Это цитата сообщения Chiaki-chan Оригинальное сообщение

Бордель (?)

задумывалось как...да никак не задумывалось! Просто увидела арт, коммент, ухмыльнулась и вдруг написала.
черт знает что конечно.но любимого так хочется побаловать*_*
в общем вот:
__________
Эти люди такие странные, они приходят сюда расслабляться, ошибочно предполагая, что делают одолжение здешним «мотылькам».
Казалось бы, обычный бордель в районе красных фонарей. Однако, один из самых востребованных.
Говорят, там воздух пропитан грязным сексом, похотью и невыносимым развратом. В том здании пять этажей, включая подвал. Безумная хозяйка сего заведения, распределила их как пять кругов наслаждения.
На пятом этаже «клиентов» ждут едва расправившие крылья «мотыльки». Молодые и сочные. Они чисты и девственны, трепетны и нежны. Любителям неопытных птах очень даже нравится. Похотливые мужики без жалости вдавливают трепыхающиеся тельца в мягкую перину. Им нравится разрывать изнутри горячую плоть, упиваться громкими стонами, смахивать крупные слезы с их бледных щек…
Этажом ниже попадают «мотыльки» покрепче, те, что выдержали в свое время ночь на пятом. Здесь они сами ублажают своих господ. Их учат танцевать, соблазнять, при этом, не теряя своей таинственности и тонкой чистоты. Здесь находятся любители изысканных наслаждений. Обычно мужчины за пятьдесят. Чертовы буржуи и псевдоаристократы. Любители растянуть удовольствие, пусть даже и причиняя немалую боль «мотылькам». Несчастным надламывают хрупкие крылышки замызганной души. Своими жаркими поцелуями затыкают призрачные мечты, метят яркими засосами их последние надежды на исцеление. После этого лишь единицы сохраняют здравый рассудок и могут спускаться еще ниже. Они живут одним жгучим желанием – пройти до конца и выйти на свободу, получив изрядную денежную выплату. Хозяйка хоть и безумна, но всё же честна. Она только оставляет на шее им маленькое клеймо, дабы все знали, кем они были раньше.
Третий этаж для самых стойких и выносливых к боли. «Мотыльков» здесь никто не жалеет. На них срывают злую страсть, грубо швыряют, пинают и не дают ни секунду передышки. Рвут их некогда мягкие волосы, бессовестно оттрахивают во все возможные места. Их унижают, не дают получить удовольствие, не позволяют даже лишнего глотка спертого воздуха. Ломают с громким хрустом их хрустальные крылышки, затмевают все мысли одним бессвязным желанием – забвение. Ослепленные собственной властью «клиенты» частенько убивают их или оставляют валяться скорченной куклой в луже крови и своих испражнений. Выжившим хозяйка щедро оплачивает лечение и восстановление.
Но едва затянутся тонкими шрамами крылья, едва покроются тонкой корочкой жуткие ссадины, как их отправляют вниз. В этих комнатах они играют роль жертвы. Роль избитой, насилованной жертвы. Сюда приходят господа-утешители. «Мотыльков» облачают в изорванное старое тряпье, заламывают сзади руки и крепко связывают. В рот вставляют кляп, а глаза завязывают. Клиентов приводит в неописуемый восторг вид беззащитного существа. Они начинают изображать доброго папочку, невыносимо лаская и нежничая с ними, изливая тонны удушливой жалости, развязывая их дрожащими потными руками, заваливая осторожно на кровать, раздвигая им ноги и продолжая насиловать. Клиенты не любят развязывать им глаза или убирать кляп изо рта. Они любуются, как их жертвы захлебываются слюной, как со лба катится пот, как они хмурятся и отодвигаются от них, силясь сбежать и забиться в угол. Они защищаются прозрачной пленкой крылышек, но их отметают в сторону, снова и снова втаптывая в грязь сладкие грезы.
Переживших этот этаж, ждет следующий, и, как говорят, последний. Мало кто бывал в подвале, никто не знает, что там происходит, никто оттуда не возвращался. На последней ступеньке к долгожданной свободе, а может наконец и к забвению, их переодевают. «Мотыльки» натягивают капроновые чулки на подвязках к нижнему женскому белью, их облачают в короткий шелковый халатик, заставляют вставать на каблуки, густо накладывают макияж, нахлобучивают искусственные парики…
Здесь теряют последние крохи мужской гордости, достоинства и чести. Здесь их имеют как дешевых шлюх, по несколько клиентов сразу. За ночь они проходят по рукам через десяток мужиков-неудачников, тратящих последние крохи денег. Несчастным вырывают с корнем крылья, гася последние желания, их отпускают только с наступлением рассвета. Тогда хозяйка придирчиво осматривает едва живые тела, удовлетворяется и велит отнести их в подвал. «Мотыльки» мечтают о покое, им его благосклонно дарят.
В подвале создана иллюзия леса. Их укладывают на мягкую зеленую траву, лечат, перевязывают, обмывают, снимают парики, но не одежду. Там кто-то совершает самоубийство, кто-то сходит с ума, а кто-то…
Вот прям как он. Прошедшее только закалило его. В глазах мелькает озорной огонек, теперь он свободен от рабства, он отработал. И плевать на маленькое клеймо, теперь он сможет выходить на улицу без страха быть пойманным. «Мотыльки» в первые пять лет неприкосновенны. Да, он устал. Да, он измучен. Да, он не верит в любовную чушь, не верит в удовольствие. Его теперь ничто не возбудит, никто не привлечет, да и вряд ли он влюбится. Но у него есть самое ценное сокровище на свете – тяжелый мешок с золотыми и свобода идти и делать все, чего только загаженная душа желает.