое небо за окном, и понимал, что дождя не миновать. А вот… Теперь стой, идиот! Мокни и мёрзни! А мог бы уже давно быть дома. Вдруг Он увидел девушку, устало бредущую по улице. Одетая в тонкий белый сарафан, который дождь вымочил насквозь, Она осторожно ступала босыми ногами прямо по холодным лужам и, казалось, не замечала ничего вокруг. «Чокнутая какая-то!» - подумал было Он, пожав плечами. Но в этот момент что-то щёлкнуло внутри Него. Острое чувство жалости к этому беззащитному, одинокому, продрогшему созданию сжало Его сердце. Нет! Не может Он стоять и равнодушно смотреть, как Она пройдёт мимо. Он должен помочь Ей! И Он шагнул из своего укрытия…
- Тебе не кажется, что ты одета не по погоде? – услышала Она над собой немного насмешливый голос и подняла глаза. Перед Ней стоял юноша лет семнадцати-восемнадцати. Она неопределённо покачала головой и уставилась на Него. Никогда ещё Он не видел таких лиц, как у этой странной девушки. Оно было простым и красивым одновременно, взрослым и в то же время по-детски наивным и ласковым. Он смущённо улыбнулся, но незнакомка продолжала внимательно и настороженно разглядывать Его. Казалось, Он ничем не отличался от других людей. Обыкновенный мальчишка… Она сегодня много видела таких. Вот только все они проходили мимо, а Он нет… Какие у Него глаза… Ещё ни у одного живого существа Она не видела таких больших, таких удивительных глаз! В них не было ни равнодушия, ни злобы. Наоборот, они светились каким-то неясным внутренним светом, от которого становилось тепло и спокойно на душе.
- Ты, наверное, замёрзла? – спросил Он и, не дожидаясь ответа, снял свою куртку и накинул Ей на плечи. Этот поступок ещё больше поразил Её. Человек, а пожертвовал для Неё, чужой, неясно откуда появившейся, нужную для Него вещь. Она хотела поблагодарить своего спасителя, но настолько замёрзла, что язык и губы не слушались Её, да и нужных слов Она так и не смогла найти. Она осторожно просунула руки в рукава и до самого конца застегнула «молнию». Куртка была велика Ей раза в два, но была очень тёплой и приятно пахла одеколоном.
Он насмешливо посмотрел, как хрупкое маленькое существо благодарно улыбнулось Ему, заливаясь в огромной тяжёлой куртке. Так-то лучше. Вот только ноги босые. Она, конечно же простудится.
- Пойдём, - Он взял Её за руку, и Она испуганно дёрнулась в сторону, но Он успел удержать Её.
- Не бойся, глупая, - попытался Он успокоить Её. – Я тебя не обижу. Пойдём. Согреешься. А когда дождь закончится, можешь уйти, если захочешь. Я не стану тебя удерживать и обещаю, что не обижу. Хорошо?
Она кивнула, всё ещё недоверчиво глядя Ему в глаза. И этот взгляд маленького затравленного зверька больно полоснул Его по сердцу. Кто мог так запугать Её? Как вообще эта худенькая полураздетая девушка могла оказаться на улице под проливным дождём? И почему за всё это время не сказала Ему ни единого слова? Неужели немая? Ладно, это всё потом, потом. Сейчас нужно согреть Её и накормить. Она, конечно же, хочет есть.
Давно барахливший верхний замок наконец поддался и старенькая входная дверь со скрипом открылась.
- Проходи, не стесняйся, - сказал Он, слегка подтолкнув сзади свою гостью, смущённо переминавшуюся на пороге с ноги на ногу. – Можешь пока осмотреться, а я поищу сухую одежду.
Она с замиранием сердца прошла в комнату. Впервые в жизни Она так близко видела человеческое жилище. Помещение, где Она находилась, было небольшое. Обустроено просто и без особого уюта. Всё, что было в комнате, так это только письменный стол у окна, потрёпанный диванчик у правой стены да огромный стеллаж, тянувшийся вдоль всей противоположной стенки. Она внимательно осмотрела полки. Все книги были аккуратно расставлены по алфавиту, порванные томики тщательно заклеены, новые бережно завёрнуты в обложки.
«Как много книг! – подумала Она. – Видимо, Он очень любит читать. И скорее всего живёт один. В Его доме нет ни одной вещи, которая говорила бы о присутствии кого-то ещё. Наверное, Он очень одинок, как и я, поэтому и позвал с собой».
- Книги – это всё, что у меня есть, - услышала Она за спиной Его голос. – Вот, держи. Одежда, конечно, будет велика тебе, но зато сухая. Когда переоденешься, приходи на кухню.
Он подал Ей стопку вещей и мягкие тапочки и вышел, прикрыв за собой дверь. Она несколько секунд смотрела Ему вслед, потом стала раздеваться. Мокрое платье неприятно прилипло к телу, и Она с трудом сняла его. Потёртые джинсы были длинны Ей, Она подвернула их, да и рубашку пришлось завязать на животе узлом. Но всё же Она почувствовала себя намного комфортнее.
В кухне на столе стояла тарелка горячего супа. Только тут Она поняла, что уже давно очень сильно хочет есть. Она благодарно посмотрела Ему в глаза и прошептала:
- Спасибо.
- Ешь садись, - отведя взгляд, ответил Он. Слава Богу, Она может говорить. А то Её молчание начинало Его пугать.
- А ты? На столе только одна тарелка.
- Я? Нет. Я… не голодный. Ешь.
- Не могу, - Она упрямо замотала головой. – Я не буду есть одна. Ты должен есть со мной.
- Ну хорошо, - Её детская открытость взяла над Ним верх, и Он уступил.
- Ты живёшь один?
- Один-одинёшенек. Совсем.
- Разве так может быть? Где твои родные? Друзья? Почему же ты совсем один? Ты же хороший, добрый…
- Потому что я так хочу! – отрезал Он. Её испугали гневный тон Его голоса и непонятная боль в глазах. Она поняла, что затронула запретную тему, и сконфуженно потупила глаза. Они надолго замолчали. Она нехотя доедала суп и украдкой поглядывала на Него, но Он больше не поднимал глаз от тарелки и не улыбался. Лицо Его вдруг осунулось и помрачнело. Он словно разом повзрослел на несколько лет. Она больше не могла выносить тяжести этой тишины и, набравшись смелости, пробормотала:
- Я обидела тебя? Да? Прости. Пожалуйста. Я не специально. Честно. Просто я очень-очень глупая и многого не понимаю.
- Ничего. Я тоже не прав, - Он улыбнулся, но улыбка была грустная. – Можно у тебя спросить?
- Угу. Можешь задать любой вопрос, - с готовностью ответила Она.
- Откуда ты? Где твой дом?
- У меня больше нет дома. А все мои родные слишком далеко теперь. Не думаю, что мы когда-нибудь ещё встретимся.
- Куда же ты шла сегодня в таком виде?
- Никуда. Просто искала укрытие.
- Укрытие? Но от кого ты прячешься? Ты откуда-то сбежала?
Она промолчала.
- Я не допрашиваю тебя, - Он слегка коснулся Её руки. – Я просто хочу знать. Не бойся, кем бы ты ни была, я тебя не выдам. Откуда ты сбежала?
- Ниоткуда.
- Тогда почему же ты искала укрытие? От кого?
- От людей. Они злые. Я их боюсь. Всех, кроме тебя. Ты не обижаешь меня.
- От людей? Но ведь это же глупо! Ты и сама человек!
- Нет, - Она помотала головой. – Я не человек.
- А кто же тогда? Инопланетянка?
- Нет. Это трудно понять. Просто поверь. Я не человек. И на Земле-то я живу лишь третий день, скитаясь по шумным улицам и грязным подворотням, повсюду натыкаясь на человеческое равнодушие и эгоизм. Я бывший ангел.
- Ангел?! – Он засмеялся. – И ты хочешь, чтобы я в это поверил?! Ангел! И где же твои крылья, ангел?!
Его слова были больнее пощёчины. Она смело подняла глаза, наполненные слезами, и встретилась с Его ироничным взглядом.
- Ты не веришь мне? – срывающимся голосом прошептала Она. – Ты мне не веришь… Не веришь… Тогда смотри!
Повернувшись к Нему спиной, Она быстро скинула с себя рубашку. Он почувствовал, как у Него от ужаса похолодели и задрожали руки. На спине девушки вдоль лопаток параллельно позвоночнику шли два огромных уродливых шрама. Ещё совсем свежие, затянувшиеся лишь тоненькой воспалённо-красной кожей. В нескольких местах из них торчали потрёпанные огрызки белоснежных перьев.
- Что это? – выдохнул Он, наконец обретя дар речи. Она неловко натянула на себя рубашку и, придерживая её рукой, села на стул. Он заметил на Её щеках две мокрые дорожки, и невыразимое чувство стыда комком застряло у Него в горле. До какого же скотского состояния должен был Он опуститься, чтобы довести Её до слёз. Господи, лучше бы Она ударила Его, но только не плакала!
- Это мои крылья. Ты же так хотел их видеть. Точнее, это то, что от них осталось. Их вырвали из моей плоти, из моего сердца и души, а раны зашили чёрной ниткой. Мне было очень больно, и я кричала. Потом долго-долго лежала на дне холодной бездны, ничего не чувствуя, и плакала. Очень сильно плакала и просила сделать всё, как прежде, но мне отвечали, что это невозможно. А потом я всё поняла и смирилась…
- Но кто мог сделать с тобой такое? За что?
- Я сама так решила. Я продала свои крылья.
- Что?! Продала?! Но зачем? – Он сжал голову руками. Казалось, Он сходит с ума. – Я ничего не понимаю!
Она улыбнулась печально и нежно и дотронулась тёплой ладошкой до Его щеки:
- Теперь ты веришь мне? Какие же вы люди всё-таки глупые. Верите только тому, что можете увидеть и потрогать. Но ведь это неправильно, неверно. Есть вещи, в которые нужно просто верить. Понимаешь? Вот, например, любовь. Ты никогда не увидишь её, ибо любовь не имеет материального воплощения, но это не значит, что её не существует. Она есть. Слышишь? Хотя многие люди не верят в неё, но она живёт в душе каждого, и под час человеческая судьба и поступки зависят от неё. Вот так было и со мной. Я продала крылья из-за любви к маленькой светлой душе. Я продала жизнь, чтобы спасти жизнь одному человеку…

- Но как? Как? Что это за человек?! – Он был готов закричать. Голос Его поминутно срывался. По щекам текли слёзы, но Он даже не замечал, что плачет. Трус! Подлец! Она такая храбрая и сильная, а Он не хотел верить Ей! Она успокаивающе коснулась кончиками пальцев Его руки:
- Не спеши. Позволь рассказать всё с самого начала. Постарайся просто понять. Я знаю, для тебя наш мир такой чуждый и непонятный, как и для меня ваш. Ты просто верь мне на слово, потому что ангелы не умеют врать. Им это просто не нужно. Ложь – человеческое искусство.
- Искусство?
- Да. Неправильное и порочное, но всё-таки искусство. Потому что правдиво врать умеют лишь немногие… Вот я не умею и никогда не научусь. У меня просто не хватит на это времени.
- Почему?
- Давай не будем сейчас об этом. Я… я расскажу позднее…
- Хорошо. Я верю тебе. Я готов слушать. Пожалуйста, говори.
- Ангелы, как и люди, живут в городах. Вот только наши города и наши дома совсем не похожи на то, что я увидела здесь. У нас нет шумных и грязных машин, огромных заводов, высоченных коробок из стекла и бетона. У нас нет холода и плохой погоды, нет преступлений и болезней. Мы живём не в душных тесных квартирах, а в просторных замках.
- Воздушные замки? Должно быть это очень красиво…
- Да. Знаешь, они свиты из светлых сновидений и высоких стремлений, из мечты и счастья. В одном из таких замков жила моя семья. Это было самое прекрасное место, которое я когда-либо видела. Как сейчас помню каждый коридор, каждую лесенку, каждый уголок дома. В нашем замке было много-много комнат, но меня пускали лишь в немногие из них. Я была самой младшей в семье, самой низшей по рангу, поэтому для меня существовало огромное количество запретов. То, что было доступно для других, было недоступно для меня. Я злилась, я обижалась, но заветные двери всё так же захлопывались перед моим носом. Однажды я увидела, что кто-то забыл запереть одну из таких дверей, и, конечно же, не могла не воспользоваться одним из таких случаев. Да, любопытство – черта, присущая не только людям. Когда я вошла в комнату… Господи, как же описать тебе то, что я увидела там! – и Она оглянулась в поисках чего-то похожего. – Вот. Представь себе огромное зеркало, но только в нём не ты, а весь-весь мир, каждая человеческая судьба. Я смотрела в него, смотрела и не могла оторваться. Я видела рождение и смерть, свадьбы и похороны, улыбки и слёзы на человеческих лицах, города и страны, охваченные огнём войны, и умирающие от голода и эпидемий народы. Это было так величественно, так прекрасно и вместе с тем ужасно. Неожиданно всё это растворилось, и я увидела тускло освещённую комнату, посреди которой стояла узкая кровать. А на ней лежал маленький мальчик, лет шести-семи не больше. У него было такое бледное личико, и он что-то быстро шептал сухими губами. Я поняла, что ребёнок сильно болеет и что лежит в тяжелейшем бреду, шатко балансируя между жизнью и смертью. Он боролся со своей болезнью, как мог, но я-то знала, что силы не на его стороне и совсем скоро мальчик умрёт, сгорит, как сухая тростинка. И такая жалость ударила мне в душу, так захотелось противостоять этому, что я не выдержала и, шагнув в зеркало, оказалась в комнате. Я подошла к кроватке и положила руку на горячий лоб ребёнка. Он открыл тусклые измученные глаза и так посмотрел на меня, что сердце сжало кольцо горечи и боли. «Ты ангел? Да?» - спросил меня мальчик. Я кивнула. Тогда он промолвил: «Значит, ты пришла за мной, и я скоро умру». «Нет, - ответила я. – Ты не умрёшь, малыш. Ты поправишься и будешь жить долго и счастливо». Он так доверчиво взглянул мне в глаза, что взгляд его проник в самую душу. «Обещаешь?» - спросил он. И я пообещала. Представляешь, пообещала этому ребёнку, что он будет жить! – Она закрыла лицо руками и на несколько минут замолчала. Он сидел, не шевелясь. В кухне отвратительно громко тикали часы… Наконец, Она продолжила. – Потом я наклонилась и поцеловала мальчишку в лоб. Он уснул. А я всё стояла и смотрела на него. Вот так просто чужой ребёнок стал мне необыкновенно дорог. Я полюбила его, совершенно неожиданно полюбила. Не знаю, сколько бы я ещё так стояла, если бы кто-то вдруг с силой не схватил меня за плечо и буквально выволок обратно в мой мир. Это был старший брат. Он вытолкнул меня за дверь и приказал забыть обо всём, что я видела здесь. Но я не могла. Понимаешь, не могла! Перед моими глазами всё время стоял образ незнакомого мальчика, и я только и думала о том, как спасти его. Но я была ангелом самого низшего ранга, и у меня не было сил бороться со смертью. Не уверена,
что на это способны даже высшие ангелы. Что я могла сделать?! Неожиданно в городе объявился странный торговец. Никто не знает, кто он, но он был не из нашего мира и не из вашего. Старшие называли его Странником тумана и ужасно боялись его. Сам он был похож скорее на огромную тучу, принявшую человеческие очертания и закутавшуюся в плащ, нежели на живое существо. Странник раскинул свой шатёр на центральной площади и повесил вывеску «Всё продаётся и всё покупается». Глупая! Тогда я решила, что это мой шанс спасти маленького мальчика, и в тайне от всех отправилась к торговцу. Выслушав мою историю, он сказал, что может помочь мне, но стоить это будет дорого. За жизнь ребёнка Странник тумана потребовал… мои крылья… А я, не задумываясь, отдала их… Сразу после сделки странное существо исчезло из города. Наверное, он добился того, чего хотел… Когда высшие ангелы узнали о случившемся, они очень разозлились. Крылья даются ангелу от Бога и, потерянные однажды, более не вырастают. Ангел без крыльев уже не ангел, а значит, и жить среди них не имеет права. Я отдала крылья по собственной воле, отреклась от божественного дара… К тому же, торговец обманул меня – мальчик умер… Я не выполнила своего обещания. Нет мне прощения! Меня отправили на Землю и бросили на произвол судьбы. Любишь людей, так и живи среди них!.. Вот в принципе и всё. Уже третий день я скитаюсь по этому миру, пытаясь найти прибежище, но ничего у меня не получается. И что самое странное, что жалею я не о потере крыльев, а о том, что не смогла выполнить обещание перед наивной детской душой, поверившей в меня, надеявшейся в меня…
Она замолчала. Он поднял заплаканные глаза и, запинаясь, проговорил хриплым от слёз голосом:
- Так вот ты какая, ангел… Знаешь, перед смертью он постоянно говорил о тебе… Он так хотел увидеть тебя ещё раз…
Она резко вскочила, широко открыв рот, словно хотела закричать, но не могла выговорить ничего. Слова застряли у Неё в горле, и Она, закашлявшись, села.
- Тот мальчик был моим младшим братом. Отец ушёл от нас, а мать умерла, когда ему было три года. И всё это время я растил его сам. Тяжко же нам приходилось. Мы частенько голодали. Потом он заболел, но врачи отказались его лечить. Отказались, не потому что нельзя было помочь, а потому что у нас не было денег. День ото дня я был вынужден смотреть, как жизнь по каплям покидает его, как он медленно угасает. А однажды утром он сказал мне: «Ко мне ангел приходил. Такая красивая, хорошая…» После этого он часто вспоминал об этом. Я тогда не поверил ему, сослался на галлюцинации. Однако прав оказался мой братишка. Вот ты теперь сидишь передо мной, а я даже не знаю имени твоего. Как зовут тебя, ангел?
Она потупилась:
- Нет у меня имени. То, что при рождении мне дали, вырвали вместе с крыльями, а нового я так и не получила… Впрочем, это теперь не важно. Всё равно мне недолго маяться осталось на этом свете.
- Почему? О чём ты?
- Не может жить птица без крыльев, вот и ангел тоже… На рассвете я умру…
- Что?! Нет! Я не позволю! Да как ты вообще можешь так спокойно говорить об этом?!
- Ты не в праве мешать, а я не могу противостоять. Таков закон. Я не боюсь смерти. Мы умираем не так, как люди. После меня не останется праха. На восходе солнца я просто растворюсь и стану просто ветром. Тогда я вечно буду рядом с тобой, незримая, неуловимая, но всё-таки буду. Пошли на балкон. Я хочу видеть свою смерть.
Она встала из-за стола и подала Ему руку. Она изо всех сил пыталась держаться твёрдо, но Он чувствовал, как сильно дрожит Её тонкая прохладная ладонь. Расстегнутая рубашка соскользнула с Её плеч, обнажив проклятые уродливые шрамы, но Ей теперь было всё равно.
Сырая продрогшая ночь перевалила уже за середину. Как долго они, оказывается, говорили! А Он даже не заметил этого. Она ведь наверняка всё чувствовала, только Ему не сказала. Совсем скоро Она уйдёт, совсем уйдёт, навсегда уйдёт, и Он опять останется один, никому не нужен в этом страшном мире. Уйти с Ней? Нет, у них дороги разные. Они всё равно не встретятся. Он достал из кармана зажигалку и пачку сигарет, нервно закурил… Она успокаивающе улыбнулась Ему и замерла, глядя за горизонт…
Так они и стояли, пока небо на востоке не начало светлеть. Неожиданно Она бросилась к Нему и, обняв руками за шею, приникла щекой к щеке.
- Дай мне имя. Прошу, дай мне имя, - зашептала Она. Он смущённо пробормотал Ей на ухо одно единственное слово. Она закрыла глаза, наслаждаясь звуками Его голоса, последними звуками, которые слышит в этом мире. Тихое «спасибо» прорезало утреннюю тишину, и в тот же момент Он почувствовал, что обнимает пустоту. Вот и всё. Печально закончилась эта сказка. Она растворилась в воздухе, словно никогда и не существовала, живая и любящая, из плоти и крови… Ноги подкосились, Он упал на балконный пол и заплакал…
Шли годы. Менялись люди, менялась жизнь. И лишь одно оставалось неизменным – Его память о Ней. И каждую ночь, проснувшись от тяжёлого чувства потери в груди, Он выходил на всё тот же обветшалый балкон и чутко прислушивался. И в шуме листвы во дворе Ему чудился Её голос, в прикосновениях ветра – Её прикосновения. Тогда Он шептал: «Ну здравствуй», - и покой ночи нарушало имя, которое не принадлежало никому…