[700x525]
Накануне рождества
Чем дальше уходит рождественский праздник, тем сильнее мне хочется поделиться своими впечатлениями от зимнего приключения, что пережила я нынче. Мне сорок пять. На лыжах не каталась давно. Имею начальную стадию ожирения. Это когда к нормальному весу необходимо добавить еще двадцать килограммов жира и таскать их и днём и ночью. А в остальном — всё замечательно: душа молода, энергии хоть отбавляй. Люблю путешествовать. Иногда стыдно, что плохо знаю горы, окружающие город. А тут вдруг слышу, что сын с девушкой в лыжный поход собирается, на Уреньгу. А я там никогда и не была. По телевизору, конечно же, видела, что именно на хребте нынче достаточно снега и лыжники со всей области едут именно туда тренироваться. Пальчиком-то легко ткнуть и сказать: «Вон он — Уреньгинский хребет». Однако пройтись по этой лыжне и увидеть всё своими глазами, это совсем другая история, тем более, что они собирались не просто покататься на лыжах, а преследовали цель — дойти до избушки, в которой можно обогреться, перекусить. И путь туда, как я поняла, не близкий, километров десять. «Что такое десять километров? — решила я для себя, — два часа ходу, ну три…» Поэтому, когда меня взяли в команду, то я очень приободрилась. Приготовила рюкзак, в куда уложила небольшой термос и бутерброды. Маршрутка доставила нас в конец улицы Ленина — к началу нашего путешествия. И вот, 6 января, утром, пройдя через частный сектор, и трассу, мы начали путешествие. Мой первый «пот» начался ещё задолго до начала лыжного кросса — когда одолевали крутой подъём к шоссе. Уже тогда мелькнула мысль, —«А справлюсь ли я?» Еще дома, раскладывая лыжи, я взглянула на градусник — минус17. Температура мне не понравилась. Стало тревожно — представила себя среди застывшего леса этаким беспомощным человечком, которому помощи ждать неоткуда… И на лыжной мази надпись уверенности не добавила: «Чёрная (t° минус15-30°С). Для очень холодного порошкообразного снега». Но, чего не сделаешь «за компанию» и вот я тащусь в гору вдоль трассы. Снега чуть, потому лыжня – дрянь. Не люблю, когда лыжня идет с наклоном и лыжы все время наровят съехать вбок, а подъём-то что-то не кончается… Для себя, я конечно же отметила, как легко будут катиться лыжи на обратном пути. Только радости не прибавилось: представляла себя, летящей на бешеной скорости и не вписывающейся в частые повороты. «Значит, обратно будет еще сложней», — решила для себя. Я шла первой, а молодежь о чем-то щебетала сзади. Похоже, что лыжня, которая требовала от меня максимальных сил, давалась им легко. И я почувствовала, что всё моё «я» просит выбросить белый флаг и сдаться. Казалось, что подъём не кончится никогда… Второе дыхание давно открылось, я успела изрядно взмокнуть и пять раз подумать о том, что стоит, пожалуй, повернуть назад, когда молодежь заявила, что еще немного усилий и мы выйдем к мосту. Тут я приуныла совсем: ведь думала, что мы давно миновали половину пути. Но, достигнув моста, полегчало: множество машин, несколько автобусов и огромное количество лыжников в ярких костюмах сразу приободрили меня, да и сын убедил, что до конца пути осталось немного.
А за мостом был чуть другой лес. Снега заметно прибавилось. Расстраивал лишь затяжной подъём. Когда мы были уже высоко на хребте, я вдруг поняла, что мой «плотный» завтрак куда-то исчез, но лес, покрытый инеем, увлек меня. При нашем скудном нынешнем снеге я, казалось, попала в сказочный лес. А чуть позже вновь пришлось удивляться. Мы оказались почти на ровном плато, покрытым очень странным лесом. Деревья были и знакомы и незнакомы. Все они были невысоки, метров по 5—7, и очень коренасты. Стало понятно, что обжигающие дыхание морозов и ветра не дают, им расти вверх — все верхушки раздвоены и покрыты плотной копной торчащих лишь до определенной высоты, ветвей. К тому же цвет стволов берез был особенный: береста — розовая, покрытая плотной чёрной сеточкой. Рядом с ними и пихты выглядели ярче и эффектней. А какой морозный дух стоял в том месте! Чуть позже оказалось, что это чудо мы увидели случайно, так как, сбившись с нашей лыжни, попали на тренировочную петлю лыжников. Каждый раз, когда я собиралась просить всех повернуть обратно, появлялась надежда увидеть избушку в лесу — встречали лыжников, которые подтверждали, что до конечной точки осталось каких то 2,5 км, потом —500 метров. Я всё время спрашивала себя: «Какая она, избушка? Наверное старая, потемневшая от времени, вся затянутая снегом, а внутри — очаг «по-черному» и скамейка вокруг.» И я всё пыталась представить её себе. А голос усталости шептал: «Ну, и зачем тебе на это смотреть? А солнце-то почти садится, хоть еще только два часа или… уже два часа…» Однако любознательность просила: «Дойди, уж немного осталось и всё увидишь!»
И это случилось! Я увидела новую, еще золотистую избушку прямо на крутом склоне горы. Рядом — пару наряженных новогодними блестящими гирляндами ёлочек, навес и поленницу с сухими, заботливо наколотыми кем-то дровами…
И всё это — чуть впереди, лишь скатись по склону… А там — дикий, сбивающий с ног, северный ветер, заморозивший сразу всё, что было в тебе. И уже не хочется смотреть на красоту, хотя глаза её всё равно ловят: чуть ниже по склону шикарные гигантские лиственницы стоят ровной стеной, удивляя причудливым изгибом вершин. Мозг, как отдельный организм, сам срисовывает и кладет в память эту зарисовку. А из тебя жизнь уже выдул ветер, и ничто не греет. Последние шаги даются огромным усилием воли — ни руки, ни ноги не слушаются, понимаешь, что обратно домой не дойти, пожалуй — это конец.
Но вот рядом такое зовущее и главное почему-то ужасно родное крылечко домика, а в нем, как и обещали лыжники, встреченные в лесу, — ещё теплая печка. Шагаешь в тепло, с чувством огромной благодарности, присаживаешься на край большущей лежанки, сбрасываешь рюкзак, снимаешь заледеневшие рукавицы и разливаешь по кружкам напиток твоей жизни — горячий сладкий чай. Другой рукой хватаешь почти замерзший бутерброд с колбасой и пируешь… После второго бутерброда понимаешь, что вкуса колбасы не чувствуешь — так она замерла, но еда — жизнь, поэтому усиленно жуешь и глотаешь. А потом чувствуешь, что тепла- то в избушке немного, — это ты начинаешь остывать и замерзать. Вот и все. Надо встать, пока не поздно, и идти домой, как запланировано. Однако ты весь мокрый от пота, а потому радуешься, что есть рюкзак, который защитит от ветра спину. Адреналин и понимание того, что твоя жизнь в твоих руках заставляет выйти на ветер. После сытного обеда сил прибавляется.
Первые триста метров обратного пути даются с огромным трудом: идти теперь приходится в гору, замерзают сразу не только рукавицы, но и руки. Даже не вериться, то с этой ужасной бедой можно справиться. Пытаешься их тереть, греть, работать ими, но это не помогает. Понимаешь, что нужно время — надо хорошо разогреть весь организм. Вскоре дело выправляется, и обратная дорога занимает не так много времени, как я предполагаешь. Доставляет удовольствие и шикарный спуск около моста. Оказалось, что маневрировать и тормозить я немного умею. Однако к мосту мы подходим уже в сумерки, а пока едем вдоль трассы, сумерки сгущаются. Видимо поэтому, мы не замечаем, что в какой-то момент свернули не туда. Всё ждем, что вот-вот выйдем к частному сектору, откуда началось путешествие.
Представьте, вдруг вижу широкую просеку и даму в красном, которая лихо, нарушая все мои представления о силе земного притяжения, мчится в гору… Начинаю соображать: «Может её везет собака? Тогда она должна быть огромна. А может снегоход, но я ведь не слышала шума мотора». Уже темно, и я ничего не могу рассмотреть «как следует». Кричу сыну, едущему впереди: «Как? Как она так смогла?». Он застывает, ничего не понимая сам… И вдруг мы замечаем, что это канатная дорога… Представляете наше состояние: мы очень рады, что до жилья человеческого недалеко, но не понимаем, куда попали. Ведь должны выйти к улице Ленина… Бросаюсь к пареньку, идущему по склону, с дурацким вопросом: «Подскажите, как нам к людям выйти?» Он отскакивает от меня, как от чумной. А ребята узнают, что мы в третьем микрорайоне на канатной дороге. Мы рады, что уже в городе. И тут опускается ночь. За каких-то пять минут, пока мы меняем под светом фонаря лыжные ботинки на зимнюю обувь, весь народ разъезжается. Мы вновь одни и идем на остановку — сесть в такси. Нам несказанно повезло — нас подождал водитель, и мы сели в самую «правильную» маршрутку, которая тормозит почти у нашего дома. А пассажиры, узнав о том, что нами пройдено около тридцати километров за день, сразу как-то теплее и чуточку удивленно взглянули на нас. А мы прямо, наверное, светились от счастья и от их участливых взглядов.
Лишь дома, мы заметили, что замерзли и страшно устали. А потом, прогревшись в банке, и, выпив изрядное количество чая, мы долго делились впечатлениями, осознавая, что такого запоминающегося сочельника у нас никогда не было!
[700x525]
[700x525]