на склоне высокой, увенчанной облаками горы, рос большой цветок. И рос он не на земле, а в развилке дерева,
так что его корни болтались в воздухе, орошаемые влагой туманов. По-научному это растение называется «эпифитный бромелиад»,
само оно, ясное дело, этого не знает и даже не испытывает никакого желания знать.
В чашечке цветка плескалась маленькая лужица, где обитали лягушки. Крохотные-крохотные. И очень недолго живущие.
Лягушки охотились за насекомыми. Свои икринки они откладывали прямо в лужице. Из них появлялись головастики,
которые вырастали в лягушек. Лягушки опять откладывали икринки, и появлялись новые головастики.
Но в конце концов они умирали и, соскальзывая вниз, превращались в удобрение, которым питалось растение.
И насколько лягушки помнили [Память у лягушек очень короткая: около трех секунд.], так было всегда.
Но однажды, охотясь за мошками, одна из лягушек заблудилась и заползла за край лепестков или, может быть,
листьев и увидела нечто, никогда ею не виденное.
Она увидела Вселенную.
А если точнее, увидела длинную ветку, утопающую в тумане.
И в нескольких ярдах от лягушки, унизанный сверкающими под солнцем каплями росы, цвел другой цветок.
Лягушка села и уставилась на него.