Если ты вдруг перестаешь любить человечество как вид, то совсем не обязательно, что дело в тебе. Может быть, ты часто на многое закрывал глаза. Так часто, что научился видеть закрытыми глазами.
Однажды ты закрываешь глаза и видишь: мутное илистое дно. Что это? Последние секунды утопленника? Ты видишь свою тень, которая скользит под тобой, и множество других теней – раскачивающихся водорослей, масляных пятен на поверхности воды, стремительного полета чайки. Тени облаков ты тоже видишь - они внезапно настигают тебя, погружая все вокруг в кромешную темноту. Твое сердце бешено колотится, проталкивая кровь по сосудам. Ты пытаешься вдохнуть – и заглатываешь внутрь эту мутную воду. Это не та вода, что ты помнишь в детстве на море. Та была прозрачна, на ней резвились солнечные зайчики. За волноломом в открытом море на самом горизонте как мираж был виден силуэт судна. Волнолом – груда прихотливо наваленных бетонных кубических блоков. То, что торчит над морем в штиль – серая, в застывших рытвинах, будто после оспы, горячая поверхность, то, что внизу – обросло скользким ковром темно-зеленых водорослей. Их пухлая мягкость обманчива. Блоки покрыты мельчайшей ракушкой, больно режущей ступни. Соленая вода обжигает потрескавшиеся губы, солнце нестерпимо припекает голову. Нырнуть поглубже, почти касаясь телом мягкого шершавого песка. Невесомая тень самолета, похожая на тень гигантской доисторической акулы, скользит по самому дну. Или врыться ногами в мокрый мягкий песок в полоске прибоя и смотреть на самолет – тот делает над морем разворот перед посадкой в аэропорту. Крохотные рачки щекочут ступни, забираются между пальцев. От долгого пребывания в воде кожа белеет и морщится...
В мутной воде ты этого не разглядишь. Облако уходит. Твоя тень на дне все больше – ты все ближе. Теперь это все, на что ты можешь рассчитывать. И ты не в силах кричать, потому что мутная вода уже в твоих легких и каждое открывание рта – это новый глоток... 



Тоннель в этом месте медленно, дугой, поворачивает. 
На разделительном металлическом отбойнике свежая вмятина. Уборочная техника не раз прошлась по обеим полосам движения, но в пыли у обочины еще есть мелкие осколки лобового стекла и черного пластика. Ганин сам не знает, что он надеялся найти. 
Поздняя ночь. Он слышит, как по тоннелю едет машина, и инстинктивно жмется к мокрой бетонной стене. Машина появляется из-за [400x266]
поворота и проносится мимо. Ганин не видит, как она выныривает из тоннеля. Он возвращается к своей машине.
Он ищет глазами и находит камеру наблюдения. 
Мокрый асфальт медленно сохнет. Лампы под сводчатым потолком в металлической сетке через каждые десять метров горят желтым светом. 
Ганин сидит в машине и смотрит на дорогу.
Наверху сильный ветер. Но в тоннеле - тишина. По ночам температура по-прежнему опускается ниже нуля. У Ганина замерзли руки. Обогреватель в машине сломался пару недель назад. Ехать сюда ночью было идиотской идеей. Впереди в свете фонаря как будто мелькает тень. Ганин ждет, когда появится машина. Но машины нет и звука ее приближения тоже. Возможно, просто капля попала на лампу или перебои с напряжением в сети. Но все равно Ганину не по себе. 
Он здесь, потому что Анна хотела знать. 
Она не смотрела ему в глаза, она прятала руки в длинных рукавах черного вязаного свитера, который так ей шел. Она стояла босиком на холодном кафельном полу кухни. И она сказала, что хочет знать.
Ганин думает об Анне. Думает о ее строго зачесанных за уши русых волосах. Об ее улыбке. Он никогда не знает, от чего она улыбнется в следующий раз. Он думает об Анне, думает о Филатове. И о том, что все произошедшее - нелепость. Он хотел бы так думать.
Но – Ау! Кого ты обманываешь? 
Сейчас четвертый час ночи. Он сидит в машине в этом тоннеле и чего-то ждет. Уходящие дугой лампы под потолком. Полосы света на металлических отбойниках. Черные толстые кабеля вдоль стен. С них капает вода. Тяжелый запах влажного землистого воздуха в открытое окно. Как будто в этом перечислении можно получить какой-то ответ...

 

Анастасия Истомина

продолжение психологического романа "Температура рыбы" можно читать здесь