После памятного происшествия в Вашингтоне прошло несколько месяцев, и меня понесло на блядки в Голландию.

Долго исследовал вопрос с марией и хуаной. Судя по пугливым отзывам, в Штатах полиция продаёт это дело на улице, а потом через несколько кварталов тебя исправно гребут. Сработало как часы - чем меньше возможность - тем больше хочется.
В итоге полетел в Амстердам.

По дороге подрался с Бруклинскими евре-русскими в Дуллесе (аэропорт), пообещавшими меня прирезать, попил пива, пщетно пытаясь соблазнить блондинку-стюардессу из Берлина улететь со мной, приземлился в Париже, который был уныл и сер. На бульваре Сен-Дени я зашёл в киоск с девицей и сторожившим её арабом. Девица была очень ничего, 175 ростом, с классной фигурой, красивая. Раздевшись быстрее молнии, она первым делом положила меня на тахту и села мне на лицо. Проклятые французы со своей французской любовью. К этому я был не готов, и только целовал ей бёдра. Делее мы попили кофе, она сказала, что время вышло, и что ей нужно бежать, и что её сменщица мною займётся сексом за доп.деньги. Сменщица тоже была ничего, под стать первой девице, но я решил экономить для квартала сами знаете каких фонарей. Потусовавшись некоторое время по городу, я сел на поезд и вскоре оказался в Амстере.

* * *

В Амстердаме я долго бродил по каналам, любовался полчищами длинноногих голубоглазых блондинок, бороздивших город во всех направлениях. Оказалось, что Хайнекен, который мы пьём в Штатах, это просто кислое пойло, которое к голландскому айнекену имеет столько же отношения, как керосин к молоку нерожавшей женщины. Пил правильный айнекен просто без перерыва, пока не зашёл в кофе-шоп, который, как известно, отличается от обычного кафе тем, что там помимо кофе, продают ещё и анашу с гашишем. Долго закручивал, ещё дольше раскуривал - никакого эффекта. Подошёл к выходу - и как в аквариум шагнул.

Пришёл в себя через полтора дня у себя в гостинице. Голова не болит, чувствую себя прекрасно.
Пошёл в душ - и тут как проняло - вся спина в красных полосах, как будто сквозь строй пропустили,денег меньше половины, в кармане куча бумажек с какими-то записками от незнакомых лиц. Стал разбирать записки, стали всплытвать подробности.

Вспомнил, что когда вышел из кафе, всё передо мной плыло, и я был в страшной панике, что полиция обнаружит моё состояние и посадит в кутузку. Так что я делал театрально-беспечное лицо всякий раз когда полицаи приближались ко мне, и старался идти в ногу с прохожими. Происходившее далее было похоже на карусель - сначала я долго приставал в баре к барменше из Суринама, причём мы оба не поняли, что я от неё хотел; когда начало темнеть я домогался двух голландских лесбиянок, остановившихся возле витрины с садомазохистскими утройствами. Голландки притворились, что не говорят по английски и бежали прочь. Позже в клубе я смело, чего за мной в принципе не замечается, подошёл к итальянке в чёрных кожаных ботфортах и храбро спросил её, не обозначают ли ботфорты её личных пристрастий. Оказалось, что может быть и обозначают. Остаток ночи помню всё меньше и меньше. Итальянка, которую я встретил на следующий день в городе, утверждала, что заставила меня лизать пресловутые ботфорты, что привело её подруг в полный экстаз (вот уж никогда бы такого о себе не подумал!), потом отхлестала меня ремнём по спине - вот откуда были полосы.
Далее в квартале красных фонарей уже после этого (sic!), трахался с высокой грустной голландской русалкой. Она ублажала меня ртом, потом мы очень долго трахались, лежали вместе, я гладил её по голове, целовал её, она рассказала, что у неё есть горячо любимый. Несмотря на изрядную дозу марихуаны с пивом, всё у меня стояло - вот ведь здоровье какое - ну а когда я под этим делом кончил, это была эйфория: ощущения как бы усиленные, и в отличие от обычных случаев, наступает состояние счастья. В общем, трудно передать.
Напоследок русалочка расплакалась.
Всё-таки у баб глаза на мокром месте.

В общем, сердце моё дало трещину, невыспавшийся, я летел назад в Вашинтон компанией КЛМ, имея странный разговор с голландской же стюардессой о том, что когда СССР их захватит, как я буду её мучить.

Это была крайне странная поездка. Денег на сладкую жизнь в округе Колумбия у меня не осталось