The Cinematic Orchestra – To Build a Home
Я не помню, как доехала до отеля. Вообще было большой удачей, что название станции затерялось на задворках моей памяти, потому что в прошлый раз, когда мы возвращались с Таней самостоятельно, мы были на другой ветке и вдвоём. Так что я молилась, чтобы «Эмбанкмент» была той самой. В противном случае я потеряюсь, и меня никогда не найдут.
Мимо меня мелькали станции, а я думала, правильно ли я сделала, что приехала сюда? Очевидно же, что я не «вписывалась». Я не хотела больше находиться под пристальным вниманием камер, которые ждали от меня непонятно чего. Не хотела больше фальшивости и наигранности, которая была повсюду. В этом плюс русских: если тебе улыбаются, то будь уверен – это искренне. Ну, или ты майку в трусы заправил. В любом случае, тебе не скажут: «Вау, это новый стиль? Тебе так идёт!» Нет, тебе скажут: «Ты что, дебил? Ты бы хоть в зеркало посмотрелся, прежде, чем из туалета выходить». И вы посмеётесь над этим вместе, ты даже не обидишься на дебила. Потому что лучше узнать всю горькую правду до того, как она станет достоянием общественности.
Я медленно брела вдоль Темзы, всё ещё обдумывая, как интересно повернулась моя жизнь и как я была этому не рада. Я была не рада людям, которые меня окружают, не рада тому, что даже поесть не могла нормально, не рада тому что Эда кидало из одного настроения в другое… «Да причём тут он вообще? На нём свет клином не сошёлся. Я была бы просто неимоверно счастлива, если бы вопрос о настроении капризного мальчишки, был моей самой большой проблемой!» - я не могла остановить этот внутренний диалог, который сводил меня с ума. Я так хотела бросить всё и сбежать отсюда. Это так просто – раз и всё, как будто накрылся с головой одеялом. Смотри: вот ты есть, а вот тебя уже нет.
Я смотрела в отражение тёмной воды, на которой плавно покачивался «Лондонский глаз». Он излучал мягкий синий свет среди жёлтой иллюминации города. Колесо едва заметно двигалось, совершая своё единственное за весь день вращение. В тот самый момент там кто-то влюблялся, делал предложение, говорил самые главные слова в жизни, с замиранием сердца смотрел на город с тысячелетней историей. Через «Колесо тысячелетия» проходили миллионы людей, создавая свою историю. Я чувствовала себя прямо как этот аттракцион. Сквозь мою жизни проходило так много людей, что и не сосчитать, но никто не оставался, как будто у них тоже было 30 минут, чтобы получить очередную «галочку» в своём жизненном списке. А я тянулась, тянулась к людям, как это колесо тянется к небу, но вновь и вновь оставалась одна.
Меня каждый день окружала пара десятков неплохих людей, но я больше не доверяла им. Зачем кого-то пускать в пространство, которое ты с такой любовью каждый день возводишь, чтобы этот кто-то ушёл, как это делают остальные, ещё и оставив брешь, которую каждый раз становится всё тяжелее закрыть. Поэтому мне нравилась Таня: она не лезла с навязчивой идеей стать лучшими подружками на всю жизнь. Мне казалось, она понимает, что всё это временно, и не сегодня-завтра мы могли разъехаться по разным странам и никогда больше друг о друге не услышать. Мне казалось, она меня понимала. «Я одна, я опять совершенно одна… Где же ты, Дима? Ты так нужен мне сейчас, тебя так не хватает… Мама…»
Я проглотила очередную волну слёз, хмыкнула, осознавая, какую ерунду себе напридумывала, разнылась и распустила нюни. Я снова начинала хлюпать носом, это походило на тихую истерику. Нужно было срочно взять себя в руки. Я была уже совсем близко к отелю и могла видеть её яркую вывеску, обращённую к городу. Прямо за ней высился шпиль колонны Нельсона. Я подняла голову, чтобы посмотреть, вернулся ли кто-нибудь со съёмок. Оба этажа, которые были выделены для нашего проживания, не подавали признаков света. Окна нашего номера были как всегда плотно закрыты тяжёлыми портьерами, которые мы так ни разу за четыре дня и не открыли. Поэтому, теоретически, украинка вполне себе могла сидеть и смотреть телевизор, оставаясь незамеченной. Где были все остальные – вопрос на миллион.
Моё внимание привлекла открытая терраса двухуровневого пентхауса, нижний этаж которого находился на одном с моим номером этаже. Во всех комнатах горел свет, поэтому я не могла рассмотреть фигуру, которая стояла у полукруглого парапета. Был виден лишь силуэт, который, как будто чего-то испугавшись, быстро скрылся из вида. Я тоже опустила голову, проследовала мимо кучки фотографов, которые, кажется, жили на ступеньках отеля и скрылась в оливковых сумерках вечернего фойе.
***
X Ambassadors - Unsteady
- Ты где была? - Таня налетела на меня с порога.
- Гуляла, - просто ответила я.
- Да ты с ума сошла, мы с ног сбились! У всех спросили, Гарри ответил что-то невнятное про "доеду сама" и "личного водителя"...
- Мг, - отмахнулась я.
У меня не было ни малейшего желания разговаривать. Я на автомате оттерла тонны косметики, которой меня щедро сдобрила Кэрри, улеглась в постель с наушниками и просто смотрела в потолок, надеясь, что сон вскоре придёт. Вместо сна пришло сообщение от Димы: он помирился со Стёпой и в прекрасном расположении духа бомбил меня ссылками со всякой ерундой, новыми фотографиями со мной же, парочкой видео. Особое восхищение заслужил рекламный ролик. Я ждала, когда запас его восклицательных знаков исчерпается и друг перестанет слать мне тонны разной степени восхищённости смайликов. Я проигнорировала всё, лениво пролистала до конца списка: там не было ничего нового. Как всегда, мир делился на тех, кому я нравилась, кому не нравилась, кто меня ненавидел, кто считал, что я дочка русского мафиози, что я на самом деле мужик и многое другое. Людской идиотизм раздражал меня как никогда раньше.
Я слышала, что Таня открыла кому-то дверь и сказала, что я вернулась. Я сделала музыку громче, чтобы звуки виолончели заглушили всё вокруг. Я ничего не ждала от следующего дня, просто хотела, чтобы эти 24 часа быстрее закончились.
Утро пятницы было прозрачно-серым и каким-то болезненно радостным: я просто знала, что для меня соревнование окончено, поэтому с лёгким сердцем порхала по номеру, собирая свой немногочисленный багаж в кучу. Таня смотрела на меня, как на сумасшедшую, но ничего не говорила. Девушка сидела в центре хаоса и мирно пила чай. Я распахнула тяжёлые портьеры и встретила озябшее утро Лондона с распростёртыми объятиями. Я позвонила Диме и провела для него маленькую экскурсию по номеру, показала ему вид из окна, сама со всем попрощалась. Мой друг смотрел на меня с подозрением, пока я рассказывала о лавандовом постельном белье, с тревогой, когда я демонстрировала все прелести тёмно-фиолетового дивана и совсем с испугом, когда я начала рассказывать о золотистой мозаике и орхидеях в ванной комнате.
- Ты там что куришь? - сосед смотрел на меня, пытаясь выяснить причину моего спокойного поведения, которое отдавало внутренней истерикой.
- Дима, - я неестественно рассмеялась. – Что у нас с погодой? – я проигнорировала его вопрос.
- Ничего. Что происходит? – без тени шутки спросил друг.
- А что происходит? – я с грустной улыбкой пожала плечами. - Я собираю вещи. Вот вспомнила, что почти за неделю так тебе ничего и не показала…
Дима поднял одну бровь.
- Я по фотографиям в интернете, похоже, знаю больше, чем ты.
- Тогда, похоже… - я передразнила его. – Мне нечего тебе показывать. Завтра увидимся. Надеюсь, ты соскучился… - я не знала, что ещё можно было сказать. – Стёпе привет, лав ю вери мач, май диа.
Я жизнерадостно помахала другу на прощание и быстро захлопнула ноутбук. У меня больше не было моральных сил, чтобы держаться перед испытующим взглядом Димы. Я сложила все свои вещи возле входной двери и направилась в ванную, проверить, не забыла ли я что-то.
Я смотрела на себя в зеркало и моё отражение медленно расплывалось в капельках слёз. «Такая жалкая, - я улыбалась сама себе, - Я такая жалкая… Первое серьёзное испытание, и я как всегда… Как всегда, ни на что не способная. Шаг вперёд и бегом назад. Ничего не меняется. Я поверхностная дура с отвратительным характером. Никто не будет его терпеть».
Я запустила руки в волосы и закусила губу, чтобы не кричать.
«Что же ты? – почти издевательски спросила я у себя, - Ты же едешь домой, это же то, чего ты хотела. Чего ты рыдаешь теперь?.. Ты сама этого хотела, в этом некого винить, кроме тебя самой».
Что же за жизнь у меня странная? Когда я перестану всё вокруг рушить? Когда я перестану жить на развалинах собственного счастья?
Я вышла из ванной комнаты на звук нового сообщения. Дима прислал мне всего два слова: «Не дури». Звучит, как руководство к действию. Таня забралась с ногами на диван и всё также молча смотрела телевизор. «Окей, оно из двух: или я её окончательно достала, или ей всё равно. Даже не знаю, что из этого лучше».
Я приземлилась рядом в кресло и уставилась в телевизор. Шло очередное кулинарное шоу, которое было призвано увеличить доходы органических магазинов и нагнать страха на любителей фастфуда. Что-то вроде «Как накормить килограммом цветков одуванчика голодного мужа-шахтёра». Научно-фантастический документальный фильм, в общем. Я не знаю, сколько мы так просидели без единого движения. Татьянино оцепенение иногда сменялось слабыми телодвижениями в сторону телефона: она постоянно проверяла время. Меня начинало интересовать: неужели она так и не скажет мне ни единого слова? Наверняка радуется, что на одну из нас станет меньше: подруги подругами, а выигрыш врозь. «Может, не стоило делать вид, что мы поладили? Нужно было сразу всё обозначить, как это сделали остальные. Или хотя бы держать маломальский нейтралитет, - я усмехнулась сама себе, - Я. Как. Всегда. Жизнь меня ничему не учит. Когда я перестану доверять всем подряд?»
Вывод напрашивался сам собой.
Таня в очередной раз посмотрела на экран телефона и резко встала.
- Пора.
«Это сейчас, конечно, всё изменило и вмиг прояснило», не без сарказма подумала я.
- Пора выходить. Едем в студию, - не оборачиваясь произнесла украинка, направляясь в ванную.
Я взяла пудреницу и карандаш для глаз, подошла к окну, намереваясь немного освежить макияж. Я заново подвела один глаз и перевела взгляд за маленькое зеркальце: город позолотили слабые лучи заходящего зимнего солнца. Я опустила руки и начала всматриваться во всё, до чего смог дотянуться мой взгляд. Затем я кинула всю косметику в ближайшее кресло и распахнула огромные в пол окна. По моим рукам мгновенно пробежали волны лёгкого морозца, но это не помешало мне сделать несколько шагов к ограждению на маленьком выступе. Эти окна походили на те, что были во многих многоэтажных домах Франции: можно было почувствовать себя хоть немного в сказке, стоя на этом фальш-балконе с кованым защитным ограждением. Я высунулась на безопасное расстояние, чтобы лучше увидеть всю улицу в вечернем свете. Небо было необычайно голубым, с густыми светло-серыми облаками, которые то там, то тут замирали, давая возможность таким редким солнечным лучам прогуляться по городу. Я вдыхала холодный воздух, который приводил мысли в порядок, остужал голову и делал все вокруг тебя таким же кристально прозрачным, каким был сам. Мне вдруг показалось, что всё правильно. Всё абсолютно правильно и однозначно. Порывы ветра трепали короткие рукава моей майки, путали волосы, пальцы были ледяными. Но в тот момент я поняла, что не холод наполняет каждый сантиметр меня. Нет. Так выглядит ясность.
- Ты готова? – Танин голос вывел меня из задумчивости.
Я обернулась: украинка что-то пыталась найти в своей сумке. Я снова смотрела в окно.
- Да, только с глазами сейчас закончу…
«Да, только попрощаюсь с городом. Я буду скучать».
***
Таня избегала любого моего взгляда. Ещё в лифте я попыталась пошутить о своей очередной чёрной майке, которую не преминут обсудить, но реакции не последовало: девушка лишь слабо улыбнулась. Я не придумала ничего лучше, чем отгородиться от человека, который уже возвёл вокруг себя трёхметровую стену, своим маленьким заборчиком из музыки. Я надела наушники, опустила на глаза очки и в таком виде дотопала аж до кресла в гримёрке. Нас привезли уже в новое место, где мне сразу же повесили на шею пластиковый прямоугольничек с моими именем и фото. Туда-сюда сновало огромное количество людей в одинаковых майках с эмблемой группы «SL». Некоторые из ни были в тёмно-синих рабочих комбинезонах. Кто-то из этого персонала был в футболках другого цвета и что-то мне подсказывало, что я находилась на той же площадке, где снимают отчётные концерты музыкальных шоу, вроде «Х-фактор».
Гримёрка напоминала собой небольшое подсобное помещение с кирпичными стенами, которые были выкрашены белой краской. Справа от входа и напротив него находились столы с косметикой, слева – вешалки-стойки с одеждой. В помещении царил полумрак: яркий свет исходил лишь от ламп, обрамлявших зеркала на стенах у столов гримёров. Когда мы с Таней вошли, Том уже во всю колдовал над волосами Эвы, Амелия переодевалась, Кэрри разговаривала с кем-то по телефону. Ещё пару человек, которых я помнила ещё со съёмок рекламного ролика, скромно ютились в уголке, ожидая дальнейших распоряжений.
Кэрри тепло улыбнулась, завидя меня, быстро закончила разговор и одним точным движением пригвоздила меня к мягкому крутящемуся стулу. Тому она сказала заканчивать возиться и приступать к работе над Татьяной. Рыжеволосый мастер сегодня был явно в хорошем расположении духа: она шутила со своими подчинёнными и напевала что-то себе под нос, пока завивала мои волосы. Я могла быть спокойна за их сохранность в руках Кэрри, поэтому закрыла глаза и слегка опустила голову.
- Ты совсем бледная, - начала стилист, порхая вокруг меня с кисточками разного размера, - нужно добавить цвета.
Мне было настолько всё равно, что, даже если бы она нарисовала на мне лицо матрёшки, я бы сделала вид, что так и должно быть, ничего необычного.
После того, как Кэрри закончила со всеми приготовлениями, она предоставила мне на выбор два абсолютно одинаковых платья: одно чёрное, другое – красное. Я посмотрела на свою красную обувь и сделала вполне ожидаемый выбор в пользу чёрного. Кеды были единственной деталью гардероба, которую она мне позволила оставить своим властным решением.
Пока мы все крутились в мелочах последних приготовлений, в гримёрку вошёл мужчина, на вид лет 35 с густыми тёмными волосами. На нём был строгий костюм, тонкий галстук и почему-то спортивная обувь. Изыски заморских дизайнерских решений мне было понять сложно, но всё вместе это выглядело здорово.
- Здравствуйте, здравствуйте, дорогие! Здравствуйте, будущие звёзды! – начал он. – Меня зовут Роберт Бейли, я буду ведущим сегодняшнего вечера. Прелестно, прелестно… - мужчина незамедлительно направился к Амелии, которая давно вышла из-за ширмы, но продолжала крутиться перед зеркалом, рассматривая себя со всех сторон.
Я закатила глаза и сконцентрировалась на собственном отражении: какой бы волшебницей ни была Кэрри, но даже её чудо-кисточки не могли скрыть всего, что накопилось за неделю недосыпа, стресса и нежелания находиться в одном пространстве с этими людьми. В гримёрную вошла ассистент Мэтью: всё та же несчастная, что прислуживала всем вокруг и имела неосторожность врезаться в меня с важными бумагами. Она стояла достаточно близко, чтобы я смогла прочитать её имя: Шан. Китаянка, значит.
Шан пришла, чтобы сказать, что до эфира десять минут и что нужно ещё закрепить микрофоны. Уже через три минуты проворные руки кого-то из технической части команды цеплял на меня микрофон и передатчик, который слегка оттягивал ворот платья. Ещё через несколько минут я стояла за кулисами и осматривала съёмочную площадку. Всё, что я могла видеть – это два небольших диванчика с круглыми подлокотниками и кресло между нами такого же дизайна. Позади всей мебели располагались пять светодиодных экрана, которые уходили своей высотой за пределы моих зрительных возможностей. В полу сцены тоже были тонкие светящиеся дорожки, которые, в отличие от тех, что были на стенах, постоянно меняли цвет. В кресле уже сидел Роберт и просматривал материал на планшете. С другой стороны сцены я могла видеть всех четверых парней, которые были заняты своими делами, абсолютно не обращая внимания на то, что вокруг них толпа людей и все что-то от них хотят: последний штрих кисточкой, последние брызги лака, последние проверки крепления микрофона.
Зажёгся яркий свет, шоу началось.
***
От волнения пересохло во рту, я плохо помнила, что происходило вокруг, какие-то воспоминания отрывками. Главным было не терять мысль Бейли, который тараторил с невиданной скоростью, и смеяться в нужный момент над специфическими шутками, которые были, мягко говоря, не очень понятны. Ослепляющие софиты не позволяли мне оценить масштабы зала, мой обзор оканчивался вместе с круглым краем сцены. Телевизионные камеры были слишком близко, я чувствовала себя как будто под прицелом пистолета. Единственное, что спасало ситуацию, так это то, что нас не особенно заставляли разговаривать: Роберт всё больше общался с группой, конкретнее с Оли. Хотя со стороны могло показаться, что все мы здесь ведём дружественную беседу, удобно устроившись на мягких подушка дивана, я могла чувствовать напряжение, которое охватило Камиллу. Она сидела справа от меня, и я думаю, что Амелия и Эва, которые находились дальше от меня, испытывали такие же чувства неуверенности и в какой-то степени страха. Масла в огонь подливала мысль, которая витала в воздухе и парализовывала похлеще яда змеи: мы в прямом эфире.
Так и прошло какое-то количество времени: беспрестанное тарахтение ведущего, шутки, редкие несмелые реплики с нашего дивана и вполне себе полноценный диалог с соседнего. В промежутках демонстрировались короткие ролики каждого прошедшего дня, небольшие интервью, всё, что смогли ухватить цепкие глаза камер. Как выяснилось, ухватить они успели очень много, даже слишком, но и смонтировать умудрились так, что получился целый мексиканский сериал. Я ждала каждый кадр с замиранием сердца, потому что понимала, к чему это всё вело. Зрителям представили меня, как центр мирового зла, отпетую стерву, которая вместе со своей новой "подружкой", развязала чуть ли не преследование бедной Эвы и всех остальных. К этому они добавили весьма двусмысленные кадры с парнями из группы, исключив только Мишеля. Плавно обойдя все трогательные моменты в аэропорту и центре, монтаж так же покрыл мраком момент ссоры с Мэтью, что было ожидаемо: правда, которая была снята на камеру, полностью сломала бы мой образ "вероломной русской". На выходе получилось, что я держу в страхе остальных девушек, имею подозрительно интимные отношения с Колином, но не прочь приударить и за остальными. Мишель, естественно, был непоколебим, так как имел стабильные отношения с какой-то актрисой, поэтому мои попытки оказались тщетны. Какой, оказывается, молодец.
Зная аудиторию сего музыкального коллектива, я уже могла предвидеть, сколько агрессии, злобы и кукол Вуду производится в данную минуту по всему миру. Я была пригвождена к своему месту. Если в начале съёмки я не могла слова сказать от волнения, теперь же я не могла выдать ни звука из-за возмущения и абсурдности ситуации. Тот самый случай, когда не докажешь, что ты не верблюд. Но эти цветочки были почти ничем по сравнению с тем, что я услышала о себе от самих "звёзд". Оли и Колин пытались избежать острых углов и на все неудобные вопросы отвечали шутками. Оливер постоянно пытался поймать мой взгляд и что-то объяснить. Я игнорировала его попытки. Мишель был в своём репертуаре, от него я другого и не ожидала. Но Эдвард поразил меня в буквальном смысле: то, с каким выражением он говорил, то, как он подбирал слова, фактически подтверждало всё, что до этого показали на экране. Оправдаться теперь не представлялось возможным. Меня поразило, как человек, который еще несколько дней назад делился со мной своей мечтой и обсуждал болезни детей, сидел напротив и хладнокровно "топил" меня безликими "своеобразная", "вспыльчивая", "неоднозначная" и контрольный - "сложная". Всё время он держал руки в замке и прокручивая кольцо на указательном пальце, затем развёл руки в стороны и ослепительно улыбнулся Роберту. "Отлично, вышел на поклон", - подумала я.
После этого последовали какие-то краткие вопросы каждой из нас. На Амелии Бейли особенно задержался: по всему было видно, что пшеничная блондинка из Польши пришлась ему по душе. Я, прибегнув к титаническим усилиям, держала себя в руках и непринуждённо беседовала с Робертом. Если они хотят играть, то пожалуйста. Мне не сложно, используя их же стратегию недосказанности и намёков, поставить любого из этих " золотых мальчиков" в настолько неудобное положение, что все позорные эпизоды их жизни, покажутся сущими пустяками.
- Расскажите, как вам живётся всем вместе почти в одном пространстве? - Роберт не адресовал вопрос кому-то определённому.
- Хм, отличный вопрос, - с энтузиазмом начала я. - Вы же знаете: мальчишки остаются мальчишками в любом возрасте, им только дай волю, будут постоянно веселиться! - я заметила, как заёрзал на своём месте Колин.
Эд сохранял спокойствие, внимательно смотря прямо на меня. Я уже успела заметить, что так он смотрит на своего собеседника всегда, будто бы ловя на лету каждое слово говорящего. Под этим взглядом становится неловко, ты забываешь, о чём хотел сказать. Он почти магнетический, он завораживает.
Но в этот раз трюк Эдварда не сработал: я смотрела прямо и уверенно в ответ.
- Да и наши соседки полны энергии, - продолжала я. - Девушки оказались знатоками клубной жизни, так что весёлая компания вернулась только под утро! И кто-то был та-а-аким уставшим, - я повернула голову к Эве. – Что, думаю, «почти» будет лишним – кто-то определённо не смог дойти до своего номера.
Норвежка кипела и где-то внутри своей светловолосой головки уже расчленяла мой труп.
- И кто-то радушно пригласил всю компанию в свои апартаменты, - я улыбалась как можно шире, когда направляла свою реплику в сторону противоположного дивана.
Адресат всё понял и опустил голову, убирая выпавшую прядь со лба и ухмыляясь сам себе. Повисла неловкая пауза, которую первым нарушил Оли, пытаясь рассказать какой-то смешной случай, который произошёл с ними в тот вечер: он всеми силами пытался увести Бейли от выяснения обстоятельств их ночных похождений. Что ж, если я и не закопала их всех заживо в податливой почве сплетен и скандалов, то, по крайней мере, походила в грязной обуви по кристально чистой репутации «святых» дев и «непорочных» музыкальных исполнителей.
Я постоянно поглядывала на часы, но время тянулось со скоростью мёртвой улитки. И, когда я уже окончательно отчаялась покинуть эту студию молодой и красивой, Роберт поднялся со своего места и прошёл на авансцену.
- И сейчас мы с вами станем свидетелями волнующего момента: кто же из этих пяти красавиц вступит в основной этап борьбы, кто докажет, что внешняя хрупкость и мягкость не могут помешать сражаться за равноправие. Кто пополнит ряды прекрасных борцов за мир, добро и справедливость. Чья красота способна спасти мир?
«Ой, ну, надо же было так переврать классика», - я следила за этой высокопарной речью с некоторой долей «чего-о-о-о?». На экране появился один большой чёрный квадрат и четыре поменьше над ним. Мы все поднялись со своих мест и встали позади ведущего. Молодые люди испарились со сцены как роса по утру. Хоть я и знала, чего ожидать, руки всё равно предательски похолодели. Медленно, растягивая мазохистское удовольствие, Бейли по одной объявлял тех, кто остаётся. Первой, конечно же, была Эва. За ней Амелия. После дружеских и через чур крепких объятий с блондинкой, Роберт поздравил Камиллу. И вот, как ожидалось, остались лишь мы с Таней. Я взяла девушку за руку и почувствовала, что она слегка подрагивает от напряжения. Татьяна несмело улыбнулась мне. Я видела, что в глазах её стоят слёзы, а по тому, как часто она дышала, было ясно, что ещё чуть-чуть и Татьяна сорвётся. Тут я уже забыла о себе и начала вдвое усиленнее волноваться за соседку. Моё сердце пыталось проломать себе путь наружу, под софитами было жарко, но тело била мелкая холодная дрожь, было сложно дышать, а мысли звучали в голове, как зажёванная плёнка. Бейли не обирался выносить нам приговор, а лишь говорил какую-то официальную чепуху. «Ты ещё на рекламу уйди», - зло подумала я про себя. В конце концов, ведущий уступил своё место Эду, который и должен был объявить результаты. «Отлично, просто отлично» - единственное, о чём я думала.
- Итак, - начал Эдвард. – Для начала, хочу поблагодарить всех вас за поддержку, вы просто невероятные! – он выдержал паузу между оглушительными воплями фанаток. – Я просто не могу себе представить, чтобы мы делали без вас…
«И ваших денег», - добавила я про себя.
Эд сложил ладонь к ладони и с этим «молящимся» жестом продолжил.
- Хочу ещё раз выразить огромную благодарность всем тем, кто не остался в стороне и вместе с нами участвует в этом чудесном проекте, спасибо ва-а-а-ам! – он послал в толпу воздушный поцелуй. – Я сейчас стою между двумя замечательными людьми, потрясающими девушками. Каждая из них обладает мужеством и незаурядным умом, каждая из них достойна быть победителем, хотя они уже победительницы, раз смогли убедить строгого Мэтью пригласить их сюда, - Эд рассмеялся. – Но условия нашего проекта таковы, что лишь одна сможет дойти до финала. Я уверен, что сегодняшние результаты не являются доказательством того, что с девушкой что-то не так. Я успел увидеть, что у них всех не только прекрасная внешность, но и красивая душа, полная любви и сострадания…
«Ещё немного и придётся вызвать скорую: либо мне для успокоения, либо тебе для извлечения микрофона из тебя самого» - я находилась в той стадии нервного напряжения, когда чувствовала, что могу лопнуть как резиновый шарик, только дунь…
- Я честно признаюсь, что не знаю, чьё фото появится в большой рамке на экране позади меня. Это было тайное голосование всех участников нашей команды, которые наблюдали за девушками всю неделю. И как бы я ни хотел, чтобы все дошли до финала, но прости, сегодня это не ты…
Да, конечно, Эд развернулся и назвал моё имя, и моя фотография появилась в той большой рамке. Кто удивлён? Я. Немножко. От всего, что начало происходить в следующие несколько минут.
The Fray - Look after you
Таня выпустила мою руку и, вместо того, чтобы прощаться со мной и лить слёзы счастья, выхватила у Эда микрофон.
- Подождите… - она сделала глубокий вздох. – Всё не так… Всё не так должно быть… Посмотрите на эту девушку, - украинка развернулась ко мне, и я могла видеть, как блестят дорожки слёз в свете софитов. – Она самый прекрасный, самый чуткий, добрый и отзывчивый человек, которого мне довелось встретить… - Таня проглотила волну всхлипываний. – В это тяжёлое для меня время, когда я оказалась далеко от дома, от всех, кого я люблю…
Я уже ничего не понимала и думала, что где-то здесь подвох. Меня напоследок решили ещё и разыграть как-то очень жестоко? Кто здесь пишет сценарий, мне не нравится этот фильм.
- Она была единственной, кто подставил своё плечо и был рядом, иногда в ущерб себе. Представьте, вы знаете человека считанные дни, даже часы, но чувствуете, что он для вас надёжная опора, вы можете доверять ему как самому себе. Для меня такой опорой стала ты, - Таня взяла меня за руку и потянула ближе к краю сцены. – Я не думала, что получится всё именно так, - она развела руками. – Я думала, что мы вдвоём дойдём до конца, и ты победишь, - девушка смеялась сквозь слёзы. – Потому что ты действительно этого достойна, как никто другой, но, смотри-ка, какая жизнь интересная штука: так случилось, что я беременна и приняла решение уйти сама. Тем более, что этим я выиграю время для тебя, чтобы все успели увидеть, не только красивую картинку снаружи, но и всё добро, что есть в тебе…
Кажется, я перепутала съёмочные площадки. Где выход из этого бразильского сериала?!
Я не заметила, как небольшая сцена наполнилась людьми: все наперебой поздравляли то меня, то Таню. Я просто смотрела вокруг, ничего не понимая. Вот я еду домой, а вот Татьяна беременна, уходит, а я остаюсь здесь ещё как минимум на неделю. Где я повернула не туда?
Роберт Бейли на прощание толкнул претенциозную речь, ещё раз поздравил непонятно кого не понятно с чем и удалился со сцены. Вслед за ним погасли софиты.
***
Мне было нечем дышать. Единственное, что я знала – мне нужно срочно уйти отсюда. Больше ни минуты в этом помещении, где стены пытались упасть на меня, а коридоры сдавливали в своих тисках. Я бросилась в гримёрную за своими вещами. Расталкивая людей на своём пути, часто хватая ртом воздух, я пыталась сбежать от всего. Я оставила встревоженную Кэрри, на выходе врезалась в Мэтью и Джереми. Прокладывая себе путь наружу, я не останавливалась ни перед кем. В конце концов я побежала как сумасшедшая, на ходу срывая с себя микрофон. Я сунула его в руки проходящего мимо Тома. Я молилась, чтобы у запасного выхода не было людей, надеялась, что хоть на внутреннюю территорию папарацци сложнее попасть. С силой толкнув тяжёлые металлические двери, я врезалась прямо в холод лондонского вечера. Я сделала ещё несколько шагов и, тяжело дыша, остановилась. Я опустила руки, в которых были мой вещи: вылетая как пробка из здания, я даже не подумала надеть парку, так и несла её в руке. Я сделала ещё несколько шагов, выпуская облачка пара, подняла голову к небу – звёзды были красивыми, как никогда. Я почувствовала, как горячая слезинка скатилась по щеке. Хотелось просто лечь на землю и смотреть на блеск ночного неба. Не было сил идти дальше, не было желания возвращаться обратно. Я медленно побрела вперёд, не особо разбирая дорогу. Кажется, там, возле машины, стоял Гарри. Хотя, какая кому разница. Я услышала скрип двери за своей спиной.
- Стой!
Я сделала вид, что ничего не произошло.
- Да постой же ты!
Кто-то схватил меня за локоть.
- Ты довольно быстро бегаешь… - облачка пара вырывались изо рта Эда.
Он был в одной футболке и, похоже, тоже начал ощущать, что мы не в Майами. Британец упёрся ладонями о колени и опустил голову, пытаясь отдышаться. Я обошла его и продолжила свой путь с той же скоростью.
- Ну, и куда ты идёшь?
- Можно подумать, тебе есть дело, - тихо ответила я, уверенная, что в окружающей тишине, он меня обязательно услышит.
- Не говори глупости, конечно есть.
Его наглая ложь и притворство заставили меня остановиться.
- Ещё несколько минут назад ты был готов отправить меня домой и тебе не было никакого дела до того, что со мной, - я сказала это уже громче и отчётливее.
- Это неправда…
- Ой, да ладно тебе, - я повернулась к нему лицом. – Прекрати мне врать, хотя бы сейчас, хотя бы ты… Мне все здесь «что-то недоговаривают», - я выделила последние слова особенно. – Ты знал! Ты знал, что это буду я! Ты назвал меня ещё до того, как увидел, что на экране! – я кричала и не могла это остановить. – Ты всё прекрасно знал.
Эд тяжело вздохнул и отвёл взгляд.
- Вот видишь, тебе даже ответить нечего…
Я последний раз взглянула на него и пошла дальше, медленно натягивая куртку.
- Пожалуйста, скажи, куда ты идёшь?
«Вот же настырный».
- Не знаю. В любом случае, это тебя не касается.
- Подожди… - Эдвард развернул меня за плечи. – Подожди… Ладно, да, я, возможно, что-то знал… - он развёл руками. – Но ты можешь обижаться на меня в тёплой машине по пути в отель? Можешь даже меня как-нибудь обозвать… - британец смущённо улыбнулся, в его глазах стоял вопрос.
Он спрашивал меня, могу ли я его простить. Что я могла сказать?
Эд открыл передо мной дверцу машины, Гарри уже завёл мотор.
- И не вздумай выскочить на ближайшем перекрёстке, - Эдвард многозначительно на меня посмотрел.
- Что?.. Как ты?.. Откуда?.. – я возмущённо упала на сидение.
- Значит, собиралась, - хитро улыбнулся он в ответ. – Пожалуйста, я тебя очень прошу, - Эд взял мои лодыжки, которые всё ещё торчали из машины наружу, и бережно поставил их в тепло салона. – Больше не теряйся.
Он улыбнулся одним краешком рта и захлопнул дверь автомобиля.
Даже, если бы я и хотела сбежать, сил у меня не было. Что-то глубоко внутри меня подсказывало, что и желания тоже.
Я ехала с Гарри в полной тишине, огни вечернего города скользили по моему лицу. Я не знала, что я чувствую, что я думаю и что со всем этим делать. Такая неразбериха, что мозг просто решил отключиться. Внутренние диалоги, наконец, утихли. В неожиданно наступившей внутренней тишине я искала пристанище, тихую бухту. Ураган с центром во мне набирал обороты, но сейчас мне в нём было тепло и уютно. Когда накрыт одеялом с головой, то неважно, что происходит вокруг. Главное, чтобы кто-то где-то боялся, что ты снова можешь потеряться.
***
Я сидела в тишине номера, освещаемого только огнями улицы. Телефон, который сходил с ума последние 20 минут, был выключен и задвинут в самый дальний уголок, который я только смогла найти. В голове крутились бессвязные мысли, отрывки диалогов, вспышки воспоминаний.
Входная дверь очень осторожно открылась и почти бесшумно закрылась. Таня медленно прошла по толстому ковру и остановилась за спинкой дивана, на котором я сидела. Она медлила.
- Прости… - тихо начала она. – Прости меня. Прости, что сразу не сказала. Я… - девушка начала всхлипывать.
Я сидела неподвижно, абсолютно не зная, что на это можно ответить.
- Пожалуйста, прости меня… Прости, я не знала, что мне делать, я так растерялась, прости… - она упала на колени передо мной. – Скажи… - всхлипывала Таня. – Пожалуйста, скажи что-нибудь…
Я быстро соскочила с дивана и обняла её.
- Что ты за глупости говоришь… - я тоже плакала. – Перестань… Сейчас же перестань говорить глупости… И перестань сейчас же плакать! – я улыбалась сквозь слёзы. – Боже мой, я буду так скучать по тебе… Ну вот, я уже скучаю!
Так мы сидели на полу, между диваном и кофейным столиком, плача и не зная, как теперь быть дальше.
