Так в шутку мы переводили название нетленного саундтрека к Титанику My Heath is Go On.
Но сейчас мне хочется произнести эту фразу более чем серьезно. Максимально серьезно. Мое сердце идет на. Ему не очень хочется, но посылают. У него нет выбора.
Однажды я наблюдала довольно забавную картину. Девочка лет двух, может, трех с булкой бегала за голубями. Она хотела их накормить. Она носилась с этой булкой за птицами, плакала от обиды и злости, а тупые голуби улепетывали от нее. Но не улетали, надо заметить. Из булки вываливали крошки, и голуби, уворачиваясь от девочки, ломились жрать эти крошки. А целую булку они жрать не хотели. В конце концов девочка впала в отчаяние, заплакала. Даже зарыдала. Пришла мама, отобрала булку, увела дочь. Голуби печально смотрели вслед не то девочке, не то булке.
Мы, наблюдавшие это со стороны, веселились от души: так забавно было смотреть за мучениями ребенка, которому никто не подсказал, что не стоит бегать с булкой за голубями. Надо ее крошить - и тогда тупые птицы слетятся, как мухи на говно.
Я сейчас себя чувствую той самой девочкой, которая с булкой. Жрите, суки-голуби! Но они врассыпную. И никто не подскажет, что надо покрошить. Все будут смотреть и смеяться, а потом писать в дневе про смешную девочку с булкой. И блин, когда придет мама и унесет и меня, и чертов этот хлеб - голуби будут смотреть мне вслед поочередно то одним, то другим глазом. Оставшиеся и без крошек, и без булки, которая их порождала.
Хоть бы знать, блядь, как крошить этот сраный хлеб! Хоть бы знать, что его вообще можно крошить!
Жизнь такая несправедливая и тупая штука! Мне эта булка нахер не нужна. Голуби ее тоже не жрут. Обе стороны глупы, потому что одна не понимает, что надо дозировать, другие не понимают, что не надо бегать, что надо встать и дождаться булки. И взять столько, сколько надо.