Emilie Gassin – Break You As I Go
«Пи-и-ить», - единственная мысль, которая крутилась вместе с моей головой, когда я осознала, что больше не сплю. Именно осознала, потому что по-другому моё состояние описать было сложно: я пришла в себя. Проверив наличие рук и ног, я медленно разлепила глаза и попыталась встать. Комната пришла в движение вместе со мной. Я осторожно, опираясь на подручные предметы, дошла до стола с графином воды и, отбросив все оставшиеся манеры, игнорируя начищенные стаканы, начала пить прямо из него. Конечно же, от жадности я облилась, но это было не самым страшным во мне этим утром, поэтому я даже не расстроилась из-за своей неуклюжести. Я подождала немного, пока холоднаяжидкость наполнит мои слипшиеся внутренности, прочистит хоть немного голову. Во рту стоял отчётливый привкус помойки, который, казалось, въелся даже в зубы. Я поморщилась и заковыляла к выходу. В пентхаусе было тихо и пусто, с улицы доносились редкие гудки автомобилей. Колин, видимо, оставил меня досыпать в гордом одиночестве: прошлой ночью мне было легко и весело, а потом я внезапно уснула. «Интересно, на сколько я опоздала на репетицию? А-а-а, к чёрту…» - я сгребла плащ и туфли в охапку.
Словно вор, я спиной выбралась из номера, осторожно закрыв за собой дверь, чтобы не шуметь. Не издавать лишних звуков я старалась в первую очередь для себя самой: мне казалось, что звук в голове «выкрутили» на максимум. Развернувшись лицом к коридору, я столкнулась с самой неприятной и суровой реальностью: в светлой джинсовой рубашке и чёрных штанах, небритый, но свежий и румяный, ко мне направлялся Эд. Удивительно, не правда ли? «Ну, не-е-ет… - захныкала я, запрокидывая голову. – Только не сейчас, - я решила сделать вид, что твёрдой походкой иду по своим делам, а британцу вообще не ко мне. – Меня нет, нет, нету-у-у-у…»
- О, Боже! Наконец-то! Я никого не могу найти, как будто все провалились сквозь землю!
«О, парень, я бы с превеликим удовольствием…»
- И тебе доброе утро, - промямлила я и кисло, с усилием, улыбнулась. – У тебя есть что-нибудь от головы? – на секунду зажмурившись, я постаралась унять звон в ушах от его воплей.
«Какой же ты громкий».
- Нет, с чего бы? - замешкавшись ответил Эдвард.
- А орёшь так, будто есть, - рявкнула я и продолжила ползти в направлении своего номера.
- Подожди…
- Ну что ещё!? – проскулила я.
Грязная, босая, пахнущая проходной на ликёроводочном заводе, я хотела закатать этого неугомонного громкого парня в ковёр, чтобы он успокоился и не раздражал меня. Потому что ещё чуть-чуть, и я бы захотела закатывать уже в асфальт.
- Ты знаешь, где хоть кто-нибудь? – широко раскрыв свои тёмные глаза, Эд ожидал, что я расскажу ему, в чём смысл жизни, не меньше. – Никто не поднимает трубку и не отвечает на мои сообщения.
«Ты уже с утра всех достал», - внимательно посмотрев на него, я поняла, что он не отвяжется, и, собрав остатки сил в кучу, с тяжёлым вздохом ответила:
- Посмотри на меня, - я встряхнула плащом. – Похоже, что я знаю, где «хоть кто-нибудь» в этом дурацком Лондоне? До недавнего времени я вообще не была уверена, что я здесь, а не дома у Димы после попойки в 19 лет…
- У кого?.. – нахмурившись спросил британец.
- У-у-у, всё, проехали, - я совсем сдалась. – В двух словах: я не знаю, хорошо? – не теряя времени, я начала искать карту от номера.
- Вообще, это больше, чем два…
«О. Мой. Бог. Он сводит меня с ума!»
- Всё, я сказала, меня это не касается. Adieu! - я захлопнула дверь перед его надоедливым носом. – Кошмар какой-то, - последняя ремарка так вывела меня из себя, что я окончательно проснулась.
Я осмотрела свой кристально-чистый номер, кинула грязные вещи на свободное от ваз с розами место, зажгла пару настольных ламп. Тяжёлые портьеры и верхний свет пока были для меня через чур. Сбросив с себя остатки чулок и выйдя из юбки, как из шифонового портала неудачников, я вспомнила, что, во-первых, уже сто раз обещала перезвонить Диме, а, во-вторых, его ожидал ответственный день: первый в истории полный переезд первого же в истории официального бойфренда, так что я, как хороший друг, должна была, как минимум, поздравить соседа с этим знаменательным событием.
- Дмитрий? Вас беспокоят из Букингемского. Есть у Вас минутка, поговорить о королеве нашей, Елизавете?
- Что ты там куришь? – друг рассмеялся мне в трубку.
- Ах ты ж ё… - я всего лишь включила свет в ванной, а показалось, будто вошла в рай. – Да чё-т приносят, я не разбираюсь, пати хард, так сказать…
- Я заметил, - съехидничал Дима.
- Да, вот только вчера снюхивала с голой стриптизёрши, - я положила телефон на край раковины и включила громкую связь. – Я почищу зубы после тяжёлой ночи, а ты мне расскажи, как вы там переехали?
Я посмотрела на себя в зеркало и поняла, что ещё один такой «забег» и у меня откажут почки и я умру. Рассмотрев себя поближе, я заключила, что гроб к тому же будет закрытым.
- Никуда ещё не переехали. Позвонила Стёпина маман и предупредила, что отец с кем-то там поменялся сменами и будет дома. А мы уже почти подъехали! Это было эпично. Представь картину: проезжаем мимо его дома, тут звонит мама, кричит, что отец только что вышел в магазин, и чтобы мы не смели соваться даже близко. По округлившимся глазам Степана я понимаю, что во-о-он тот мужчина с пакетом в руках, который только что вышел из подъезда и есть глава семейства. Я ору как сумасшедший: «Ложись!». Стёпа отстёгивается, падает на пол… Даже не знаю, как он там уместился, сложился втрое, наверное. Я смотрю на мужика, мужик смотрит на меня, я по газам… Короче, как в фильме про шпионов.
- Вот это вам вешело там… - с полным ртом пены прошамкала я.
- Не говори, я, блин, поседел… В субботу попытка номер два. Надеюсь, без приключений будет, - вздохнув, продолжил друг. – У тебя что там?
Пока я пыталась заставить химическую промышленность исправить урон, который нанесла её алкогольная сестра, я рассказывала Диме все перипетии вчерашнего дня.
- Кхм… - задумчиво изрёк сосед. – Ты рассталась с великолепным человеком, прекрасным и чудесным парнем из-за фоток столетней давности через два с чем-то дня, так?
- Ну, и ещё из-за того, что он улетел в Америку посреди свидания… А так, да, всё верно.
- Мг… С парнем, который тебе цветы дарил, кормил и в попу целовал?
- Я же говорю, там ряд причин… Всё так запутанно…
- Да?
- Да.
- Мг. Какой-то… Как бы его помягче-то назвать… Молодой человек-говнюк-не-будем-показывать-пальцем отчитал тебя, как школьницу за свою высокохудожественную мазню?
- Я как бы сорвала ему и его отцу сделку на пару тысяч фунтов… Но, вообще, да, - я собирала волосы в «хвост».
- И стал косвенной причиной расставания с вышеупомянутым прекрасным миллионером?
- Это так важно?
- Ну?!
- Да, - покорно ответила я.
- И последнее: ты выбралась из здания по старинке, через окно, с другой звездой, но этого никто не заметил?
- Это вообще моя самая любимая часть, - оживилась я. – Помнишь, как мы сбегали с субботников в школе? Вот я вчера вспомнила былое, пригодились-таки навыки… - я, заметно ожившая, вышла из ванной комнаты.
- Мне нужно видеть это в HD-качестве! – покатываясь со смеху сказал мой друг.
Я проигнорировала последнюю реплику соседа, потому что меня ожидал другой сюрприз в HD-качестве: через заросли ваз к столу пробирался Эд с небольшой картонной подставкой для кофе и четырьмя стаканчиками. Я замерла на месте с телефоном у уха и наблюдала за его неуклюжими попытками не разворотить всё вокруг себя.
- Дим, вот он передо мной сейчас, не знаю, как он попал в мой номер, наверное, до сих пор хранит карту от него. У него в руках кофе и ему снова от меня что-то нужно. Вот что мне делать?
- Кто «он»? – настороженно переспросил сосед.
- Ну, «ОН», понимаешь… Вот куда мне его послать, чтобы он не вернулся?
- Эм… Ты… Он же тебя слышит?..
- Слышит-слышит.
- Ты бы выбирала выражения, а то мало ли, у тебя акцент, конечно, но, я думаю, он поймёт, если ты его в жопу отправишь.
- Включи мозги там, мы всё ещё по-русски говорим!
- А, да, точно…
- Ладно, короче… Я надеюсь, что все останутся живы, я тебе перезвоню.
- Я не знал, какой именно ты любишь… - начал тихо Эд.
- Так, выметайся отсюда, - спокойно ответила я.
Я должна была оставаться сильной и не допустить ошибки, которую я совершила накануне… И за день до этого… И вообще каждый день: утро я начинала, как матёрая фрезеровщица из Челябинска, готовая стружку снимать с каждого мужика, а заканчивала легкомысленной дурочкой, которая плавилась от одной улыбки с ямочками. Так вот я решила, что это был не такой день.
- Ты не очень-то любезна…
- А с чего бы это мне с тобой любезничать? – я опешила от его наглости. – Ты украл карту, вломился без спроса в мой номер, натоптал мне тут… Вчера вот ты сам, например, не очень-то старался быть вежливым, - я сложила руки на груди. – И…Чего ты улыбаешься, как идиот?
- Ничего… - мне показалось, что Эд сейчас заплачет, так он старался скрыть смех. – Не могла… Не могла бы ты надеть штаны что ли?
Я моментально вытаращилась на британца, понимая, что снять юбку-то я сняла, но ничего не надела после. Спасало только то, что блузка была достаточно длинной, до середины бедра, как раз чтобы не светить всеми моими не прелестными «прелестями». Я не подала вида, но про себя молча сделала дабл фейспалм, от всей души прямо.
- А ты не пялься! – я так яростно ответила ему, что мне показалось, что я даже подпрыгнула на месте.
- Я стараюсь, поверь мне, - засмеялся Эд.
Я потупилась в свои разбитые коленки и мне почему-то тоже захотелось рассмеяться, но нужно было держать лицо. Я попятилась в направлении ванной, нащупала махровый халат на дверном крючке и невозмутимо запахнулась в него.
- Всё? Больше я тебя не смущаю своим видом? Проваливай, - скучающим тоном сказала я.
У меня было примерно миллион пропущенных вызовов от Мишеля, и Эд был последним существом в этом мире, на которое я хотела тратить остатки своих сил.
- Ты даже не выслушаешь меня? – грустно сложив свои бровки промурлыкал парень.
- Нет, - я с гадкой улыбочкой передразнила его сладко-ватный тон.
Всё, что меня волновало – это чистая футболка и консилер высокой плотности. В идеале подошёл бы и пластический грим.
Эд смешно посопел носом и направился к двери. Я отвлеклась от груды одинаково разных чёрных футболок.
- Стоять, - скомандовала я.
Парень застыл на месте спиной ко мне, после чего стал медленно, словно под дулом пистолета поворачиваться.
- Куда ты это понёс? – удивлённо спросила я, указывая на бумажные стаканчики.
- Я думал…
- Не нужно думать, нужно поставить мой кофе и идти дальше искать свою мадам, которую сносит каждым попутным ветром.
Эдвард покорно поплёлся к тяжёлому столу. Запутавшись в своих ногах молодого оленя, он чуть не убился и оставил меня без одной вазы. Хорошо, что хоть сам не растянулся в луже.
- Дай сюда, ты сейчас расшибёшь себе лоб, - я выхватила картонную подставку. – Спасибо, - я расплылась в искусственной улыбке. – Дверь позади тебя, не убейся по дороге, - я повернулась спиной к парню, ожидая в скором времени услышать характерный щелчок дверной ручки.
Я вынула стаканчик из подставки – он был из ближайшей сетевой кофейни и всё ещё горячий, пах карамелью.
- Мы продали картину вчера, - я подняла голову от стола. – Представитель миссис Бозуорт вернулся позже и передал нам, что, если русская считает, что картина отвратительна, значит её обязательно нужно купить, ведь русские ничего не смыслят в искусстве, потому что они…
«Значит, хорошие сапоги, надо брать».
- Остановись, просто остановись, пока не стало слишком поздно, - я предупреждающе направила на Эда указательный палец.
- … Но я так не думаю, - испуганно продолжил британец.
- О, ну, конечно же нет, - саркастически ответила я.
- Ну, я пойду…
«Это мы типа вернулись к началу что ли? Я опять виновата, потому что он, белый и пушистый, пришёл извиниться, а я, злой сибирский медведь, не хочу даже выслушать?.. Я же пожалею об этом…»
- Стой, подожди…
«Нет, точно пожалею».
- Рассказывай, что у тебя случилось?
***
Из получасового рассказа о том, какой Эд несчастненький и как все его игнорировали, я выудила самый минимум полезной информации: Мишель просто не хотел с ним разговаривать, потому что на генеральную репетицию вовремя (читай: вообще) пришёл лишь он один; Оли растворился ещё вчера в середине вечера; Камилла сидела у врача уже четвёртый час и не признавалась, что у неё со связками на ноге; Эву последний раз он видел вчера, тогда же, когда и мы с Колином, но с тех пор их заметили (читай: выпроваживали под утро) в лобби баре, вдвоём, пьяных вдрызг. Норвежка не брала трубку, хотя этот доморощенный шпион слышал, что телефон звонил где-то в её номере. Блондин оставил все вещи и остатки своего мужского достоинства на ковре фойе. Таким образом, из живых и почти здоровых была только я, которую британец случайно обнаружил в коридоре.
- И теперь Джереми требует, чтобы я всех собрал, потому что вчерашний вечер – целиком моя идея, которая обернулась вот такой катастрофой… Этого не было в расписании проекта. Хотел же как лучше, правда, - Эд жалобно смотрел на меня. – Думал, все на время переключатся, проведут спокойный вечер в галере, а что из этого вышло…
Я допивала уже третий стаканчик кофе и, извиняюсь, совсем не втупляла, зачем я слушала эту длинную историю.
- Хорошо, все разбежались, как тараканы от тапка, ты косвенно в этом виноват, но ты же не пастух и не нянька. Они взрослые люди – проспятся и придут.
- Я знаю парней много лет. Не придут. Поэтому-то Джереми и заставил меня их всех собрать.
- И ты пришёл ко мне-е-е-е?.. – я хотела, чтобы Эд назвал мне хоть одну вескую причину, по которой он всё ещё сидел за столом, а не вытаскивал своих собратьев из тёплых постелек.
Hey Mami – Sylvan Esso (Big Wild Remix)
- Помоги мне? – невинно хлопая ресницами, парень посмотрел на меня.
«Господи, ну почему я? Почему ты не мог наткнуться на кого-нибудь другого и с ним решать эти проблемы?» - я внимательно на него смотрела. После короткой паузы я продолжила:
- Выметайся, - я поднялась со стула и стала наводить порядок вокруг себя.
- Пожалуйста, - заныл Эдвард. – Я один не справлюсь.
- Ты один не сможешь разбудить друга, серьёзно?
- Вдвоём мы сделаем это быстрее, меня они не воспринимают всерьёз… Пожа-а-алуйста?
- Ты только что намекнул, что они меня боятся больше, чем штрафов от Джереми? Отлично, - я сорвала джинсы со спинки кресла.
- Нет, я такого не говорил… Ну, разве только чуть-чуть… И то, только Колин…
- Да ты!.. Всё, пошёл вон, я не шучу! – я указала на дверь.
- Но я же принёс тебе кофе!
- Это не аргумент!
- Пожалуйста! Я боюсь один идти к Эве, а вдруг она умерла там от передоза или ещё чего похуже? – британец всплеснул руками.
«Твою же ж мать!»
- О, Господи! – я схватилась за голову. – Эд, ты вот вроде умный парень, но боже мой, что ты несёшь?! Какой ещё, нахрен, передоз, ты в своём уме?!
- Тогда почему она не берёт трубку?! – парень повысил голос.
- Спит человек, понимаешь? Спит! – орала я.
- Вот пойдём со мной и убедимся, что она просто спит! – слегка наклонившись вперёд, кричал Эд мне в ответ.
Я сжала губы.
- Ну, всё, - сквозь стиснутые зубы проскрежетала я.
Через несколько минут, за которые я оделась и кое-как привела себя в общий порядок, мы спешили по коридору к Эве. Я от злости стучала голыми, но уже чистыми пятками по ковровому покрытию. Резко остановившись у двери, я постучалась и тут же приложила ухо к гладкому холодному дереву. В номере было как будто бы тихо.
- Звони.
Эд, озабоченно кусая губу изнутри, слушал гудки в трубке. Он немного присел и тоже прислонился к двери. Находясь почти нос к носу, мы слушали мелодичный звон телефона Эвы.
- Я же говорил, - прошептал Эдвард, заканчивая вызов и выпрямляясь.
- Тише ты…
Сразу мне показалось, что мне показалось. Прямо, показалось в квадрате.
- Ты это слышишь? – я потянула его за рубашку, чтобы он вернулся в исходное положение.
Несколько секунд мы вдвоём прислушивались, пока по глазам парня я не поняла, что он тоже это слышал.
- Ну, всё, нужно зайти, - воинственно прошипел Эдвард и достал из кармана ещё одну пластиковую карту.
- У тебя от всех номеров есть ключ? – как можно тише возмутилась я. – Где ты их берёшь? У отеля большие проблемы с безопасностью…
- Ш-ш-ш, я сказал, что хочу сделать сюрприз своей девушке, - осторожно нажимая на дверную ручку ответил Эд.
- Да ты что, - сгримасничала я. – Которой из?..
- Хватит болтать, идём, - парень вошёл в номер.
Мы продвигались медленно в еле освещённой комнате. Повсюду были тонны вещей, чемоданы и дорожка… Из одежды. От очередного звучного храпа в полной тишине мы оба подпрыгнули на месте. Не сговариваясь, мы с Эдом решили пойти к источнику «пароходного гудка». Звук привёл нас в спальню. Из-под горы белых одеял и подушек торчала волосатая такая себе нога, которая с определённой периодичностью издавала оглушительный храп.
«По предварительным данным - мужская», - я стала мыслить полицейскими протоколами.
Мы переглянулись.
- Давай! – прошептала я.
- Что?!
- Ну… Давай, - я бестолково замахала руками в сторону кровати.
Эдвард медленно подошёл и нерешительно оттянул край одеяла вверх, стараясь заглянуть под него. В какой-то момент я увидела, как множество эмоций промелькнуло на его лице, после чего он самодовольно ухмыльнулся и одним резким движением сорвал одеяло с… Колина. Как выяснилось, он, как последний сухарькин сын, гудел как грузовой поезд в чужой постели.
- Просыпайся, давай, встава-а-а-ай, - Эд тряс друга как грушу.
Блондин слабо замычал что-то нечленораздельное.
- Подъём, ты проспишь завтрак! – орал британец.
- Не-е-ет, нет, я сейчас встану, - Колин попытался оторвать голову от подушки. – Оставьте мне… Что-нибудь… - он безнадёжно упал обратно.
Эдвард подогнул под себя ногу и сел рядом.
- Вставай, пьянь, - британец продолжал тянуть друга в противоположную от кровати сторону. – Куда ты дел Эву?
Прошли ещё несколько минут безуспешных попыток поднять блондина, и мне это надоело окончательно. Я ушла в ванную, намочила полотенце в ледяной воде.
- Отойди, - сказала я Эду и залезла на кровать с ногами.
С высоты собственного роста я выжала всю холодную воду прямо на Колина.
- А-а-а, вашу мать, вашу мать, я же сказал, что встаю! – блондин подскочил в мгновение ока, сшибая меня с ног.
Я бы наверняка отправилась в очередное свободное падение, если бы Эд вовремя не поймал меня.
«Что я там говорила про фрезеровщицу? Забу-у-дьте-е-е», - думала я, пока убирала чужие руки с неприличных мест.
- Всё хорошо, меня можно уже отпустить, - недовольно нахмурившись, я прошипела британцу.
- Я так и понял, - ответил Эд и хитро улыбнулся.
- Я не спасательный круг, чтобы так за меня хвататься! Пусти!
- Ага, - британец снова ухмыльнулся.
- Так, ладно. Колин, - я попыталась обратить на себя внимание осоловелого блондина. – Колин, алло, где Эва? – я наклонилась ближе к парню и меня буквально «проспиртовало».
«Кто-то будет отлично гореть на костре инквизиции Джереми, подготовился».
- Да не орите вы так… Оба! О-о-у-у, - шотландец взялся за голову. – Вот ваша Эва, не съел я её.
С этими словами Колин откинул пару подушек и одеяло рядом с собой. У меня глаза на лоб полезли: под этой грудой перин, свёрнутая рулетом, отдыхала блондинка. Её волосы закрывали лицо и свешивались вниз с кровати. С другой стороны из «ролла» торчали ноги. Мы с Эдом снова не сговариваясь переглянулись.
- Ну, вот она и нашлась, - я обошла постель, чтобы проверить, дышит ли она там вообще или как.
Присев перед девушкой и убедившись, что под занавесью из волос действительно Эва и что она по крайней мере жива, я снова вынырнула из-за бесчисленного количества одеял.
- Серьёзно? – я сказала это так громко, что Эд чуть не потерял телефон. – Тебе именно сейчас нужно проверять количество «лайков» в Инстаграме? Это не могло подождать? – я испытующе смотрела на парня, который был готов проглотить свою блестящую игрушку, потому что не мог придумать, куда её деть. – Не хочешь убедиться, что тут действительно Эва?
- Да она там, она… - промямлил Колин, который «под шумок» снова прилёг и собирался уснуть. – Я лично заворачивал…
- Эй, даже не думай засыпать, - я потянулась к нему через Эву, чтобы тряхнуть парня, как следует, она даже не шелохнулась. – Ну, что ты стоишь? Пни его! – обращалась я уже к Эду. – Всё, ребята, - сказала я, спрыгивая с кровати. – Вы, как хотите, а я – пойду.
- Подожди, куда? Ты меня с ними оставишь? – заскулил Эдвард.
- О, любитель Инстаграма активизировался… Я тебе найти Эву помогла? Мы всех собрали?
- Да, теперь всех, - покрутив телефон в руках, ответил британец.
- Всё, моя работа здесь окончена. Оставляю тебя выяснять причины, по которой эта красотка голая изображает из себя мясной рулет. Не дай этому засранцу снова уснуть, adios.
***
Стоит ли говорить, с каким опозданием я приехала на репетицию? Думаю, нет. Заставил ли Мишель пожалеть меня, что я вообще родилась? Да. Пришлось ли мне ждать долгих два с половиной часа своей очереди на неудобных креслах в зале? Определённо да. Было ли мне жалко свою задницу? И снова скажу я вам безоговорочное «Да». Если бы в тот день можно было нажать на «Гудок» с конфетти, который дают особо отличившимся на «America’s Got Talent», в моём случае – «самому большому провалу дня», то мой бы нажимали без перерыва.
Из-за того, что я пропустила свою очерёдность в окончательной репетиции номеров, меня решили своеобразно наказать: костюм я могла увидеть только непосредственно перед самим выступлением, а, чтобы отрепетировать всё на сцене в реальных условия, я должна была ждать, пока это сделают все остальные. Накануне девяносто процентов ужрались в сопли, поэтому из адекватных были только танцоры, Мишель и Камилла. В тот самый момент, когда я входила в зал, француженка как раз уходила со сцены, так что даже в таком формате её выступление оказалось для меня загадкой. Эва, естественно, репетировала в своём режиме, очевидно, где-то в душе, потому что, когда через сорок минут приехали Эд и Колин, девушки с ними не было. И это как «будто бы» никто не заметил.
Рабочие сцены метались туда-сюда, шумели и тянули километры кабелей и проводов. Нат за сценой что-то тренировала с Камиллой. Всё вокруг меня слилось в единый размеренный гул. В какой-то момент, найдя наиболее удобную позу, на сколько это позволяли жёсткие кресла, я уснула.
- Она что, спит?
Сначала я услышала неясную возню возле себя, но решила, что мне это снится. Когда же я услышала голос Мишеля рядом с собой, мне показалось, что где-то внутри меня умерла служебная собака: мозг сразу скомандовал проснуться и бежать что-то делать.
- Тыкни в неё, давай, тыкни…
- Я в тебя сейчас тыкну… - я потянулась. – Чем-нибудь острым, - моя закостенелая шея причиняла адскую боль. – Чего вы тут собрались?
Открыв глаза, я поняла, что надо мной стоят Эд, Мишель и Колин. Кое-кого я узнала по запаху.
- Мы не увидели тебя в зале сразу… - чуть севшим голосом сказал блондин.
- А давно вы здесь, стоите у меня над душой? – я сладко зевнула и села.
- Ну, прилично, чтобы всё отрепетировать и тебя не заметить. Довольно крепко спишь, хочу тебе сказать, - Эд уселся рядом, как только я убрала ноги с соседнего кресла.
- Так вы уже закончили? – с надеждой спросила я.
- Не совсем, - француз присел на спинку следующего ряда кресел. – Просто кое-кто, - он одарил Эдварда не самым дружелюбным взглядом. – Увидел тебя и поскакал сюда, вместо того, чтобы закончить репетицию и разойтись по домам, - Мишель сложил руки на груди.
- Ой, ладно тебе, не будь занудой. Просто мне было интересно, как кто-то может спать, когда ты поёшь, - британец показал другу язык.
Я разочарованно посмотрела на часы.
- Здесь я соглашусь с Мишелем: вам нужно поскорее закругляться, иначе я не смогу ничего сегодня отрепетировать.
- Ладно, дай нам ещё… Полчаса… - растягивая слова сказал Эд.
- Сорок минут… - выпалил Колин.
- Умножь на два, - тихо добавил француз.
- Да идите уже, - проворчала я.
Промучившись в положении китайского иероглифа ещё какое-то время, поняла, что лучше, чем сползти вниз и положить голову на спинку, я придумать ничего не могу. Я как могла старалась снова задремать, но теперь, когда я знала, что происходит на сцене, даже самый захудалый пограничный сон отказывался приходить. Я дала себе слово, что не буду открывать глаз, пока они не закончат, но уши-то я заткнуть не могла! Ещё через какое-то время я с ужасом поняла, что не только покачиваю ногой в такт песне, которая играла по кругу, наверное, в миллионный раз, но и подпеваю ей в голове. Припев, по крайней мере, отложился в памяти прекрасно… Ну, ещё первый куплет, может быть…
«Да неужели», - я с трудом встала и на негнущихся ногах начала спускаться к сцене. Меня уже ждала Натали. По ней было видно, что день выдался не из лёгких, но женщина не теряла оптимизм и с каким-то волшебным энтузиазмом взялась за меня. Поправив свои чёрные недлинные волосы, женщина распахнула на груди кардиган и, обмахиваясь программой завтрашнего шоу, стала руководить процессом. Оказавшись один на один со сценой, собственным микрофоном, пятёркой танцоров и несколькими пока выключенными камерами я поняла, что «я не трус, но я боюсь». В глазах Нат читалась растерянность, потому что она, видимо, никогда раньше не сталкивалась с таким невероятно упрямым ступором. Женщина испробовала на мне весь преподавательский арсенал: от мягких уговоров, до угроз и шантажа, всё время повторяя, что мы это уже делали тысячу раз, нужно просто закрепить на большой сцене. Я же представляла в своей голове всё иначе, пока пазл не начал собираться прямо передо мной. Я могла делать что-то одно: либо отвратительно мяукать в микрофон, либо худо-бедно танцевать. Понятие «одновременно» для меня не существовало. В очередной раз запнувшись на кульминационном моменте, я просто села на пол и уронила лицо на ладони.
- Я не могу, - тихо сказала я, когда услышала, как кто-то ко мне подходит.
- Всё ты можешь, я сам слышал, вставай.
На этот раз голос Мишеля вызвал у меня желание зарыться под сцену.
- Да, мы тоже не сразу вот так взяли и начали выступать, всякое бывало.
«О, нет, только не он». Я подняла голову и увидела Оли, в спину которому бил прожектор, поэтому он, скорее, походил на силуэт.
- Я уже попросил, чтобы тебе нашли русских на бэк, чтобы твой ужасный акцент не был так очевиден. Так что не заставляй меня пожалеть о тех полутора часах, которые я на это убил, - угрожающе продолжил француз. – Поэтому сейчас, помолись своим богам, солнцу, ветру, матрёшкам, кому вы там молитесь, и начинай работать. Да, это тяжёлый труд, Принцесса, а ты села на пол и разнылась, как девчонка!
- Я не девчонка!.. В смысле, я не разнылась!.. Я никогда не пела одна, я не могу, не умею… Даже на репетициях я пела вместе с Нат…
- Я слышу много-много трёпа, - уходя в зал, сказал Мишель. – А должен слышать, как ты поёшь.
Провернув ещё пару раз номер, демонстрирующий у меня неожиданное отсутствие всех талантов, я согнулась под шквалом критики, который не могла унять даже сдержанная Натали. Мало того, что я не могла больше не то, что оправдываться, я уже пела с трудом и вяло таскалась туда-сюда по сцене. Оливер своим присутствием ничуть не помогал. Он, как и обещал, держался от меня подальше, свою репетицию уже пропустил, поэтому смысл его нахождения в помещении был мне непонятен. Единственное, что он сделал, так это распустил танцоров, а чуть позже Нат и звукорежиссёра, чьё место занял сам.
Я снова и снова «тормозила» в определённом моменте песни, потому что знала, что никогда в жизни не вытяну, даже не стоило и пытаться. До этого Натали сказала мне, что я просто боюсь и, как только я переборю этот страх неудачи, у меня всё получится, потому что: «Я знаю, ты можешь это сделать». Скажите мне, кому такое не говорили, чтобы подбодрить? А кому такое говорили «для галочки», зная, что человек действительно не может это сделать?
Заходя на очередной «круг», я решила, что в этот раз хотя бы попробую. Я сконцентрировалась на пределе своих возможностей, набрала побольше воздуха и… В зале полностью пропал свет. Просто в одно мгновение вокруг воцарилась кромешная тьма и только из моих снятых мониторных наушников продолжала звучать музыка в гробовой тишине.
- Это не я, - испуганно выпалила я.
- У меня всё работает, - откуда-то крикнул Оли.
Я стояла на месте, потому что плохо ориентировалась в пространстве. Единственный свет исходил от небольшой вывески «Exit». Теоретически – один шаг не туда, и я могла свалиться со сцены. Практически я проверять не стала.
- Это мы-ы-ы, - счастливо заорал где-то Колин.
- Эй, боишься петь? - я услышала голос Эда совсем рядом. – Представь, что ты закрыла глаза…
- Вашу мать, парни, сейчас совсем не до ваших шуток! Тут и так работы ещё до завтра хватит…
- А мы и делаем твою работу, - серьёзным голосом ответил британец. – Ты должен был ей помочь, а не загнать до смерти. Оли, пусти оригинал по левому каналу.
Я снова надела наушники: слева я слышала вокал певицы, чью песню я так бестолково коверкала, справа – только «минус».
- Пой вместе с ней без микрофона. У тебя есть по паре метров со всех сторон, ты не упадёшь, если начнёшь немного двигаться, - я снова слышала низкий голос из глубины зала.
«Если ты думаешь, что помог мне… То нет, теперь я стесняюсь в два раза больше. Ну, что я как дура буду скакать одна в темноте по сцене?» - я в полном оцепенении боялась лишний раз вздохнуть.
- Чего ты ждёшь? Пой! – выкрик Мишеля ударил меня кнутом.
Во мне стала закипать ненависть к этому человеку. Почему он кричит на меня? Кто дал ему право так со мной разговаривать?
Marina and The Diamonds – How to Be a Heartbreaker
- Нет.
- Что, прости?
- Что слышал, - я стала снимать с себя мониторы. – Я не за этим сюда приехала, понятно? Я не певица и не собираюсь быть для вас цирковой мартышкой, - неуверенно, но быстро я пошла в сторону где, по моим расчётам, должен был быть выход со сцены.
За тяжёлой тёмной тканью уже пробивался свет коридора, я была на верном пути, когда за мной вспыхнул свет. Я ожидала, что кто-то из них пойдёт за мной, но этого не произошло. От моего резкого толчка дверь в пустую гримёрную отлетела и громко ударила в стену. Я остановилась на секунду, оперевшись на небольшой столик у зеркал, понимая, что закипаю не на шутку. После небольшого промедления я стала собирать свои вещи в небольшой рюкзачок. Чтобы как-то отвлечься, я надела наушники. Блестящие спонсорские наушники, в которых можно было не только не бояться, что твои уши могут замёрзнуть зимой, но и подрабатывать сигнальной ракетой в космос. В плеере на повторе был оригинал песни, который я слушала, чтобы постараться скопировать манеру исполнения, потому что не смогла придумать чего-то своего. Меня вдруг разобрало такое зло, что я даже себе не смогла объяснить, почему я решила, что спеть в пустой гримёрке во всю мощь своего совсем немощного голоса – это хорошая идея. Наверное, я просто доказывала себе и Мишелю, что, несмотря на всё, что я говорила до этого, потратив столько времени впустую, не оправдав чужих надежд, всё же «могу и умею». Сдвинув наушники так, чтобы одним ухом слышать себя, другим – музыку, я просто сделала это. Опомнилась и открыла глаза я только тогда, когда услышала редкие звонкие хлопки в ладоши.
- Я же тебе говорил, что это отличная идея, - француз «дал пять» стоящему за его спиной Эду, который самодовольно улыбнулся краешком рта и многозначительно поднял одну бровь, смотря на меня. - Всё она может, просто прикидывается. Ты должен мне двадцатку, - Мишель ткнул Оли кулаком в плечо. – А ты не расслабляйся, Принцесса. Запомни ощущения и завтра повтори всё это на сцене. Сейчас давайте все вернёмся в отель. Не знаю, как вы, но я уже на ногах не стою.
***
Я ввалилась в свой номер и первым делом упала спиной на кровать. Чтобы снять неловкость момента, я позвонила Диме, как только вышла из гримёрной. Ехать в одной машине с Оливером было всё ещё болезненно неловко.
- Тебе меня не понять, - страдальчески сказала я. – У меня были тренировки на износ, у меня разбиты колени и поцарапано лицо, я морально – один большой синяк, я унижена и занижена как «Приора»… Что ты там вообще понимаешь в своей тёплой квартирке?! У меня вместо микрофона была двухкилограммовая жёлтая гантелька! – возмущалась я.
- Ты маме звонила? – я слышала, что друг курил на балконе.
- Звонила… Кто её пустил к интернету вообще? Она требует, чтобы я немедленно возвращалась домой, потому что цитирую: «Мне не нравится, что ты так вызывающе выглядишь… И ведёшь себя». Она там что, решила, что домой вернётся вавилонская блудница?
- А вернётся? – с воодушевлением спросил Дима.
- Что «вернётся»? Вообще «вернётся» или «блудница»?
- Всё вместе, - съехидничал сосед.
- Иди ты, друг ещё называется, - я перевернулась на бок и положила трубку просто на щёку.
- Ладно, - выдохнул Дима в трубку. – Я же не серьёзно, любя.
- Да я уже привыкла. День считается неудачным, если меня кто-нибудь хоть раз не назовёт шлюхой… Отлично, - я задумалась. – Привыкла к тому, что меня поносят на каждом углу… По-моему, это ненормально…
- Обратная сторона медали?
- Да, - буркнула я. – Шоколадной. Всё, давай закроем эту тему, - я включила громкую связь и уткнулась лицом в покрывало. – Потому что, чем больше я об этом думаю, тем больше мне кажется, что они правы. Я начинаю ненавидеть себя с удвоенной силой. Такое странное стадное чувство к самой себе.
- Не знаю, говорил ли тебе кто-то это раньше, но ты классная. Всё это фигня, они просто завидуют, потому что не могут быть даже на чуть-чуть такой крутой как ты…
- Подхалим, - усмехнулась я и села.
- Самую малость.
- Дим?
- А?
- Так хочется тебя обнять, идиотина ты моя любимая, - слёзы начали наворачиваться на глазах.
- Эй, ну ты чего, не реви только…
- Да не буду я, - засопела я в трубку. – Просто устала… Боже, как я устала… - я больше не контролировала себя. – Я устала от чужих ожиданий. «Сделай это, сделай то, я на тебя надеюсь, я в тебя верю, бла-бла-бла». А я бы и хотела, но не могу.
- Опять твой комплекс «отличницы»: или лучше всех, или никак?
- Причём тут это? Просто… - я сглотнула очередной ком, подступавший к горлу. – Ты смотришь вокруг – у всех всё получается на раз-два. Петь – пожалуйста, танцевать – да запросто! Всё время хорошо выглядеть? Да как нечего делать. И это всё в свободное от любимой и высокооплачиваемой работы и семьи время. Я сдаюсь, я не знаю, как они это делают.
- «И это продолжает на тебя давить»… Да-да, я слышал это уже миллионы раз…
- А разве это не так?
- Я уже устал тебе повторять, что ты сама себя загоняешь узкие рамки. Что хорошо для одного, не обязательно хорошо для другого, - друг говорил очень уверенно. - Ты придумала себе стандарты, к которым карабкаешься каждый день, доводя себя до изнеможения, морального и физического. А теперь подумай, сколько из того, идеального, что ты нарисовала себе, действительно твой выбор, а что «так нужно, потому что кто-то сказал»? Какие страхи ты пытаешься скрыть? Что ты не нужна просто такая, какая ты есть, со всем вот этим вот, что в твоей голове? – голос Димы заметно потеплел. – Так ты немножко опоздала: как минимум, твоя мама и я, готовы всегда любить тебя, несмотря ни на что. Вот поверь мне, в мире не существует чего-то, что заставило бы нас отвернуться от тебя.
- В твоём вопросе и был ответ, - грустно сказала я. – Никто никому не нужен вот такой, как он есть, обычный и заурядный. Всем нужны весёлые, здоровые и счастливые, с улыбкой на весь Инстаграм. А такие как я, скучные и неинтересные, сидят дома, неделями не выходят на улицу, с людьми общаются только онлайн и только по работе. Если бы не сериалы, мы бы, наверное, вымерли как класс. У меня не выходит быть красивой, я чувствую себя неловко в этих дизайнерских шмотках, я не сексуальная, а смешная и нелепая, потому что от отсутствия уверенности в себе начинаю глупо себя вести, потому что не умею заткнуться в нужный момент. Я не могу сделать шага без камер, это угнетает. Мне постоянно кажется, что все смотрят на меня, смеются и обсуждают, как я в очередной раз сделала что-то не так.
Hurts - Stay
- А ещё ты ужасно упрямая, - упрекнул меня Дима. – Мне не удастся тебя переубедить?
- Меня не нужно переубеждать, просто признай, что я права…
- Ни-ког-да. Потому что я уверен в том, что, первое: ты неблагодарная маленькая эгоистка, потому что я сказал, что мы тебя любим несмотря ни на что, а ты всё о себе, да о себе…
- Не-е-ет же, я люблю вас!..
- Не перебивай меня! Второе: ты устала и это сказывается на твоём эмоциональном состоянии, которое и так не очень, фаталист по жизни. И третье: ты ещё не встретила того человека, который бы заставил тебя, наконец, поверить в то, что ты необыкновенная. Я вот думаю, что все люди такие, просто каждому нужен кто-то, кто покажет ему всё волшебство, что скрыто внутри…
- У тебя уже есть такой? – я улыбнулась и подколола друга. – Почувствовал… «Волшебство»? – я давилась смехом.
- Я не хочу сглазить, но, похоже, что да…
По голосу Димы я поняла, что он не услышал моих ноток издёвки и говорил на полном серьёзе. Первый раз за всю свою недолгую жизнь я слышала подобное от друга.
- Я не могу это объяснить, да и не нужно… - мечтательный голос Димы заставил меня прислушаться к его словам. - Просто наступает момент, когда ты смотришь на человека и думаешь: «Чёрт, я, наверное, какой-то особенный, раз он со мной. Он мог бы быть где угодно и с кем угодно, но он сейчас здесь, спит, пьёт чай, пишет сообщение… Какая разница, что он делает, пока он делает это рядом с тобой? Все бытовые мелочи вдруг становятся какими-то новыми и интересными. Хочется всё делать вместе, потому что кажется, что, отпустив его хотя бы на секундочку домой, ты разучишься элементарно дышать. Ты постоянно проверяешь телефон в ожидании сообщения, ты хочешь позвонить, но вспоминаешь, что пять минут назад положил трубку и это уже попахивает преследованием личности. Тебя обязательно немножко потряхивает и сильно бьётся сердце в таком трепетном ожидании следующей скорой встречи… Вот, что я чувствую. Вот в этот момент и начинается волшебство.
- Ты действительно счастлив…
- Да, - ответил друг. – Да, Малышка, я чертовски счастлив. Я, наверное, вообще впервые чувствую. Чувствую всё так глубоко, что иногда боюсь утонуть в этой бездне. А потом я думаю, что, пока я буду тонуть с ним, мне не страшно.
- У-у-у, теперь мне не хватает тебя ещё больше… Как называется чувство, когда ты счастлив от чужого счастья? – я снова начинала раскисать.
- Ты опять начинаешь?
- Ну, что такое, могу я хотя бы от счастья поплакать? – заныла я. - После таких слов мне кажется, что у меня не только мозгов, как у инфузории туфельки, но и эмоциональный диапазон примерно такой же.
- Неправда! – возмутился друг. – Ты ударяешься в слёзы в среднем раз в полтора дня, так что давай не будем. У тебя сегодня свободный вечер, за тобой не следят злые папарацци из кустов, расслабься, не думай ни о чём, ложись спать пораньше – завтра тяжёлый день.
«Если бы всё было так просто».
- Не тяжёлый, а счастливый, потому что…
- Ой, нет, я не хочу слышать «я еду домой» ещё раз. Всё, у меня дела, я кладу трубку.
- Люблю тебя.
- Пока, Малышка.
Я ещё долго сидела на кровати и болтала спущенными ногами, обдумывая сложность и многогранность любви. Из множества слов, которыми я пыталась охарактеризовать это чувство, ярко выделялось одно единственное, которое казалось мне правильным. Любовь не совершенная, не единственная, не слепая, не жертвенная и не абсолютная. Она не истинная, не волшебная, не прекрасная, и уж точно не вечная.
Любовь особенная.
«… Потому что кто-то делает тебя особенным».
