Дневник сумасшедшего или записки из психушки Брайана Перкинса Часть 2

27.04.
В кабинете у Джека Раферти, это был главный врач нашей клиники, по утрам, всегда делали генеральную уборку. Ровно в семь часов сюда приходила уборщица и до восьми она пыхтела, стоя на четвереньках с тряпкой, вытирая несуществующую пыль.
Обстановка внутри была уютной и по-домашнему умиротворяющей.
У окна стояли два тяжелых кресла с мягкой кожаной обивкой черного цвета. В центре комнаты стоял массивный дубовый стол внушительных размеров, за которым обычно восседал сам владелец сея заведения.
Пол в кабинете был устлан большим персидским ковром ручной работы. На стенах висели высокого качества репродукции картин известнейших на весь мир художников, в резных деревянных рамах.
Здесь были и «Мона Лиза» Леонардо Да Винчи, и «Бурлаки на Волге» Репина, а за величайшим произведением Сандро Боттичелли «Рождение Венеры», в стене, у Раферти был спрятан сейф, защищённый самой современной электронной системой охраны.
Замки его открывались с помощью компьютера, который находился здесь же, в кабинете.
Один раз мне даже посчастливилось увидеть как работает эта штуковина.
Краем глаза я заметил, что представляет собой содержимое этой волшебной шкатулки.
На верхней полке, аккуратной стопочкой были сложены какие-то бумаги, очевидно важные документы, или счета, а внизу, внушительными пачками лежали деньги и довольно много.
Раферти, как раз в это время изучал мои документы с которыми я поступил на лечение и по какой-то случайности не потрудился запереть сейф.
Сегодня он вызвал меня к себе для того чтобы восполнить пробелы в моей биографии, допущенные при заполнении моего личного дела.
После получасовой беседы, во время которой я почти молчал, Раферти протянул мне какой-то бланк, где я должен был оставить свой автограф.
Я взял со стола ручку и в правом нижнем углу описи моего имущества поставил закорючку.


1.05.
Единственное, чего я никак не мог понять, так это того, что делал в нашей клинике Алан Кудроу.
В прошлом этот парень был полицейским. Из его истории мне посчастливилось узнать, что он отличался изрядной жестокостью при исполнении своего служебного долга. Кудроу систематически избивал подозреваемых, с помощью кулаков и дубинки выбивая из них показания.
Он состоял на учете у полицейского психоаналитика и регулярно, по принуждению начальства посещал все его сеансы психотерапии.
Однажды, Алан с напарником, которого звали Дюк Макензи, преследовали банду угонщиков.
Драма разыгралась в центре Сан- Диего, когда двое подозреваемых на угнанном «Плимуте», на одном из самых оживленных перекрестках города, проскочив на красный сигнал светофора сбили восьмилетнюю девочку, переходившую в это время дорогу.
Преступники, не остановившись, на огромной скорости пронеслись по Гринроуд и на пересечении с Оукстрит, не справившись с управлением, врезались в здание городского банка.
Кудроу с напарником, подперев машину угонщиков сзади полицейским «фордом», тут же выскочили из машины. Алан, достав из кобуры табельный «бульдог», расстрелял находившихся в «Плимуте» беглецов прямо сквозь открытое окно автомобиля.
Макензи с трудом затащил трясущегося от ярости Алана обратно в машину.
За незаконное применение оружия, Кудроу осудили на восемь лет тюрьмы, предварительно исключив его из рядов полиции без права восстановления.
В тюрьме Алан закосил под полоумного, что ему удалось без труда, учитывая его обширный послужной список и тюремный врач настоятельно рекомендовал руководству колонии в срочном порядке перевести его в соответствующее учреждение.
Так Алан Кудроу попал в наш дурдом.


25.05.
В наше время, гениев принято называть сумасшедшими.
Человеческий социум выделяет их за общие рамки понятия. Так появляются одержимые, фанатики и маньяки. Но такими они становятся только в нашем отношении к ним и восприятии. Их мысли род занятий до мозга костей индивидуальны и к чему бы не привели результаты их изысканий, мы не всегда адекватно расцениваем их мировоззрение.
Но давайте посмотрим правде в глаза.
Ведь если нет результатов- нет ощущений, а если нет опыта- соответственно нет знаний.


29.05.
Я пошел в сартир и увидел в очке свое отражение.
Я конечно этого не видел, но чувствовал, как этот мудак улыбается от количества выкуренной им травы.
Мои мысли не разбегались, а наоборот, были сконцентрированы на струе, с грохотом падающей вниз и метко попадавшей в маленькое озеро, окруженное белыми и гладкими как лед скалами. И чем сильнее был напор, тем больше и гуще вспенивались края этого озера, а вода постепенно приобретала концентрированный желтый цвет.
По мере того, как мой мочевой пузырь опорожнялся, напор струи падал и грохот воды постепенно стихал.
На стенках унитаза маленькими прозрачными бусинками оседали капельки, брызгами отлетавшие с поверхности воды.
Когда водопад прекратился и с кончика моего члена, уже тоненькой струйкой срывались вниз остатки жидкости, выделяемой моим организмом, я улыбнулся, и несколько раз встряхнув своего маленького друга, убрал его в штаны.
Колин Мак Мэрфи всегда писал сидя. Не потому что ему было так удобнее. Просто этот придурок был самой настоящей бабой. Во всех отношениях.
Раз в месяц у него даже случались менструации. Выделения правда шли из задницы.
Наверное потому что его каждый вечер дрючил доктор Ли.
Накачивал его морфием, а затем, когда тот терял контроль над пространством и временем, а так же всякую ориентацию, в том числе и половую, по полной упражнялся с его очком.
По началу Мак Мэрфи не охотно шел на контакт с анестезиологом, но после того, как со временем у него выработалась физическая и психологическая тяга к препарату, Колин перестал различать грани, разделяющие моральные и этические нормы его поведения.
В свою очередь, Джон Ли, напротив, был очень даже сориентирован в этой области.
Ебать всё что шевелится он начал в семнадцать лет, когда поступил в медицинский колледж.
За время учёбы, китаёза прочистил задницы всем преподавателям этого учебного заведения, включая директора, толстую темнокожую женщину сорока лет, которая частенько вызывала Джона к себе в кабинет, иногда прямо во время лекций.
Надо сказать, Ли пользовался большой популярностью в сфере предоставления сексуальных услуг среди преподавательского состава колледжа.
Плюсы бисексуальной жизни, Джон Ли усвоил для себя трахнув одного педика со своего факультета, в последствии определив для себя, что крепкий мужской зад выглядит ничем не хуже чем точеная женская фигурка. Хотя женщин он никогда не пропускал мимо.
В клинике он ебал только одну женщину. Молоденькую медсестру Карлу Санчес. Смуглую симпатичную девушку девятнадцати лет.
Отец ее был родом из Норвегии а мать испанкой.
Ли был настолько околдован ее красотой, что буквально преследовал ее повсюду, где бы та ни оказалась.
Я часто видел их вместе у процедурного кабинета, в котором доктор китаёза орудовал своим шприцем, протыкая вены несчастным психам.


11.06.
В комнате номер двенадцать жили Дэйв Мюррэй и Клаус Штольц.
Они давно жили вместе. Они вместе бухали, вместе гуляли, вместе спали.
Они так сильно любили друг друга, что даже в психушку попали вместе.
Клаус любил выпить. Ему было всё равно с кем пить. Нет, конечно среди друзей предпочтения всё же были. Но бухать он любил сильно. Он просто знал, что это его кайф и мнение всех остальных его не касалось. Разумеется это не говорит о том что он не считался с мнением друзей. Каждого он любил по-своему. Но сильнее всех он любил Дэйва. Особенно выпивать с ним. И пили они с ним часто. Каждый день.
С самого утра Дэйв мутил на бухло, а Клаус занимался жратвой, чтобы не сдохнуть к концу дня от заворотка кишок. И так на протяжении недели. Или ровно на столько, на сколько хватало средств.
Когда резервы иссякали, Дэйв отправлялся к себе домой, чтобы почерпнуть новых. А Клаус, тем временем валялся у себя на постели и допивал полувыдохшееся пиво, тупо уставившись в телевизор.
Взяв такси, чтобы как можно быстрее быть у друга, Дэйв проехал два квартала и остановился у мини-маркета купить выпивки.
Затарившись по полной программе, Дэйв, с двумя сумками в руках поплёлся к Штольцу.
У самого дома, во дворе, на скамейке он увидел Клауса. Тот о чём-то оживлённо разговаривал с каким-то мужиком.
Было очевидно, что незнакомец настроен агрессивно и Дэйв, подойдя поближе услышал, как тот, сыпал нецензурной бранью в адрес друга.
Мюррэй, ошалев, вытащил из сумки бутылку виски и подскочив к обидчику, со всего размаху влепил ему пойлом в ухо.
Бутылка разлетелась на мелкие кусочки, обдав спиртным незнакомца и порезав ему щёку.
Вид крови привел Клауса в чувство. Он медленно поднялся на ноги и выпрямившись, заехал этому ослу прямо в челюсть.
Мужик, раскинув руки в стороны, как статуя Христа, опрокинулся на спину, словно мешок с дерьмом.
Потом, Дэйв с Клаусом, взявшись за руки, запрыгнули на этого мудака и начали его топтать ногами до тех пор пока тот не окачурился.
Но в дурку их забрали не за это.
Забухав примерно на месяц, ребятам стукнуло в голову, что им непременно нужно собрать летательный аппарат. Они трудились над своим проектом ещё месяц, при этом продолжая так же интенсивно употреблять алкоголь.
В итоге они собрали штуковину, очень сильно смахивающую на дельтаплан.
В двух экземплярах. А так как жили они на семнадцатом этаже, то испытать новое средство передвижения для них не составляло никакого труда.
Рано утром, когда люди только начинают выходить из своих домов на работу, и медленно, редкими цепочками подтягиваются к остановочным пунктам, в надежде сесть на нужный им транспорт, Штольц и Мюррэй, раскрыв пошире окно квартиры, выпорхнули с семнадцатого этажа один за другим.
Этот полет наблюдали человек двести. Как два чувака, привязанные к каким-то тряпкам на палках, выпрыгнули из окна небоскрёба и выписывая штопор, пролетели шестьсот ярдов по Линкольн-авеню.
Приземлились они довольно жестко, разбив при этом витрину тату-салона.
Дэйву потом пришивали ухо, которое он чуть не оставил в хрустальной каше.
На место посадки сбежались все люди, позабыв о том, что им нужно было куда-то ехать.
Кто-то вызвал скорую. Невесть откуда появилась патрульная машина.
Полицейские помогли запихать в неотложку двоих мало соображавших мужчин, и включив мигалки, сопровождали карету скорой помощи до самой больницы. Психиатрической.
Ну разумеется, здесь их сразу же признали своими клиентами и по обоюдному желанию выделили им совместный номер. С тех пор, казалось, ничего не изменилось.
Поменялся лишь внешний мир, но им на это было насрать. Они жили в своем, внутреннем мире и наслаждались этим.
Вы подумали что они гомики? Нет, вы ошиблись.
Есть дружеская любовь, которая не включает в себя сексуальных отношений. Тем более однополая. И то тому пример. Настоящая независимая дружеская любовь.
Мне нравились эти парни и летом, когда мы допоздна засиживались в парке, эти ребята накачивали меня алкоголем до состояния невесомости. После чего, нас троих, санитары разносили по нашим комнатам. Или мы разлетались.
Я так и не понял.


28.06.
Я рубился в тетрис в игровой комнате и смеялся, когда фигурки падали на дно стакана неправильно. В среднем, каждая новая игра, по времени занимала у меня секунд пятнадцать.
Проиграв двести шестьдесят четыре партии подряд, я отбросил консоль в сторону и вышел из комнаты.
Снаружи уже толпилась кучка психов, пытавшихся прорваться в игровую.
Я отступил в сторону и народ ломанулся в комнату, опережая и наступая друг другу на ноги, стараясь втиснуться внутрь как можно быстрее.
Оглянувшись, я плюнул на спину одному из них и медленно побрел в столовую. Время близилось к обеду. За спиной я услышал крики психов, дерущихся из за кубиков.
Кому-то из них не хватило плюшевой игрушки и я услышал чей-то плачь.
Я представил себе выражение его лица и громко засмеялся, брызгая слюной на окружавших меня больных, беспечно сновавших вокруг.
Я прошел в обеденный зал и уселся за столик, неподалёку от окна, выходившего на главную аллею. На улице никого не было, не смотря на то, что погода стояла по- летнему превосходной.
Из кухни донесся грудной женский голос, извещавший о начале приема пищи и в столовую редкими очередями потянулись больные.
Я встал из за стола и в первых рядах этой вереницы набрал себе жратвы, после чего, с подносом в руках побрел к себе в комнату. В коридоре я столкнулся с О`Брайном и остановившись, проводил его взглядом до самого входа в столовую.
Когда он скрылся за дверью, я вошел к себе в комнату и разложив еду у себя на столе принялся за обед.


6.07.
Вот уже целую неделю я сру водичкой.
Просыпаюсь утром и иду в толчок, чтобы освободить место под завтрак.
Почему водичкой? Хороший вопрос. Все дело в том, что вот уже целый месяц как я пью не просыхая. С утра и до поздней ночи. Каждый божий день. И мне это нравится.
Срать водичкой. Не нужно тужиться и сидеть в сортире по два часа, ожидая когда говно само всё вылезет из жопы.
Опустил штанишки, присел на очко и а-ах, как из крана, всё сразу. А какое после этого наступает облегчение, вам не передать. Это можно почувствовать только своей задницей. Приятное тепло внизу живота и свобода. Свобода от дерьма, которое копилось в тебе весь предыдущий день.
На самом деле, я устал уже срать твердым калом и ощущение журчащей в жопе воды доставляло мне не сравнимое ни с чем удовольствие.


13.07.
Утром, я собрал их всех вместе в беседке, в парке, сразу за новым корпусом.
Миллера, О`Брайна, Мангера и Ларкина.
Разговор предстоял серьёзный, поэтому я решил начать без предисловий и сразу же, коротко и ясно изложить суть дела.
-Я собрал вас здесь для того чтобы предложить вам участие в одной авантюре.
Скажу сразу; То, что я вам предложу- не законно. Но на этот счет не стоит переживать. Так как все мы здесь психически не нормальные, то речи о какой-либо ответственности и быть не может. Для начала, от вас требуется всего лишь выслушать меня.
Я поочередно заглянул в лицо каждому из них. На минуту в беседке повисла тишина.
- Продолжай, Брайан, мы тебя внимательно слушаем,- окинув взглядом всех присутствующих заговорил Миллер.
Кивнув ему в ответ я продолжил.
-Ни для кого не секрет, что каждый из нас рано или поздно, хотел бы оказаться по ту сторону забора.
Ларкин энергично закивал головой.
-Так вот, одно дело просто выбраться отсюда, и совсем другое- обеспечить там свое существование. Хотя бы первое время.- Я выдержал паузу.
-Для этого есть все условия, которые нам необходимо выполнить, до того как каждый из нас покинет территорию психушки.
Четыре пары глаз смотрели на меня с неподдельным интересом.
-В сейфе у Раферти лежит примерно двести тысяч наличными. В случае успеха, каждый из нас получит по сорок кусков. А это не мало.
Их лица вытянулись от удивления, но я был готов к такой реакции, поэтому не придал их выражениям никакого значения.
-Сейф охраняют электронные замки, которые отпирает компьютер, находящийся в той же комнате. О`Брайн, это по твоей части.
Квентин кивнул в ответ и посмотрел на Миллера.
-С дверями разберётся Мангер. Он выведет нас из здания. Джон, ты как?
Мангер заулыбался и от удовольствия крякнул.
-Ты, Стив,- обратился я к Ларкину,- Уберешь охранника. Это на тот случай если что-то пойдет не так. Но я думаю, до этого не дойдет. Как видите, я все предусмотрел.
-А что буду делать я?- Миллер вопросительно поднял брови.
-А ты, Майк, будешь во всем мне помогать.
Миллер вытянул губы в узкую полозку и опустил глаза.
-Как скажешь, Брайан, я во всём тебе доверяю.
-Итак,- продолжал я,- Теперь вы в курсе. Если у вас есть какие-то вопросы- задавайте.
-По-моему все предельно ясно,- О`Брайн заерзал на месте.- Сколько у нас времени на подготовку?
-Две недели.
-Этого достаточно,- включился в разговор Мангер.- Проще простого.
Я посмотрел на Ларкина.
-Ты как, Стив?
-Можеш на меня рассчитывать. Я не подведу.
Я улыбнулся ему в ответ и мы все ударили по рукам.


18.07.
Сегодня была смена Джека Пауэла.
Этот мужик был самым скверным из охранников. Не в плане того что он был никаким охранником, нет. Свою работу он выполнял на отлично, просто он имел очень скверный характер, выражающий презрение ко всем окружающим его людям.
Вобщем- то поэтому он и согласился пойти работать в психушку.
Джеку Пауэлу было пятьдесят два года. Из них, тридцать лет он проработал в полиции.
Дослужив до сержантского чина, Пауэл с облегчением вздохнул, когда руководство департамента вручило ему приказ о назначении пенсии.
Сначала Джек как-то растерялся. Но начальник отдела быстро его успокоил, заявив, что нашел ему тепленькое местечко в клинике для душевно больных.
Это было очень кстати, ведь у него было двое маленьких детей.
С детьми у Пауэла не заладилось с самого начала.
В двадцать пять, когда он только женился, ему было не до этого, а в тридцать, его жена тяжело заболела и Джеку приходилось пахать сразу на двух работах. В полиции, ежедневно патрулируя улицы, и дома, по вечерам ухаживая за больной супругой.
Когда жена поправилась, Джеку уже стукнуло сорок. Вот он и решил наверстать упущенное.
В психушке Пауэл работал всего год и не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что он метит на должность начальника службы безопасности, которую к тому времени занимал Карлайл.
Я вышел из душевой и уже собирался отправиться к себе в комнату, как вдруг меня окликнули.
-Эй, Пэркинс,- это был Пауэл,- Подойди ко мне.
Я повиновался.
-Вижу ты здесь не плохо устроился. Всё себе позволяешь.
-А почему бы нет? Жить нужно уметь в любых условиях. А ты только просиживаешь свою задницу и клянёшь судьбу за то что она тебя сюда забросила. Кто виноват что ты ни хрена не можешь?
Пауэл побагровел от злости и уже было замахнулся на меня рукой чтобы ударить, но совладал с собой.
-Проваливай отсюда, ублюдок,- Взревел он.
Я улыбнулся ему в лицо, и закинув полотенце себе на плечо не спеша отправился к себе в комнату.


19.07.
В столовой, за завтраком ко мне за столик подсели О`Брайн и Джон Мангер.
Квентин взял себе сэндвич с ветчиной и кофе, а Мангер предпочел полное меню, впрочем как и я.
- Я разработал план отступления,- Джон крякнул,- На все про все уйдет менее двух минут. Кабинет Раферти находится в десяти ярдах от выхода на лестницу. Для того чтобы открыть двери мне понадобится не больше минуты.
- Отлично, Джон,- Я похлопал его по плечу.
Мангер заулыбался еще шире.
- Проще простого.
Я повернулся к О`Брайну.
- А как твои дела?
Квентин поднял на меня глаза. Внешне он выглядел спокойным.
- Я был там сегодня утром. Система понятна.
- Звучит обнадеживающе. Ты видел компьютер?
- Нет, но я с ним справлюсь.
- Я тебе доверяю. Сколько времени тебе понадобится чтобы открыть замки?
- Минут десять- пятнадцать, при условии, что мне не будут мешать.
- Я об этом позабочусь, приятель.
О`Брайн кивнул и принялся за сэндвич.
Мангер, глядя на нас по-прежнему улыбался.


21.07.
После того случая с «мустангом», доктор Ли не остался без машины.
Он купил себе новую. Это был «Понтиак» восемьдесят второго года.
Джон Ли, конечно, уже не так ревностно следил за его состоянием. Наверное потому что я, в свое время научил его, как нужно расставаться с дорогими сердцу вещами.
Он даже стал забывать ключи в замке зажигания. Но я больше не пытался повторить свой подвиг, памятуя о том, как моё тело зашивали в трёх местах, а переломанные ребра заживали два с лишним месяца.
Доктор Ли, казалось, уже забыл о том происшествии и даже здоровался со мной, когда я встречал его в отделении вместе с сестрой Санчес.
Теперь немного об этой самой Санчес.
Кроме того, что она была наполовину испанкой, у Карлы было бешенство матки. И китаёза, как ни хотел, полностью удовлетворить ее не мог. Поэтому Санчес нашла себе дополнительный инструмент для стимуляции, которым владел Сэмюель Лернер, псих из тридцать первой палаты.
Сэм был на всю голову пизданутым и делал всегда то, что ему скажут.
Вот Карла и манипулировала им как хотела.
Лернер даже не понимал что делал, таким он был идиотом. Свою девственность он потерял с Карлой, сам того не осознавая.
Мне тоже выдалась случайность перепихнуться с ней.
В тот день я круто обширялся и пялил её часа два, пока она не сказала мне «Хватит!»
Так и не кончив, я оделся и ушел к себе, где меня уже поджидал Марти с двумя бутылками пива.
Мы посидели с ним какое-то время, а когда он ушел, я вколол себе еще одну дозу и вырубился.


22.07.
-Брайан, ты уже решил что будешь делать со своими деньгами?- Миллер стоял у входа в беседку и курил.
Я сидел на скамейке, напротив него и листал мужской журнал, разглядывая обнаженных девиц, позирующих перед объективами фотокамер.
-Не знаю, Майк, я еще не думал об этом. Но в этой стране я точно не останусь.
-Куда же ты подашься?
-Уеду в южную Африку.
-Почему именно в Африку?
-Никогда там не был.
-Но ведь на шарике есть множество других мест где ты не был.
-Не знаю, Майк, не забивай мне голову всяким дерьмом. В Африку и точка.
-О`кей. В Африку так в Африку.
С минуту мы молча курили. Первым тишину нарушил Миллер.
-А я уеду в Аспен. Люблю горы. Куплю себе домик на склоне какой-нибудь вершины и буду любоваться местными красотами.
-На что же ты думаешь жить?
-Прикуплю спортивный инвентарь, лыжи там, снегоход, еще какой-нибудь дребедени и буду сдавать всё это в аренду приезжим туристам, благо сезон отдыха в тех местах круглый год.
А вечерами буду наебениваться в хлам и драть молоденьких туристочек, пока их мужья распивают пиво в местных пабах.
-Интересно. Горы- это хорошо. Но я люблю тепло. Наверное поэтому я и поеду в Африку.
-Понятно.
Я отложил журнал в сторону.
-Послушай, Брайан, ты действительно считаешь что у нас всё получится?
-Конечно. Мы просто обязаны это сделать. Представляешь себе заголовки газет?
«Кучка недоумков ограбила казну психбольницы». Я оставлю этот номер себе на память.
-Так ты задумал всё это ради заголовка в какой-то несчастной газете?
-С чего ты взял?
-Просто ты так говоришь…
-Как так?
-Ну так, как будто тем самым хочешь прогреметь на всю страну.
-Брось Майк, я делаю это вовсе не ради статьи в газете. Просто в первую очередь я хочу доказать себе, что еще на что-то способен. Вся наша жизнь состоит из ярких красочных мгновений, которые в последствии становятся неизгладимыми, трепещущими душу воспоминаниями. И чем больше таких, тем лучше. Нужно брать от этой жизни всё. Всё, что только возможно. В первую очередь, нужно жить в своё удовольствие.
-А как же друзья, близкие?
-У меня их нет и никогда не было. Наверное потому мне и не знакомо чувство вины.
-Мне не нравится то как ты рассуждаешь. Но всё равно, ты хороший парень.
-Брось, Майк, я циничный, эгоистичный, самокритичный наглый сучий потрох.
Таких как я больше не существует в природе. Я уникален!
-Я не собирался с тобой спорить.
-Никогда, слышишь, никогда больше не говори мне что я хороший.
-О`кей.


25.07.
Кабинет нарколога располагался на третьем этаже, прямо перед лестницей, ведущей в восточное крыло здания. Раз в две недели я приходил к нему на прием.
Дэвид Блан, так звали доктора, имел очень плотный график, и принимал пациентов ежедневно, по десять-двенадцать человек за день. И каждый раз было одно и то же.
На столе у Блана, рядом с лампой лежали две пилюли. Они были двояковыпуклые, желтоватого цвета с двумя рисками, крест накрест на реверсе. Аверс украшала надпись «seconal».
Наркотическое опьянение или его синдром, представляет собой состояние, возникающее после приема наркотических средств, включающее в себя определенные психические и соматические симптомы.
Состояние психики в наркотическом опьянении выражается эйфорией.
Эйфория слагается из эмоциональных проявлений, психических и соматических чувствований. Эйфория, после приема «секонала» определяется расстройством восприятия в сочетании с особым состоянием сознания мистического или фантастического содержания. Кроме того, меняется качество восприятия, что характеризуется психосенсорными и продуктивными расстройствами вплоть до галлюцинаций.
Меняется восприятие окружающего: форма, цвет предметов, его насыщенность, расстояние до них.
Нарушается интерорецепция, возникает чувство тепла, легкости, а при передозировке наоборот, тяжести, изменение положения тела в пространстве, восприятие схемы тела, ориентировке в нем.
Галлюцинации возникают как спонтанно, так и рефлекторно, при раздражениях соответствующего анализатора. Мышление оказывается направленным по плоскости, лежащей вне реальности.
Возникают фантастические представления, нарушается темп движения мыслей, ускоряясь или замедляясь.
Для доктора Бланна, «секонал» служил своеобразным стимулятором, с помощью которого он изучал поведение и мышление своих пациентов, заставляя их принимать пилюли перед сеансом собственной терапии.
От этой дряни у меня кружилась голова и я попросил доктора прекратить эксперименты на мне, сославшись на тяжелую абстиненцию и непереносимость препарата.
Доктор Блан, разумеется, пошел мне навстречу, потому как выход из наркотического опьянения всегда сопровождается тяжелым тревожным сном, с последующим чувством разбитости, тоски и безнадежности.
И только опийные препараты способны дать хороший, освежающий сон.
Блан знал это и понимал, что если он не прекратит кормить меня кислотой, то я быстро и плавно перейду на герыч. Ведь каждый раз его приемы заканчивались для меня точно также одинаково, как и начинались – очередной дозой героина.
А для Бланна это означало бы наличие еще одной проблемы его профиля.
По правде говоря, Дэвид Блан и сам был не прочь иной раз закинуться какой-нибудь гадостью.
Один раз, мне даже удалось запечатлеть его в таком состоянии.
Не знаю, какой дряни он наелся, но то что он вытворял я вряд ли забуду.
Разумеется, кроме меня этого никто не видел. Расскажи я кому-нибудь об этом, мне бы никто не поверил.
Дэвиду Блану было сорок шесть лет. Это был среднего роста мужчина, черный, крепкого телосложения, с маленькой головой и толстой задницей. Последнее ни о чем не говорит, так как этот мужик был традиционной сексуальной ориентации. Кстати, он тоже время от времени поебывал Карлу Санчес. В основном тогда, когда нажирался амфетаминов.
В остальное время он находился у себя в кабинете и наглотавшись галоперидола вел прием пациентов.


26.07.
В парке, четверо нигеров-работяг, один из которых был трактористом, с помощью техники выдирали из земли пень, принадлежавший ранее огромному дереву, которое спилили на прошлой недели по распоряжению главного врача клиники бригада лесного хозяйства штата, а затем, распилив его на бревна, увезли к мэру города на ранчо.
Крэйг Баксли, так звали этого любителя деревянного искусства, в свою очередь, отправил на место экзекуции другую бригаду рабочих, чтобы те, в рекордно короткие сроки ликвидировали следы природного вандализма.
Они обкопали пень со всех сторон, и обвязав металлическим тросом, пристегнули его к трактору.
Пень был огромным, десяти футов диаметре и принадлежал многовековому дубу.
Мужчины так оживленно общались друг с другом, при этом энергично жестикулируя, что со стороны казалось, что будто они между собой ругались.
Чуваки, видимо понимали всю абсурдность их занятия и знали наперед, что этот чертов пень им никогда не выкорчевать даже с помощью двух тракторов, но приказы главы муниципалитета не принято было обсуждать и горе-рабочие, по-видимому, решили убить остатки своего трудового времени в бесполезных и выматывающих друг другу нервы спорах.
Я в это время был в комнате отдыха и сидя у окна следил за тем, как они мучались, поочередно орудуя то лопатами, то прибегая к помощи трактора.
Трактористу, на вид, было лет сорок-сорок пять. Мужик носил усы и негустую бороду.
На голове у него была цветастая, вязаная шерстяная шапка.
Он постоянно трогал ее руками, словно проверяя, на месте ли та и больше всех шипел на остальных своих подельников. Так, по крайней мере казалось со стороны.
Во двор вышел Стив Ларкин и бегом устремился на место раскопок.
Подбежав к мужикам, он расстегнул на джинсах ширинку и достав из штанов болт, обассал пень, трос и трактор, к которому был привязан объект упорного труда четверых губастых долбаёбов.
Никто из рабочих не проронил ни слова, пока Ларкин опорожнял свой мочевой пузырь.
Помочившись, Стив убрал член в штаны и также бегом припустил обратно в корпус.
На крыльце стояли двое санитаров и дружно закатывались со смеху, держась руками за животы.
Я в сердцах сплюнул.
«Господи, неужели мне придется работать с этим кретином?» - подумал я.
- А он веселый малый.- Услышал я у себя за спиной.
Позади меня стоял Марти и сверкал своей белозубой улыбкой.


27.07.
В этот день меня назначили дежурным по отделению.
Раферти, накануне вызвал меня к себе, и мне пришлось выслушать его наставления.
До ужина время тянулось очень медленно и я неторопливо расхаживал по корпусу в поисках хоть какого-нибудь идиота, нарушившего внутренний распорядок клиники.
Мои руки так и чесались. Уж очень хотелось приложиться кулаком к чьей-нибудь довольной ехидной морде.
Спустившись на второй этаж, я зашел в ординаторскую.
Кроме сестры Санчес здесь никого не было. Она сидела у окна и молча курила длинную тонкую сигарету.
В комнате, на столе стоял еще теплый кофейник и я, подойдя к нему, налил себе в чашку теплой ароматной жидкости.
Карла повернула ко мне свою очаровательную головку и с интересом стала меня разглядывать.
Я подошел к ней.
- Грустишь? – спросил я у нее и сделал большой глоток кофе из чашки.
- Устала, - вид у нее был действительно уставшим, - Не представляю, как дотяну до утра.
- Как обычно. В первый раз что ли? – я улыбнулся.
Она затушила сигарету в пепельнице и опустив голову себе на колени обхватила ее руками.
- С тобой все в порядке? – я поставил чашку на стол.
Карла подняла голову и посмотрела на меня снизу вверх глазами полными отрешенности.
- Пожалуйста, оставь меня, Брайан.
Я пожал плечами и схватив ее за волосы шарахнул головой о подоконник.
Она инстинктивно закрыла лицо руками, но было поздно. Ее нос был уже сломан и сквозь тонкие пальцы ее рук медленно выступила кровь.
- Так лучше? – поинтересовался я и почувствовал как мне полегчало.
Отпустив ее волосы, я подошел к умывальнику и намочив большое махровое полотенце подал его Карле.
Она схватила его обеими руками и приложила к разбитому лицу.
- Если тебе еще что-нибудь понадобится, я буду в холле.
Карла убрала от лица полотенце и я увидел ее перекошенный окровавленный нос. Она смотрела на меня словно дикая кошка, полными ненависти глазами и тихонько всхлипывала.
Я вышел за дверь и медленно побрел в вестибюль. Навстречу мне попался Кудроу.
Мне не понравилось то, как он посмотрел на меня и я с размаху двинул ему кулаком в челюсть.
Алан, раскинув руки в стороны грохнулся на спину. А я, как ни в чем не бывало зашагал дальше.
Настроение мое улучшилось.
- Ты пожалеешь об этом, Перкинс, - услышал я за спиной голос Кудроу.
Я улыбнулся. Сегодня был мой день. И меня уже не покидало чувство вседозволенности вплоть до самого ужина.
В столовой, мы: Ларкин, Миллер, О`Брайн, Мангер и я уселись за одним столом.
На ужин давали свиные отбивные и суп на говяжьем бульоне.
Мы с Майком, как обычно, обменялись едой, и взявшись, каждый за свое, принялись не спеша обсуждать детали предстоящего дела.
Джон, как всегда был спокоен и все также неизменно улыбаясь, внимательно слушал каждое произнесенное нами слово.
- В десять часов дежурство примет Джон Ли, - начал я, - Как раз в это время мои полномочия истекут. Ли закроется в своем кабинете и просидит там до самого утра, так что о нем беспокоиться не стоит.
Ларкин оторвал взгляд от своей тарелки и посмотрел на меня.
- А как на счет охраны? Кто из санитаров будет дежурить?
- Сегодня смена Пауэла. Насчет санитаров можешь не переживать, - успокоил я его, - Они сидят внизу, в холле и не отрывают своих толстых задниц от мягких теплых кресел. По этажам ходит только охранник. Смотри за ним в оба, Стив. Это твоя забота.
Ларкин кивнул и уставившись к себе в тарелку принялся с аппетитом доедать свой суп.
- Ты, Джон, займешься выходами. На этаже не должно остаться ни одной запертой двери.
А ты, Майк, будешь ждать нас в машине доктора Ли. Ключи торчат в замке зажигания.
Он ее не запирает. О`Брайн пойдет со мной.
Квентин закивал головой и оторвав зубами кусок свинины принялся тщательно ее пережевывать.
- Думаю, у нас все получится, - продолжил я, - Работать начнем ровно в полночь.
Я выдержал паузу.
- Всем все понятно?
Четверка мужчин дружно закивала головами.
- Тогда все свободны.
Я встал из-за стола и направился к выходу.


28.07.
Я бежал по коридору не оглядываясь, с мешком денег в руках, расталкивая в стороны психов, покинувших свои комнаты, которые едва заслышав шум в помещении повылазили за двери поглазеть на происходящее.
Позади меня бежал Стив Ларкин. Скорее даже не бежал, а ковылял, держась рукой за правый бок, из которого алыми струйками, из под пальцев вытекала кровь, капая прямо на пол. В другой руке он держал револьвер.
Стив размахивал им, стараясь отпугнуть от себя больных, тянувших к нему свои руки.
Я свернул за угол и увидел впереди Джона Мангера, который держал дверь, выходящую на лестницу, ведущую в подвал лечебницы.
- Скорее, Брайан, у нас нет времени.
Я прыгнул в проем и оглянулся. Мангер не сдвинулся с места.
- Прости, Брайан, но дальше я не пойду. Поторопись, внизу тебя ждет Майк.
- А как же ты?
- Извини, друг. Мое место здесь.
Джон впервые не улыбался.
- Давай, двигай! Удачи тебе.
- Спасибо. – Я пожал ему руку и метнулся вниз по лестнице.
Наверху раздались выстрелы. Но меня это уже не волновало, я несся по едва освещенному коридору подвала, цепляя мешком за выступы и старую мебель, сложенную вдоль стен, навстречу спасительной двери, ведущей на задний двор клиники.
Я выскочил на улицу и, перемахнув через перила ограждения, подбежал к машине, в которой меня уже ждал Миллер.
Двигатель работал на холостом ходу, и когда я запрыгнул в салон «Мерседеса», Майк утопил педаль газа в пол, и машина со свистом рванула с места.

Менее десяти минут потребовалось О Брайану, чтобы отключить сигнализацию и вскрыть замки запирающие сейф.
Я быстрыми движениями смахнул рукой стопки банкнот в большой черный полиэтиленовый мешок и, прихватив с собой толстую пачку акций какой-то нефтяной компании вышел из кабинета.
В коридоре, спиной ко мне стоял О`Брайн и глядел на Пауэла, стоявшего перед ним, и державшего наготове заряженный револьвер.
Увидев меня, Джек выстрелил в О`Брайна, и тот схватившись руками за живот рухнул на пол.
Я попятился.
- Ну, что, ублюдок, я тебя поймал. – зашипел Пауэл.
За его спиной показался Ларкин. В его руке блестел кухонный нож.
Джек услышал шаги позади себя и резко обернулся.
В этот момент Стив бросился на него. Одновременно с этим раздался выстрел.
Мужчины упали на пол и сцепились в смертельной схватке.
Стив несколько раз ударил ножом Пауэла и тот бессильно разжал руку, сжимавшую револьвер.
Ларкин отбросил нож в сторону, и поднявшись на ноги скомандовал: «Уходим!».