Сегодня была самая длинная ночь в году. И я ударно ее отметила сном, проснувшись только в 13:57. Со мной такого не было лет 10 точно, может, даже больше. Видимо, организм заранее готовится к Новому году.
Но зато за эту ночь мне приснилось два потрясающих сна. Один - про Нормана. И там были погони, стрелялки, спасения и прочите атрибуты экшна. Рассказывать сон я не буду, потому что он сильно смахивает на сценарий фильма, и может, я когда-нибудь его напишу. В виде сценария или романа. Скажу только, что Норман бы замечательно сыграл эту роль, потому что в ней есть все, как он любит: и наивность, и драматизм, и любовь, и трагедия, и становление личности. Может быть, ему бы даже Оскара дали за эту роль. Ну или хотя бы номинировали.
Второй сон был тоже очень длинный, тоже с детективным сюжетом. И в нем фигурировали многие мои друзья, поэтому, думаю, есть смысл его Действие происходило поздней осенью, когда выпал и уже частично растаял первый снег. Основное повествование постоянно перемежалось флэшбеками из прошлого, из лета, как я понимаю. Сразу хочу попросить прощения у участников сна. У Мэй за фотоаппарат. У Дилайки за билеты. У Рифата, что не сдала вовремя статью. У Суру, что украла у нее тетрадку. Простите, бес попутал.
А теперь собственно сон. Надо было мне написать статью про семью, в которой семеро детей. Причем шесть сыновей и одна дочка где-то там, в середине. И папа у них подозрительно похож на бородатого Хавьера Бордема. Семья у них небогатая, живут в покосившемся однокомнатном доме, с палатями. В общем, я там с ними пообщалась (надо признаться, это было довольно мучительно, потому что и папа, и дети говорили на языке неандертальцев), а вот сниматься пригласила в центр города. Говорю: вы можете не приодеваться, но хотя бы головы помойте. Я вас портретно нафоткаю.
Короче, на следующий день приходят они на съемку, но не все. Три сына, папа и дочь. Остальные остались дома, потому что не хотели мыться. Старший сын-то прям расфуфырился. Пришел в кирзачах, но натертых до блеска. Сказал, что это армейские батины.
Короче, их я пофоткала и говорю папе: Надо остальных. Он ни в какую. Я пытаюсь ему объяснить, что речь пойдет о семье, что все ее члены должны быть на фотке. Кое-как убедила его съездить за тремя остальными. А этих пока отправила гулять по нашей пешеходной улице. Сказала, мол, удерете - убью! Сама звоню редактору и прошу его приехать, потому что скоро закат и мой фотик не возьмет при таком освещении.
И тут флэшбек. Лето. Солнце. Огромный пароход. Не лайнер, а именно такой... как финские паромы Силья-Лайн или Викинг-Лайн. Мы на нем с Мэй и Дилайлой. Вроде как настроение хорошее, но все равно подпорчено недавним неприятным разговором. Суть его была в том, что мы поехали втроем, но билеты купили в разных местах. Вернее, это я облошарилась. Меня отправили покупать билеты, дали паспорта. Но когда я подошла к кассе, то у меня оказался лишь мой и Мэйкин паспорта, я купила билеты нам. Думала, что Дилайка забыла паспорт-то дать. Пока шла обратно, обнаружила ее паспорт в другом кармане. Понеслась обратно. Пыталась как-то решить вопрос: или сдать эти билеты и взять в трехместный, или докупить койко-место к нам в каюту. Никак нельзя было решить проблему. Поэтому я купила Дилайке отдельный билет на другую палубу. Из-за чего, собсно, неприятный разговор и произошел.
Но это предисловие. А само действо впереди ждало меня тоже не из приятных. Мы с Мэй пошли фотографировать винт корабля. Дилайка боится шлюзов, поэтому осталась, а мы по специальной дорожке спустились прям к самой корме, где винт и все бурлит... Я пофоткала на свой фотик, а Мэй говорит мне: сфоткая на мой, чтобы мы тут не перемещались в этом узком и неустойчивом пространстве. Я взяла ее фотик... И вдруг это финское море как вспенится, как плеснет в меня полметровой волной!!! Самое удивительное, что одежда осталась сухая, промок только Мэйкин фотоаппарат. За что я получила пиздюлей. Короче, не плавание, а сплошное пиздец для меня.
Это все я вспомнила, пока ждала папу с остальными детьми. И по ходу еще отметила, как братья нежно любят сестренку: заботятся о ней, выпендриваются перед ней, как и все мальчишки. Тут пришел Рифат, пришел папа. Мы кое-как их всех сфоткали.
А на следующий день я должна была сдать статью про них, но вместо этого мне позвонила Суру и сказала, что эту девочку убили.
Я поехала на место трагедии, а там народууууу! Девочка лежала посреди проезжей части, но ее не сбивала машина. Ее тут так и нашли, место оцепили. И зачем-то пригнали пять автобусов старшеклассников, чтобы прочесывать лес. Дети вылезли, пялятся на труп. Я спрашиваю мента, мол, как ее убили? Он говорит, что ударили дважды по голове чем-то тяжелым, но тонким, типа арматуры. Вот сейчас и будем прочесывать лес в поисках орудия убийства. После удара девочка еще какое-то время была жива и ползла. И выползла на дорогу, где ее и обнаружил дальнобойщик.
Я стала там все записывать и вроде даже фоткать. Следователь сказал, что недалеко от дороги по траектории движения девочки были обнаружены следы от кирзовых сапог. Я думаю: эти сапоги мог надеть либо старший брат, либо отец. Но у первого нет мотива убийства, а у второго – алиби: он якобы у соседа был, отдавал ему вещи, в которых вся семья фоткалась.
И все как-то мне не удается ни с кем поговорить – ни со следователем, ни с криминалистом, ни с пресс-секом. Зато Суру со всеми поговорила и все в тетрадку записала, которую я немного погодя и сперла. Думала: прочитаю, хоть запомню что к чему.
Тут Суру обнаружила пропажу, подняли кипеж. И мне надо было как-то аккуратненько тетрадку вернуть, чтобы никто не подумал, что это я. И я подкинула ее какой-то девочке. А девочка взяла и упиздовала куда-то. Я себя проклинала потом, потому что надо было просто подойти, извиниться и вернуть тетрадку.
Потом сон перерос в какой-то уж совсем неописуемый бред, где мы скакали на огромных жуках-навозниках и шили им юбки. Не буду его рассказывать, да.