/i.stranamam.ru/i/inet.gif"" target="_blank">http://i.stranamam.ru/i/inet.gif") 0px 6px no-repeat;">  

В далёком семьдесят девятом, и в
юном месяце апреле
Мой молодой и пьяный папа стучал
ногой в роддома двери
Стучал ногою и цветами, что падали из
рук некрепких
И вверх кричал: «Татьяна! Таня! Ну как
же так? А точно девка?
А посмотри ещё разочек! А вдруг
врачебная ошибка?»
И мамин голос: «Нет, дружочек. Пять
раз смотрела. Это Лидка.
Печальной грустью озарилось в
мгновенье папино лицо,
Он стал немного ниже ростом. присев с
букетом на крыльцо.
Ну, как же, так? - cказал он. - Таня!
Скажи мне, как случилось так?
А как же бокс, рыбалка, баня? А как же
ЦСКА, Спартак?
Футбол с друзьями по субботам? Как
быть мне с этим не пойму!
Как свечи поменять в шестерке теперь
показывать кому?
В душе моей горит обида! Ну я же тоже
человек!
Куда теперь мне с этой Лидой? На
танцы? Я ж не гомосек!
Как жить теперь мне, слышишь, Таня?
Ну почему жизнь не легка?
И не попукать на диване с сыночком,
как два мужика.
Косички, платья и колготки войдут в
наш дом, ворвутся в дверь...
Но я смирюсь. Ну, что поделать. Пусть
будет Лида, что ж теперь?
Я приготовил имя Вова. Или Андрюха
на крайняк. Но Вовой девочке хреново
на свете будет. Как-то так.
А сверху мать смотрела строго, вопили
где-то малыши
Не прерывая монолога подбитой
папиной души.
Но папа всё. Отплакал горе. Хотя не
плакал никогда.
И прошептал: мы с ней на море.
Поедем. Вырастет когда.
Я ей куплю трусы в горошек, и в парк
свожу на карусель.
И покажу живую лошадь… Берём,
короче! Где тут дверь?
В тот день, девятого апреля, в
старинном парке таял снег,
И кто-то ржавые качели пытался
спиздить на цветмет.
В далёком семьдесят девятом, забыв
про горе и обиды
Мой молодой и пьяный папа нёс из
роддома дочку Лиду
В его мечтах они курили, он провожал
её в армейку,
И с воблой они пиво пили, у дома сидя
на скамейке,
И обсуждали сиськи тёлок, а так же
матч Спартак-Динамо…
«Ну почему же ты не Вова???» - «Не
настрогал!» - сказала мама.
Лет пять понадобилось папе, чтоб
осознать: кина не будет:
С вот этой фифой в белом платье ты ж
не пойдёшь бить морды людям?
Вот был бы сын! Вот был бы Вова! Вот
мы бы с ним бы, да, сыночек?
Перекрестившись, папа снова пошёл на
дело тёмной ночью.
В далёком восемьдесят третьем рыдал
гиеной мой папаша
Когда деньком погожим летним ему
вручили дочку Машу.
Да как же так?! Ведь я молился! И дни
высчитывал нарочно!
Чтоб точно Вовка получился! И снова
девка? Как так можно?!
Ну пусть не Вова, пусть Андрейка, пусть
даже хрен с ним – мальчик Яша!
Кого мне провожать в армейку?? С кем
пиво пить мне? С Лидой? С Машей???
За что так Боженька глумится? Что
делать с бабским батальоном?
И сердце раненою птицей кричало у
дверей роддома…
В желаньях нужно быть скромнее, и не
просить всего и сразу
И формулировать точнее, и амулет
носить от сглаза
Когда мне стукнуло семнадцать, опять
девятого апреля
Я утром тихо постучалась ногою в
папочкины двери
«Да заходи, чего уж там уж!» И чтоб не
тратить лишних слов-то,
Сказала быстро: «Пап, я замуж!». И
папа выдохнул: «Ох, ёпта!
Ты, я смотрю, совсем сдурела? Какое
замуж?? Быстро в школу!
И кто жених???» Я заревела, и показала
папе Вову.
Вот, папа, Вова. Как мечтал ты. Болеет
за Локомотив.
И может пиво пить на даче. Местами
нов, чуть-чуть красив.
Ты можешь париться с ним в бане и
говорить про баб и спорт,
И даже пукнуть на диване, уж если
вдруг совсем припрет.
- Благодарю - ответил сухо мне папа,
закурив взатяг -
Мне б завести ещё Андрюху. Чтоб
выпить на троих хотя б.
И спорить с папою не смея (pодитель,
что ни говори),
Я родила ему Андрея. Примерно
килограмма три.
Что вспоминать теперь былое? Не
прервалась мужская связь!
И папа мной теперь доволен, хоть я и
бабой родилась! 

Лидия Раевская, 2016