Она любила его духи. Каждый раз когда он приходил, она прижималась к нему всем сердцем и вдыхала полной грудью его запах. Он не замечал или делал вид, что не замечал, но так ни разу и не спросил за все пять лет.
Она любила его духи, а он это знал. Покупая новый аромат, первая после его матери, у кого он спрашивал, была она. Когда его не было рядом, она представляла не его лицо улыбку или голос, а слова, которые он говорил ей перед сном, но чаще все-таки его запах. Он был такой родной, что даже одна лишь мысль о нем, заставляла тепло разливаться по телу.
Она любила его духи. Каждый вечер, умываясь перед сном, она капала всего лишь капельку его туалетной воды на свое запястье, чтобы быть ближе к тому кого она любит. Он замечал, определенно замечал, но так ни разу и не спросил за все пять лет. А она чувствовала себя помеченной, будто она была членом тайного братства, посвященная в тайну, которую остальные не должны были знать. И это было детское чувство тайны, граничевшее со взрослой интимностью. Как ребенок она тихонько улыбалась про себя о том, что так легко можно оказаться ближе к теплу, которое она каждый день уже пять лет встречает на пороге их квартиры.
