Ему не надо было драться с Ними, ему надо было успеть убить ее. Да, здраво оценить ситуацию, понять, что победить шансов нет, и уничтожить самое ценное, чтоб оно не досталось врагу. Сделать рывок, перелететь несколько метров и вот уже любимая тонкая шея так ладно и привычно ложится в ладонь, но ты не ласкаешь ее, не проводишь нежно пальцами по загорелой коже, привычным движением убирая непослушные густые волосы, ты на мгновение заглядываешь в глаза, чтобы сказать лишь еле заметным кивком «прости, прощай» и сильным резким рывком свернуть на бок, сломать линию жизни, отпустить на свободу лебедей, чтоб пух не клевали они… вороны… Но он не сделал этого сразу, а теперь уже поздно… он лежит в стороне и хрипит, беззубый рот выдыхает последние куски жизни и черную грязь. Порванный бок бессмысленно пытаться зажимать рукой, ему уже не бегать сто метровку на перегонки с ветром… ему уже вообще никогда не встать… ему еже никогда не заниматься с ней любовью… с этим ангелом. Он поднимает глаза и сквозь туман видит, как три черных тела на части рвут белого лебедя… разорвали одежду, держат руки и ноги и один уже вошел в нее, изнутри разрушая их будущее, ставит сука точки рывками, неумелый убийца, палач-выродок… Обычай варваров, забирать женщину побежденного врага… насиловать, чтоб потом решить – убивать или оставить на вечный позор. Она смотрит куда-то вдаль… она уже не видит ничего, а он сквозь слезы, хрипло, выплевывая куски порванных внутренностей шепчет «Прости меня за всю эту боль»… Он сжал кулаки, и желтые гнилые, мокрые листья запутались в его пальцах. Он перевернулся на спину, чтоб увидеть кусок черного неба. В рамке домов, пустое пространство, а когда-то тут весела картина про любовь и счастье. «Н у что же… я все сделал не правильно. Я все сделал не так… мне надо было убить ее самому. Потому что люблю… потому что…» - он не успел додумать эту мысль до конца, кто-то подошел к нему сбоку и тяжелым ботинком ударил несколько раз по лицу… Темнота ватой окутала голову. Стало тепло… неужели это и есть смерть. Надеюсь, она тоже уже умерла…
Потом больница. Бок зашили. Вывернутые наружу кишки засунули опять в чрево и приказали работать. Зубы – хуйня… Тело молодое, все заживает быстро. Он лежал в переполненной палате и за месяц не произнес не слова. Он даже не стал спрашивать, жива ли она. А зачем, если сердце теперь живет лишь на половину. Потому что знает – самая главная половинка умерла. На соседней койке лежал старик алкоголик. Каждую ночь он орал что его убивают.. каждую ночь .. сука… он понятия не имел, что чувствуешь, когда тебя убивают… он орал, что ему страшно. Тварь! Он понятия не имел, что такое страх. Страх – это когда ты знаешь, что смертельная опасность грозит твоему самому любимому существу, а ты как импотент ничего не можешь сделать. Вот что такое страх, идиот! Он думал придушить ночью этого сраного алконафта параноика, чтоб показать ему правду жизни… объяснить ему все про убийство… Сомкнуть руки на шее, а большими пальцами вдавить кадык внутрь… чтоб захрипел и через несколько секунд заткнулся.. и больше никогда не боялся всякой ерунды. Пустая жизнь – пустые страхи. Не то что у него...