[700x525]
2

- Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!
Не зная, куда выместить злобу, которая во мне переливала через край, я лупила по боксерской груше, в спортзале у нас дома. Вдруг из глаз хлынули слезы.
Не дай Бог кто-нибудь это увидит. Слезы предательски бежали по щекам, из груди с каждым новым ударом вырывался непонятный и даже не естественный хрип. Хотелось просто двигаться и двигаться. Может быть пробежаться? Хотя нет, на сегодня мой лимит по забегам исчерпан. Цепь, на которой крепился снаряд, то и дело, от каждого удара, холодно звенела. Вот сейчас она заливается как колокольчик. Но постепенно звук становится всё тише и тише. Сев на пол, скрестив ноги, я смотрела на непринужденно болтающуюся «грушу». Вот интересно, чем тише лязгала цепь, тем меньше и меньше становился поток слез и к тому моменту, когда цепь смолкла – слезы остановились. Глаза будто обожгло огнем, как впрочем, и руки, которые теперь были красными и даже, показалось, что они стали больше. Вот именно показалось. Я сделала глубокий вдох.
- Развлекаешься?
Голос за моей спиной прозвучал томно и спокойно.
«Не оглядывайся». – Предупредила я сама себя. – «Иначе он увидит».
- Угу.
Звук приближающихся шагов заставил меня слегка выпрямить спину. Угловым зрением я увидела, что Сергей поравнялся со мной. Пришлось резко подняться и отвернуться.
«Не хватало еще, чтобы он узнал какая я на самом деле слабая. Я не такая. Я сильная. Я могу все пережить. Я не уязвимая. Хотя и вспыльчивая». – В голове крутились слова, которые больше были похожи на утешение самолюбия, чем на правду.
- Ты, разве, не собираешься, сегодня в тот ночной клуб, для которого купила то миленькое платье? – Сухо спросил он, даже не пытаясь посмотреть на мое лицо.
«Миленькое платье!? Он что совсем болван!? Миленькое платье это пестрая тряпка, купленная в каком-нибудь универмаге, но ни как не то, что я приобрела в одном из самых дорогих бутиков нашего города».
Я оглянулась и посмотрела на Сергея, который зачем то рассматривал грушу, которую я только что истязала, поддавшись чувству глубокой ненависти и беспомощности, что-либо сделать с этим. Я смотрела на его затылок. Волосы были распущенны. Радость от того, что он не увидел меня в минуту такой слабости, вдруг сменилась досадой.
Никому нет дела до меня! Никто никогда не спрашивал у меня, как я себя чувствую или почему я всегда одна. Всем наплевать на меня. Захотелось вдруг подойти и посмотреть прямо ему в глаза, чтобы он увидел, что я только что плакала, что на душе у меня паршиво так же, как сегодня днем было на улице, когда я совершала этот гребаный забег по его милости. Ведь если подумать такого состояния как сегодня у меня уже не было давно. Со дня похорон матери. Я никогда не плакала, даже закрываясь в своей комнате. Я подавляла свои эмоции алкоголем, сигаретами и даже иногда легкими наркотиками, потому, что это был для меня единственный способ, хоть как-то избавится от всего негатива, что копился у меня внутри. Но сегодня я не смогла сдержаться и просто разревелась как маленькая девочка и уже успела себя возненавидеть за эту слабость.
Неожиданно для меня он повернулся и подошел ближе. Уперев свой взгляд в пол, я продолжила свой путь к выходу из зала. Но стоило мне сделать всего один шаг, как я ощутила на своем плече его руку. Вот это скорость. Он что сверх человек?
- Отстань, фашист. – Пробурчала я, освобождаясь от его руки.
Когда я снова сделала шаг, Сергей схватил меня за запястье и довольно резко но, в то же время спокойно, развернул к себе лицом. Я продолжала гипнотизировать пол.
«Тут надо прибраться. - Мелькнуло у меня в голове. – Скажу тете Нине, пусть даст распоряжение горничным».
По странному стечению обстоятельств, эта самая тетя Нина была мне и папой и мамой и бабушкой и сестрой и подругой. Вот так вся моя семья и весь мой круг общения сузился до одной шестидесяти пяти летней женщины.
- Что случилось? – Он задал мне вопрос, подняв мое лицо за подбородок и всматриваясь в покрасневшие от слез глаза.
Мне вдруг захотелось все ему рассказать. Выплеснуть на него все свои проблемы и пусть он хоть захлебнется в бурном потоке моих эмоций. Взять и вывалить на него все свои переживания. Перекинуть часть той темноты, что затаилась в моей душе. Но что-то во мне протестовало.
«Я сильная. У меня нет проблем. Я – избалованная и, наверное, самая стервозная малолетка во всем нашем городе».
- Просто руки больно. – Пробубнила я чуть слышно и снова устремила свой взгляд в пол. Я и не врала. Руки действительно очень болели. Уверена - завтра будут синяки. Переведя взгляд на мои руки, он сухо проговорил:
- Пошли.
Потянув меня за руку до маленькой комнатушки в конце коридора, Сергей открыл дверь и предложил войти. Я повиновалась. Так вот, оказывается, как выглядит комната моей «няньки». Маленькая, но уютная. Диван, письменный стол и большой книжный шкаф – это было все убранство этого уголка, ах и ковер с довольно большим ворсом. С правой стороны я увидела дверь.
«Ванная». – Подумалось мне.
- Присядь пока. – Он подвел меня к дивану. Его голос звучал спокойно и в нем не чувствовалось даже намека на какую либо жалость. Это меня порадовало, ведь сейчас мне бы хватило лишь слабого отзвука в голосе человека, который проявил бы ко мне сочувствие и, я снова бы разразилась плачем.
Я снова послушалась без малейшего намека на сопротивление. Он зашел в ту дверь, за которой, как я и сказала, скорее всего, находилась ванная. Вскоре Сергей снова появился, держа в руках лед, полотенце и какой-то тюбик с кремом.
Взяв мои руки, он принялся сначала прикладывать к ним лед, а потом осторожно и, я бы даже сказала, мягко начал мазать их тем самым кремом. Я смотрела на все это как загипнотизированная. Моя «нянька» оказался не таким уж и черствым. А руки у него хоть и были сильные, но все-таки были довольно нежны. Да! Его руки были очень теплыми.
«Дура!» - Обругала я себя, поймав на мысли, что мне приятны его прикосновения. Что говорить это было намного приятнее, чем получать от него, то кулаком, то ногой.
- Теперь синяков не должно остаться.
Его голос показался мне таким далеким и тихим.
- Спасибо. – Отозвалась я.
- Знаешь, есть очень хороший способ выплеснуть злобу, при этом, не травмируя себя. – Сергей посмотрел на меня. Его лицо было все также спокойно, но вот только теперь я заметила в его глазах… нет… не жалость – заботу и переживание. Он что, переживал за меня?
- Я не злилась! Это была тренировка. Я хотела отточить удары.
Вранье? Конечно! А что я могла ему сказать? Я ненавижу весь мир. Я ненавижу свою дерьмовую жизнь. Я ненавижу себя. И раз я не могу уничтожить все то, что ненавижу я, решила отыграться на ни в чем неповинном снаряде.
- Елизавета, ты занимаешься спортом с десяти лет и, я не поверю, что для тренировки ты просто забыла надеть защиту. – С легкой улыбкой ответил он.
А это было логично.
- Ну и что. – Пробубнила я, поднимаясь с дивана. – Просто забыла. Я же Лизка – непутевая и рассеянная.
Колкости всегда давались мне лучше всего. Напялив на свое лицо невозмутимое подобие улыбки, я посмотрела на него. Сергей же смотрел в мою сторону. Аргумент, приведенный в мою пользу, конечно, должен был подкупить его, ведь это всегда срабатывало со всеми, вот только я поняла, что этого не случилось. Он будто читал мои мысли.
- У тебя все нормально?
Вот этот вопрос мне совсем не понравился.
- Эй! – Вскинулась я, пытаясь отшутиться. – Это нормально для меня. Просто ты еще плохо меня знаешь, поэтому применяешь логику. А ведь все давно знают, что к моей жизни логика никогда не имела никакого отношения.
А вот это - чистая, правда. Я, как мне всегда казалось, была самым нелогичным существом на планете, ну если не считать некоторых современных музыкантов.
- Ну, раз ты так считаешь… - Он вздохнул и, довольно скупая улыбка расчертила его лицо, но тут же исчезла.
Стоп! Это ещё что такое? Он что хочет сказать, что так хорошо меня знает? В любом случае продолжать эти дебаты и довольно пустой спор не было никакого смысла.
Поблагодарив его еще раз я вышла из этого маленького уютного мирка в свой - большой и направилась на кухню, где хозяйничала тетя Нина.