Walk the Moon - Avalanche
Таня была как неуловимый Джо: я всего лишь отошла в ванную, чтобы отклеить огромные ресницы, а, когда вернулась в комнату, только разочарованно захлопнула рот – украинка, не раздеваясь, свернувшись калачиком поверх постилки на своей кровати, крепко спала. Разговор в очередной раз отменился и образовалась уйма свободного времени. Я не знала, куда его деть: спать уже расхотелось, позвонить Диме я не могла, потому что Татьяна спала, да и, честно говоря, не хотелось. Он бы обязательно потребовал от меня подробностей того, в чём я ещё не разобралась сама. Вдруг я вспомнила, что где-то должен был быть мой новый телефон, который скучал в режиме полёта весь день. Я порылась в карманах и выудила маленький белый прямоугольник, который стоил дороже меня по частям на органы. Рядом с ним был мой старый телефон с наклейкой Микки Мауса на задней панели. Он был такой родной, такой домашний, не то, что эта бездушная дорогая стекляшка. Я прямо-таки чувствовала вину: я вроде как изменяю своему телефону с этим… «Это просто телефон, - подумала я, - Нельзя всё принимать так близко к сердцу!»
Пока я раздумывала, где «случайно потерять» свой новый ненавистный телефон, на старый пришло несколько сообщений: от мамы, от каких-то «старых-добрый друзей», которые вдруг вспомнили о моём существовании и от Димы. «Кто-то научился запихивать свои мысли в 140 символов?» и вторая смс: «Жду твою попу в инстаграме».
Я ничего не поняла, но уже через 10 минут обнаружила себя счастливой обладательницей всех возможных социальных сетей с аудиторией подписчиков, которая исчислялась уже тысячами. Вот что всё утро так противно пищало. Без моего ведома публиковались фото, писались твитты и ставились лайки наивным людям, которые действительно считают, что у личностей, вроде Мишеля действительно есть время на просмотр всей ерунды в интернете с упоминанием его имени. Конечно, если ты уже «залежалая звезда», то это – единственное, что остаётся делать. Другого пути к поколению, которое поглотило интернет-пространство просто не существует. Если бы меня услышал Дима, то обязательно что-то сказал про старушечье дребезжание. Можете считать меня занудой и старой брюзгой, но я считаю, что не обладаю какими-то сверхинтеллектуальными мыслями и не могу предложить миру что-то интересное из своей жизни. Но, похоже, что 90% населения это мало заботит и они с завидным упорством продолжают выкладывать фото надкусанной печеньки как чего-то абсолютно революционного и заслуживающего внимания. Кто-то скажет, что интернет породил тотальное чувство одиночества. А я отвечу, что не стоит путать одиночество с высшей степенью заносчивости и эгоцентризма.
Я просмотрела все «свои» посты и к великой радости не обнаружила ничего, чтобы могло заставить меня провалиться под землю. Опять. Я просмотрела список людей, на которые меня уже успели «подписать» - их было не так много, но компания подобралась занятная. Я добавила Диму – любителя всей этой ерунды. «Пускай порадуется, - подумала я, - Пока», - я злобненько улыбнулась сама себе. Туда же я добавила Стёпу и ещё пару человек, которые, если не блистали особой мудростью, то хотя бы были забавными. И всё. «Я не буду смотреть их профили», - упрямо сказала себе я, лёжа на спине на диване. Я свесила руку с телефоном и положила его на пол. Следующие минут пять я изучала потолок, а потом оним резким движением дала волю любопытству.
Когда спустя пару часов я вынырнула из нескончаемого потока фотографий, то почувствовала себя самым настоящим наркоманом: кто в здравом уме отлистает ленту событий на два с половиной года назад (в лучшем случае) четырёх профилей?! Когда я поняла, что читаю самый первый твитт Колина, я поняла, что пора остановится. Я буквально пыталась отдышаться после того, как, наконец, закрыла к чёрту все приложения. Моя голова была полна размышлений, мелких замечаний и, конечно же, тонной вопросов. Но, последнее, что я помнила, перед тем, как уснуть, была мысль о том, что я никогда не узнаю ни грамма правды ни из одного сообщения, написанного… Их рукой?
***
Twenty One Pilots – Stressed Out
Хоть отель и был пятизвёздочным, но диван, на котором я уснула, был так себе, на троечку. Всю ночь мне снился какой-то абсолютнейших бред, который стыдно озвучивать даже себе самой. Показалось, что я совсем не спала, потому что стук дверь был для меня как удары обухом по голове. Я поплелась открывать, потому что проигнорировать любое вторжение в своё личное пространство, как я это делала дома, теперь не могла. К сожалению.
- Доброе утро! – на пороге номера стояла слишком счастливая для утра Амелия. – Вы уже встали, как хорошо! Мы ждём внизу, поторо...
Я захлопнула дверь раньше, чем этот счастливый импортёр яблок за пределы Евросоюза успела оговорить. Я обернулась: в дверях спальни стояла Таня. Мы поняли руг друга без слов. Ну почти без слов – я издала не классифицируемый звук, в котором смешались мольба о пощаде и желание убивать. Когда это всё закончится?!
Я откинулась на кровать в ожидании Татьяны. Нужно было собрать мысли в кучу, потому что я чувствовала себя на грани и, чтобы не начать кидаться на людей, нужно было придумать, чем себя отвлечь или порадовать. Моя жизнь шла совсем не так, как я планировала, и даже не так, как я ожидала. Я не чувствовала твёрдой земли под ногами и не могла просчитать наперёд ни единого шага... Да я даже не знала, что будет через пять минут. Вкупе с необходимостью контролировать каждый свой вздох, потому что неизвестно, где тебя снимут в следующий раз и как бы это не облажаться по полной (что я делаю постоянно), создавало взрывоопасный коктейль.
Мы с Таней поняли, что просто сегодня не наш день, «Ха-ха, в который раз», - подумала я, и обречённо плелись по полупустому оливковому фойе. В который раз нам был не известен пункт назначения, и к третьему дню мы, наконец, забили на это и плыли по течению масс-медиа, как две дохлые рыбки.
- О, с вами всё в порядке? – Эва выглядела, как будто это её действительно интересовало. – Выглядите не очень… Может, климат не подходит? – вот тут уже злой сарказм блондинки прорвал её холодное сочувствие.
- О, а ты решила воду в мешках под глазами хранить?.. – я была не в том настроении, чтобы молча случать на эти стервозные замечания.
- Не нужно, - тихо сказала Таня. – Видишь, кого-то утром не «лайкнули», вот она и бесится, - закончила украинка, смотря прямо в серые глаза Эвы.
Норвежка сделала шаг вперёд, намереваясь продолжить перепалку, но между нами возник Колин, и проблема решилась сама собой. Ладно, не решилась, но на сегодняшний день склок было достаточно. Тем более, что в присутствии всегда весёлого блондина спорить было просто невозможно. Я просто развернулась и направилась к выходу из гостиницы, натягивая широкую улыбку. Я знала: сколько бы ни было на часах – снаружи меня ждут, живую или мёртвую, но улыбающуюся.
Я быстро прошла мимо столпившихся людей и села в машину так, чтобы быть в одинаковой удалённости от обоих окон. Хотелось вообще спрятаться в багажнике, а ещё лучше – никуда не ехать. Но я не могла позволить себе такой роскоши, поэтому просто запрокинула голову наверх и закрыла глаза: ни в коем случае я не должна выходить из себя – это слабость, которую нельзя проявлять, только не здесь. Я слышала, как в машину село ещё несколько человек, но отказывалась реагировать: я только начала приходить в равновесие после этой глупой стычки, не хотелось снова сдерживать себя от малоприятных комментариев. Кто-то мог пострадать.
- Ну, она и зануда, - проговорила тихо Таня.
- Да уж, - без особого энтузиазма сказала я.
- Хей-хей-хей! – в салон ввалился слишком радостный Эд, прошёлся по обеим моим ногам и приземлился напротив у самого окна.
Я стиснула зубы и осталась неподвижна, что стоило мне титанических усилий.
- Хочешь шоколадку? – кто-то потряс меня за коленку.
Я очень медленно на выдохе опустила голову и открыла глаза. Темноглазый англичанин с набитым шоколадом ртом протягивал мне батончик. «Серьёзно? Ты только что прошёлся по моим чистым кедам и сейчас предлагаешь надкусанный «кит-кат»?» - я посмотрела на него без какого-либо выражения, как мне показалось, затем вернулась в своё исходное положение. «Когда закончится этот кретинизм?» - всё вокруг казалось до того абсурдно глупым, что хотелось смеяться.
- Ладно… Ладно, как хочешь… - осел Эд.
«Ну, вот опять! - я мысленно закатила глаза, - Теперь он обиделся... Как у него получается сделать меня виноватой на пустом месте? Что за магия?.. Сам ешь свою шоколадку…» У меня внутри всё клокотало от злости и раздражения. Если бы я была чуть мене воспитанной, то начала орать как дикий зверь и кидаться предметами.
Пока я внутренне перебешивалась, мы приехали в конечную точку сегодняшнего путешествия. Перед нами было серое здание, всё испещрённое маленькими окнами, больше походившими на бойницы. Я абсолютно не представляла, куда нас привезли, пока не заметила вывеску на входе. Я потянула Татьяну за рукав, обращая и её внимание на скромный квадрат, который для многих был билетом в «нормальную» жизнь.
- Посмотрите, кто-то, наконец, вспомнил, зачем мы здесь, - с нескрываемым сарказмом сказала я украинке.
Она в ответ только покачала головой, тяжело вздохнула и направила меня ко входу. Я же, наконец, позволила себе снять своё дежурное выражение лица, потому что не была уверена, что здесь будет уместно улыбаться. Просканировав окружающих меня людей и фотокамеры, я поняла, что совсем расслабляться не стоит, нужно просто контролировать поддержание благодушного выражения на своём лице. Что может быть проще: притворяться кем-то другим?
Нас встретила добродушная женщина с грустными бесцветными глазами. Она была высокой и болезненно худой, но излучала добро и спокойствие. Её с проседью волосы были аккуратно уложены в пучок, тёмный брючный костюм идеально отглажен, на кончике носа покоились квадратные очки в тонкой оправе. Мягким жестом она пригласила всех внутрь.
Полина Гагарина – Million Voices
В который раз мне пришлось удивиться тому, как разительно отличаются здания снаружи и изнутри. Насколько фасад был неприветлив и холоден, настолько внутри было тепло, светло и уютно. Повсюду на бежевых стенах висели детские рисунки, пахло выпечкой… И тут моё сердце оборвалось. Вот поэтому я никогда не смотрю социальную рекламу.
Нас встретил небольшой хор абсолютно очаровательных детей. Они все были в одинаковых тёмно-зелёных жилеточках. На мальчиках были чёрные брюки, девочки были в юбочках и белых носочках. Несмотря на то, что одеты они были одинаково, каждый из них был удивительно особенным. К сожалению, ничего хорошего в этих отличиях не было: каждый из них выделялся благодаря заболеваниям, которые почему-то обрушились на их хрупкие плечи. Я видела, как кому-то из них было тяжело стоять, но они продолжали невозмутимо тянуть песенку, слов которой я не знала, продолжали улыбаться, потому что для них это было событием, которые некоторые из них, самые маленькие, ждали всю свою жизнь, буквально. Я не знала: плакать ли мне от жалости или смеяться от гордости за малышей. К концу второй песни единственное, что я могла – это прерывисто хватать ртом воздух и пытаться не кричать от боли, которая раздирала меня изнутри от осознания того, что я - ноль, ровный и круглый, бесполезная трата воздуха.
Я так сильно сжала локоть Тани, что она ойкнула и положила руку мне на плечо, слегка тряхнув. Я увидела себя в её глазах: блуждающий отчаянный взгляд глаз, полных слёз, которые были готовы хлынуть нескончаемым потоком. Я не могла это сдерживать, лучше бы меня убили на месте, это хуже, чем любая пытка в мире. Я тихонько поскуливала, пытаясь предотвратить истерику, Татьяна обняла меня одной рукой за плечо. Она прижала меня крепче, когда поняла, что я содрогаюсь от всхлипываний. Ребята закончили петь, и я пропустила тот момент, когда поверхностное натяжение моих слёз перестало работать и они разлились, сметая всё на своём пути. Я хлопала и плакала, когда встретилась глазами с тёмными глазами украинки – в них тоже стояли слёзы. Хорошо, я не одна такая, сверхчувствительная. Я посмотрела на остальных: на их лицах застыли каменные мины, я не могла определить: то ли им так скучно и плевать на всё, что происходит вокруг, то ли они такие прекрасные актёры. Камилла, не меняя выражения лица, одним точным движением убрала предательскую слезу, которая прочертила дорожку по фарфоровому лицу. Колина нигде не было видно, Оли улыбался так открыто и тепло, словно все малыши были его, и он безмерно ими гордился. Лица Эда я видеть не могла: опустив низко голову, обеими руками он поправлял свои вечно растрёпанные кудри. К тому же в одной из рук у него был телефон. «Конечно… Да… Да… - я мысленно покивала головой, - Чего я ещё ожидала?»
Пока вокруг царила неразбериха в отношении того, что делать дальше, я быстро смахнула остатки слёз и пообещала себе больше не плакать: эти ребята – воплощение всего самого стойкого, сильного и мужественного, что я видела в своей жизни и моя жалось – последнее, что им нужно. Нам нужно учиться у них всей той доброте, что остаётся нерастраченной в их маленьких сердцах. Они дарят её всем вокруг, озаряя комнату улыбками и звонким смехом, сквозь боль и несправедливость – просто протяни руку, и ты больше никогда не будешь один. В них нету злобы или обиды, они благодарны за всё, за любую мелочь в этой жизни, чему мы, тела, с двумя руками, двумя ногами и работающей головой, никак не можем научиться. Мы просто набор конечностей рядом с прекрасными душами.
В тот момент я окончательно поняла, что больше ничто в жизни не имеет большего смысла, чем улыбка ребёнка или глаза любимого человека, или смех друга, или благодарный кивок старушки, или… Да мало ли других чудесных вещей есть в мире, которым нет и никогда не будет цены? И я улыбнулась, улыбнулась этим детишкам, которые так громко и радостно кричали, улыбнулась женщинам, которые были вместе с этими малышами, этим смелым матерям, которые были достойны намного большего, чем имели. Улыбнулась Оли, который держал на руках бойкого мальчугана с глазами синее океана, улыбнулась Мишелю, который был уже на полу, погребённый под толпой маленьких разбойников. Он смеялся, мне казалось первый раз по-настоящему. Я смотрела на Эву и Амелию, которые плели косы девочке, каждая со своей стороны: девчушка беспрестанно крутилась и болтала ногами, сидя на стуле. Она не доставала до пола, но была безгранична рада. Я видела, как Камилла листала огромную книгу с картинками, сидя на толстом ковре рядом с мальчиком. Я помахала Тане, которая вместе с Колином и детворой играли в салочки, бегая между остальными по огромной игровой. Я смотрела на всё, что происходит вокруг меня и ощущала себя спокойнее, чем когда-либо: здесь не было проблем и болезней – только счастливые глаза детей.
Кто-то настойчиво тянул мою левую штанину вниз.
- Тот мальчик передал это тебе, - малыш держал в руке начатый шоколадный батончик.
Я в замешательстве подняла голову в поисках отправителя надкусанных сластей: ямочки на бледных щеках, тёмные глаза пристально следили за каждым моим движением – почему я не была удивлена?
***
Я подошла ближе к Эду и помахала обёрткой с половинкой «кит-ката» в ней, мол, смотри, что у меня есть. Я несмело улыбнулась: эмоции, которые захлёстывали меня ещё пару минут назад спутали совершенно всё в моей голове, я была растеряна.
- Надеюсь, вам вкусно, - рассмеялся парень, кивая на мальчугана, который уплетал вторую половину моего «завтрака».
- Я вообще-то едой не делюсь, но раз такое дело… - улыбнулась я.
Эд потрепал светловолосую головку малыша: тот как раз всё доел и побежал к остальным, на ходу вытирая шоколадные пальцы о чистую рубашку. Я обернулась ему в след, ощущая, что неловкость ситуации снова набирает обороты: что мне дальше делать я не знала, потому что раньше не имела дел с детьми с особенностями развития. Они не то, чтобы пугали меня, нет. Просто они казались мне хрупкими и ранимыми – я боялась, что могу причинить им вред. Поэтому я стояла как вкопанная, скрестив руки на груди, затылком ощущая, что Эдвард стоит прямо у меня за спиной.
- Они такие маленькие и уже так много страдали… Я не знаю, как… Как они справляются с этим? Жизнь такая хрупкая… - вдруг заговорил англичанин.
Его тихий голос звучал так нетвёрдо, что я подумала, что мне всё это показалось, просто звуки в голове. Но слова и их смысл пробрались под самую кожу, заставляя душу ныть от боли. Я не могла больше сохранять своего напускного спокойствия и, не сказав ни слова, пошла по направлению к Колину и Тане. Пройдя несколько шагов, я несмело обернулась и увидела, что Эд совсем отвернулся, затем опустил голову: из-за волос не было видно его лица, но то, как он беспрестанно тёр глаза руками, я могла сказать, что поверхностное натяжение воды сегодня подвело не только меня.
Мы ещё немного поиграли с детьми: не без удовольствия я отметила, что белоснежная шифоновая блузка Эвы была в некоторых местах изрисована фломастерами. «Потому что не нужно быть уже сутра стервой и носить чёрное, как делаю это я», - не без самодовольной улыбки заметила я. После подвижных до безобразия детей, я была приятно уставшей. Нас проводили на верхние этажи, где нас ждала уже взрослая публика. Всё здание было центром по адаптации людей с ограниченными возможностями или особенностями в развитии в жизни. Если детишки веселились, находили себе новых друзей и все вместе каждый день открывали для себя мир, учились новому, то взрослые приобретали здесь новую профессию, работу, а некоторые даже вторую половинку.
Именно с этого момента начиналась наша благотворительная миссия, итогом которой должен стать масштабный проект по открытию новых центров, модернизации уже существующих. Мы должны были во весь голос заявить, что все равны, нет разницы: у тебя две ноги или четыре колеса, видишь ли ты сам или со шрифтом Брайля – мы все – люди, и заслуживаем уважения, признания и любви.
Атмосфера в большой комнате несколькими этажами выше была спокойнее и размереннее. Все были заняты чем-то своим: кто-то шил, кто-то вязал, кто-то писал картины у мольберта, кто-то лёгкими штрихами заносил свои мысли в блокнот. Снова появилась женщина в брючном костюме. Мы узнали, что её звали Роуз, она была работала в этом центре с самого его открытия, и я не удивлюсь, если женщина была инициатором его создания. Она провела небольшой экскурс в историю развития организации, рассказала, чем они занимаются, и кто может найти помощь в стенах этого здания. Также узнали, что в то же самое время, пока мы сидели и слушали, за нашими спинами работали не просто люди – маленькие феи, которые создавали костюмы для всего проекта. То есть все те платья и украшения, что были на нас во время съёмок ролика, все те костюмы, которые понадобятся в дальнейшем, создаются здесь этими неунывающими ребятами. Для них такой объём работы был только в радость. Возможность показать миру, насколько талантливые люди порой окружают нас.
Я понялась и направилась к столу рядом с манекеном, чтобы убедиться собственными глазами ещё раз, что это не волшебство, а кропотливый труд нескольких людей, которые вручную расшивают все детали платьев.
- Привет, - я привлекла внимание девушки, которая была полностью погружена в свою работу.
Она выглядела младше меня лет на 5, может больше. У меня всегда были проблемы с определением возраста на глаз. Она сидела в кресле, на коленях у неё было толстое покрывало, в которое повсеместно были воткнуты иголки. Было трудно сказать, что должно было получиться из материала, который она держала в руках, но ткань была безумно красивой и яркой. Красный шифон, тонкий атлас в тон ему и другой материал с вышитыми мелкими камушками цветами на нём. Я была уверена, что из этого получится что-то достойное подиумов высокой моды.
- Привет, - не отвлекаясь тихо произнесла девушка.
Я замялась, не зная, как продолжить разговор. «Нужно было подумать, о чём говорить, прежде, чем заводить беседу» - раздосадовано заключила я. Девушка тем временем и не пыталась мне помочь найти нить разговора.
- Красивая ткань, для праздника шьёшь? – я несла околесицу, но это единственное, на что меня хватило, не очень-то я в делах разговорных.
- Да, для благотворительного вечера, - без особого выражения продолжила она.
- Повезло той, которая пойдёт туда…
Я безмозглое существо в красных кедах. Когда я поняла, в чём проблема этой бедняжки, то, к сожалению, уже открыла свой нетактичный рот. Конечно же, сидела бы она здесь, если бы могла ходить. Я как всегда сама любезность.
- Наверное, - девушка, наконец, удостоила меня взглядом, который не был, однако, приятным.
Я крутила на пальце кольцо, что было верным признаком волнения и в какой-то степени паники. Девушка тем временем поправила очки, которые съехали немного вниз, и продолжила свою работу. Я решила рассмотреть все вещи на столе: лекала, целый калейдоскоп ниток, ножницы, иголки разного калибра, булавки.
- Передай мне, пожалуйста, булавку, - вдруг заговорила девушка в очках.
От неожиданности я засуетилась, не зная, какую конкретно ей дать, поэтому протянула всю булавочницу.
- Спасибо. Я Лин, кстати, - как бы невзначай кинула она.
- А я… - в этот момент я задела длинный портновский метр, который, поднявшись с одного края вверх, снёс за собой всё, что было на ткани, которой он был прикрыт.
Я шумно втянула воздух, представляя, сколько всего я только что испортила. Я слышала, как бусины дождём посыпались на пол. Я закрыла глаза, представляя, как сейчас буду ползать и всё собирать.
- Я сейчас всё подниму… - я быстро сползла под стол, слыша, как Лин пыталась остановить меня, говоря, что ничего страшного не случилось.
«Как же, не случилось… Два провала за неполные пять минут – это рекорд, я в ударе!» - проговорила я про себя.
- А что это ты тут делаешь? – счастливое лицо Колина выглядывало из-за приподнятой ткани на столе.
Только этого мне сейчас и не хватало.
- Собираю, что рассыпала, - обречённо вздохнула я.
- Давай помогу, - блондин опустился на колени и забрался целиком под стол.
- Не на… Ну, ладно… Спасибо… - я пыталась его остановить.
Через 10 минут из-под стола стал слышен наш слишком громкий смех, к которому присоединилась Лин. Она слышала все забавные вещи, что рассказывал Колин и, поначалу несмело хихикая, к концу нашей «собирательной» операции, смеялась вместе с нами, периодически заглядывая под стол.
Мы выбрались оттуда раскрасневшиеся, но весёлые и довольные. Кажется, мне даже удалось немного растопить лёд в глазах Лин.
- Чем… Вы там занимались? – скептически нахмурившись спросил Мишель, который подошёл как раз в тот момент, когда мы отряхивали ладошки от пыли.
Мы переглянулись с блондином и разразились громким смехом: действительно, всё выглядело более, чем двусмысленно.
- А-а-а-а, не важно. Нужно идти, шевелитесь, - француз вернулся к своему обычному состоянию: беспрестанному шевелению пальчиком по экрану. И вот не надоедает же?!
Я решила присесть не на долго, ведь так и не успела познакомиться толком с девушкой.
- Я такая растяпа, - извинилась я.
- Всякое бывает, я иногда тоже сметаю всё со стола, - с грустной улыбкой ответила она.
- Я даже не сказала, как меня зовут – сразу начала всё крушить вокруг…
- Это ничего, здесь все знают, как тебя зовут.
Я только удивлённо раскрыла рот, не зная, что ответить. Колин постучал по часам на своей руке, сигнализируя о том, что мне пора.
- Ну, что ж. Было приятно познакомится. Надеюсь, ещё увидимся! – весело бросила я.
- Конечно увидимся, - с энтузиазмом подхватила Лин. – Ты же не собираешься пропустить воскресные чтения? Там всегда вкусная выпечка, - хитро подмигнула она.
- Я… Да, наверное?.. – я вытаращила глаза на блондина, стараясь как можно красноречивее спросить: «Это ещё что за хрень?»
Я уже встала, когда девушка схватила меня за запястье, пытаясь вернуть обратно на стул.
- И да, я совсем забыла. Скажи мне, какое первое слово приходит в твою голову, когда ты видишь заведения, подобно этому?
- Эм-м-м… Что, прости?.. – я озадаченно плюхнулась обратно, где сидела.
- Это просто опрос. Мы тут вроде социального эксперимента проводим… Так что? – Лин внимательно посмотрела на меня сквозь толстые стёкла очков.
- Не знаю… - я нахмурилась и ещё раз обвела взглядом всю комнату: все, кто находился здесь, улыбались и занимались любимым делом, желая, чтобы об этом узнали тысячи других людей, таких же, как они – попавших в трудные жизненные обстоятельства, но у которых, возможно, не было даже близкого человека, чтобы поделиться своей болью. – Мечта?..
***
- Это что ещё за «воскресные чтения»? – не унималась я, пока Колин тащил меня вниз по лестнице – мы прилично отстали от остальных. – Я думала, что мне больше не придётся сюда приходить и… И это всё очень сложно для меня! Ты видел, что я…
- Видел, - я прищурилась. – Да, я видел, как ты наматываешь сопли на кулак… - заключил блондин.
- Ну, ты… - я поджала губы, - Ты такой чёрствый!
- Я не чёрствый, это вы с Эдом гиперчувствительные. Вы что думаете, они вас пригласили, чтобы вы уселись рядом с ними и рыдали в три ручья?! Поверь, им этого хватило. Вместо этого, лучше бы порадовались вместе с ними и разделили весёлые моменты. Поддержка из вас обоих никакая…
Я притихла, понимая, что он прав как никогда, ругая меня за мою неуместную реакцию. Но я была бы не я, если бы вместо того, чтобы заткнуться уже, наконец, я не разразилось потоком новых претензий.
- А чего это ты меня с Эдом сравниваешь? И вот совсем мы ничем и не похожи… - воинственно начала я.
Блондин закатил глаза и тяжело выдохнул. Примерно так же, как делал Дима, когда пытался избежать моего особо зверского убийства на почве того, что я его очень и очень достала.
В машине были только девочки и Оли – куда делись все остальные нас не уведомили. Я ужасно хотела есть и молилась, чтобы урчание, которое было похоже на пролетающий мимо Боинг, не вырвалось в самый неподходящий момент. Я выпила залпом небольшую бутылку витаминной воды, что, если не обмануло мой желудок, то хотя бы заняло его на некоторое время.
После посещения центра у всех осталась пища для размышлений, так что даже самые болтливые из нас (да, Амелия, я о тебе), молча что-то обдумывали. Мы же с Таней как истинные мы, решали, что и в каких количествах мы сегодня съедим. Вдвоём мы пришли к выводу, что ужина, заказанного в самом отеле, будет недостаточно, поэтому зачем тратить время и напрягать людей? Лучшим решением стал поход в какой-нибудь небольшой ресторанчик или кафе, благо их в столице предостаточно. В конце концов мы всегда можем наесться фастфуда, к чёрту всё, мы не ели нормально три дня, хватит это терпеть.
Между тем наш автомобиль приехал к огромному фирменному магазину спортивной одежды и инвентаря одного из гигантов в мире спортивной экипировки. И не важно, что основные клиенты – это скучающие фито-няши, пускай и не очень «фито», да и не всегда «няши», но, если они хотят менять спортивные леггинсы каждый раз, как перекрашивают ногти, то кто мы такие, чтобы их осуждать и тем более останавливать. Наше дело было маленькое: поприсутствовать на презентации новой лини спортивной одежды для мужчин, лицом которой стал Колин.
Я с любопытством выглянула в окно: витрины обоих этажей украшали рекламные постеры с блондином в полный рост, который выглядел более, чем мужественно. «Отфотошопили» его, конечно, знатно: никто не выглядит таким «бронзовым» и блестящим в жизни и… Люди, вы видели где-нибудь, чтобы капельки пота образовывали идеальные дорожки без помощи масел? Нет? Добро пожаловать в новый мир, где всё возможно! Люблю рекламу.
Ко входу уже была раскатана ковровая дорожка, вопли толпы по обеим сторонам заряжены, объективы расчехлены, я не готова. Беглый взгляд в маленькое зеркало пудреницы не вселил уверенность в себе, но тут уж я была бессильна, поэтому оставалось только широко улыбаться, в надежде, что никто не заметит. Шанс ничтожно мал, но мы должны выпить шампанского – риск оправдан.
Я первая ступила на мягкий толстый ковёр. Толпа оглушительно обрушилась прямо на несчастную меня. Быстро минуя этот хаос, подталкиваемая сзади закадычными подружками, я направилась к тяжёлым чёрным стеклянным дверям. По истерическим воплям, переходящими все границы разумного, я поняла, что Оли пошёл раздавать автографы. Обернувшись, поняла, что не ошиблась. Но взглядом наткнулась ещё на двух субъектов, которых по разным причинам надеялась сегодня больше не увидеть. Но «Ха-ха-ха» сказала мне жизнь, и я с силой толкнула дверь «от себя», чтобы избавиться от картинки в моей голове. А эта стерва (картинка в смысле) не хотела никак уходить, она поставила на репит «смех Оли – ямочки Эда – настолько-красивых-мужчин-не-бывает Мишель». Поэтому я сконцентрировалась на Колине, который был здесь повсюду. Нас проводили в огромный зал, и я через всё помещение почувствовала, что где-то здесь есть еда. Бежать сломя голову на её поиски я, конечно же, не стала, но мысли были.
И эта презентация длилась бесконечно. Одно и тоже по сто раз, как они рады, как Колин рад… «Давайте уже закончим с этим, и все будут рады!» - я в нетерпении отправила очередное канапе в рот. Если бы не эти малыши, меня бы вынесли вперёд ногами оттуда. Когда я включилась обратно во всеобщее движение, всё дело подходило к концу, но у меня уже не было сил этому радоваться. Даже подаренному новому комплекту спортивной одежды, даже новой спортивной обуви, даже… Что? Вы, должно быть, шутите сейчас?! Часовой тренировке с официальным тренером компании я совсем не рада, только не сегодня, только не сейчас, после того, как мы переоденемся, нет. Нет! Нет, пожалуйста…
Walk the Moon - Work This Body
«Я уже говорила «нет»? - спросила я, разглядывая себя в бесконечной веренице зеркал в спортивном зале, - И почему я не пошла с Таней и Камиллой на йогу?» Все эти вопросы мелькали у меня в голове, пока к нам шёл огромный, здоровенный такой мужчина. От его шагов, казалось, слегка позвякивают стопки «блинов» у штанги.
- Приветствую всех, меня зовут Дуглас и сегодня я буду вашим тренером, - он развёл руки в приветственном жесте. – Начнём.
«Боже, я же не успела попрощаться с Димой и сказать маме, что люблю её… Почему я-а-а-а?.. Я ещё слишком молода…» - я была больше, чем несчастна – я была в отчаянии. Это было написано на моём лице, когда Колин приобнял меня за плечо, тем самым разворачивая обратно к зеркалам. Я увидела его счастливую физиономию рядом со своей, когда он приободряющее меня потряс – такой жалкой я себя ещё не видела. Закадычные подружки уже разминались, потягивая мышцы своих стройных ног. Есть хоть что-то, что они не могут вообще?
Уже через 15 минут после начала я просила убить меня, на что блондин отвечал задорным смехом, а Эд почти издевательски вторил Дугласу: «Давай» и «ещё». Когда я прилегла покачать пресс, что казалось мне хоть какой-то передышкой между бегом и бесконечными прыжками, их «дружеская» поддержка перешла на новый уровень. Они сели по обе стороны от меня и каждый раз, когда я касалась локтями коленей, они на перебой кричали: «Ты сможешь! Ещё, ещё, ещё раз!..»
- Ещё раз, - передразнила я их. – И я тебе врежу, прямо по твоему рекламному лицу, я обещаю, - я пыталась скрыть смех и выглядеть серьёзной. – И тебе тоже, не смейся!
Я толкнула их обоих, заставляя упасть на коврики рядом с собой. Пока Дуглас отвернулся я могла позволить себе расслабиться, потому что большей части тела уже не чувствовала. Последний раз меня так «убивали» в 6-ом классе на уроках хореографии, когда приходили заменять нашу постоянную учительницу. Тогда я возвращалась домой на полусогнутых дрожащих ногах, кое-как забралась в тёплую ванную и почти плакала, когда мышцы, наконец, расслабились. Травма на всю жизнь.
- Давайте сфотографируемся! – Колин уже вытаскивал телефон из кармана чёрных шорт.
- Сейчас? Здесь что ли? – я продумывала пути отступления.
Мало того, что я не любила фотографироваться в принципе, так ещё и остановка была не подходящей: никто не хочет фотографироваться после тренировки или в её процессе – даже в зеркало смотреться не хочется, а тут…
- Нет, ребята, без меня… - я попыталась мягко увильнуть и хотя бы сесть.
Я не была из тех красоток, которые даже после часа на беговой дорожке, готовы к развороту «Shape» или «Sport Illustrated». Одним словом, не была Эвой, которая не пикнув выполнила все упражнения, словно была из стали: даже испариной не покрылась. Этот факт всё больше приближал мою самооценку к отрицательным показателям.
- Я не…
- Ты прекрасно выглядишь, свежая и румяная, - слова Эда заставили меня повернуть голову к нему улыбнуться от умиления его искреннему тону.
- Вот же врун, - всё с той же полуулыбкой сказала я, толкая его в плечо кулаком.
- Давайте, а то у меня совсем сядет батарея, - в нетерпении заговорил Колин.
Вертеть головой лёжа на полу было очень неудобно, потому что покрытие ковриков цепляло и тянуло мои волосы, да и резинка на затылке не способствовала безболезненному лежанию.
- Подожди секунду, - я стянула резинку с волос и немного подняла повязку на голове, выпуская несколько прядей. – Make it fashion, - задорно рассмеялась я.
Я держала телефон, пока парни с обоих сторон использовали мои волосы как усы. Эд был прав: я выглядела не так уж и плохо… Не настолько, на сколько я ожидала.
- Хоть где-то у вас будут усы, всю жизнь растите, наверное, - я решила не оставаться долгу после всех их издевательств.
- Да, я уже целых 22 года пытаюсь – ничего не выходит, - я притворной грустью сказал Колин. – Надеюсь, когда дорасту до сенсея, будет такой же прогресс, - блондин потёр подбородок друга в лёгкой светловолосой щетине, которая издалека-то и не видна была совсем.
- Я шёл к этому все 23 года, сын мой, тебе никогда не сравниться со мной, - Эд развёл руками, пародируя все те фильмы с Джекки Чаном, что я видела в своей жизни.
Между ними завязалась шуточная борьба, как будто в замедленной съёмке, со всеми соответствующими звуками, пока нас не окликнул Дуглас. Он направлялся к нам, чтобы узнать, что помешало нам следовать его тренерским указаниям. Я заметила, как Эва самодовольно отвернулась и добавила скорость на своей беговой дорожке. «Ай-яй-яй, зависть – плохое чувство!» - подумала я, пока тренер разгонял наш клуб любителей «Кунг-фу Панды».
Когда мои пытки были окончены, мы встретились с остальной частью нашей команды: все выглядели просветлёнными и умиротворёнными. Даже Мишель нашёл свою нирвану.
- Как ты? – спросила Таня.
- И не спрашивай… - я кивнула на идущих впереди Амелию и Эву: обе с полотенцами на плечах жарко обсуждали как в них сразу «прибавилось жизненной силы».
«Выпили всю мою!» - устало подумала я.
Мы приняли душ, переоделись в то, в чём пришли, через заднюю дверь без свидетелей выскользнули из здания. Мы попросили высадить нас в центре, где-нибудь на Оксфорд Стрит. Какой бы обессиленной я ни была, еда оставалась едой. И сегодня я собиралась наесться так, чтобы было тяжело дышать.
Как и ожидалось, без сопровождения толп менеджеров, помощников и, что самое главное, парней, нас никто не узнавал, на руках расписаться не просил. Поэтому мы с Таней абсолютно спокойно прогулялись по туристическому центру города, поели в кафе, зашли за всякими вредностями в продуктовый магазин и не устояли перед фастфудом, который собирались жадно проглотить, как только доберёмся до номера.
Всю дорогу в метро мы обсуждали наши впечатления за день, то, как красиво были украшены улицы к рождеству, хотя было лишь начало декабря. Как всё здесь в корне отличалось от того, к чему мы привыкли, начиная от архитектуры, заканчивая людьми. Для Татьяны размах всего вокруг был небывалым, её глаза горели. Она заряжала своей энергией, жаждой узнать новое, громким смехом… Я всерьёз жалела, что у меня с некоторых пор не было больше одного друга, особенно такого, как Таня.
Мы шумно ввалились в номер и не переодеваясь плюхнулись на диван. Я притащила ноутбук – мы собирались посмотреть что-то на русском языке, потому что от английской речи вокруг нас начинали сходить с ума. Мы ждали, пока загрузится фильм, уничтожая уже которую пачку чипсов за разговорами. Нам уже и фильм не нужен был: настолько эмоционально мы делились впечатлениями от тренировок. Я рассказывала, как обе блондинки были как всегда безупречны, а она – как иногда бывает весело на йоге, если вместе с тобой занимается Оли.
Перебрав все темы, я поняла, что наступило время «того самого разговора».
- Как тебе сказать, что произошло, - нарочито растягивая слова сказала украинка. – Всё весьма банально, - с грустной улыбкой продолжила она.
Я молчала и только кивала, когда Таня рассказывала мне всю её историю отношений с Пашей, так звали её жениха… Или уже не жениха – в хитросплетениях чужих отношений, я так и не смогла понять, что для них «взять паузу»: действительно взять паузу или расстаться совсем. В любом случае, я желал ей только счастья и, если счастье для неё было находиться рядом с ним, то я искренне надеялась, что это просто размолвка и ничего больше.
Тем временем, Таня подошла вплотную к моему вопросу о понедельнике. Она ответила, что это был первый раз за предыдущий месяц, когда они попытались спокойно поговорить, потому что украинке было что сказать, в ответ на его импульсивное решение бросить всё и ухать на Дальний Восток на заработки.
- И вот в понедельник, когда я уже собралась с мыслями сказать ему… - эмоциональную речь прервал мой ноутбук, сигнализирующий о том, что Дима хочет со мной поговорить.
- О, извини, я быстро, не теряй мысль! – бросила я, ожидая быстро разделаться с другом и вернуться к разговору, в котором уже чувствовался накал страстей.
Я ушла в спальню, чтобы не мешать Тане, которая включила телевизор в ожидании моего возвращения, и нажала на зелёную кнопку ответа.
- Приве-е-е-ет! – заорала я.
- Привет, - вяло улыбнулся Дима. – Как поживает звезда инстаграма?
- Не начинай, - отмахнулась я. – У меня развивается комплекс неполноценности в социальных сетях.
- Это ты зря-я-я, - протянул друг.
- Как у тебя дела? Чем ты там занимаешься? Как Стёпа? - я игриво повела плечами. – Как мама? Ты её видел?
- Воу, столько вопросов… Работаю я, вот новой музыки куча, - он потряс серебристым внешним съёмным диском. – А вот и мама…
Рядом с Димой возникла моя мама и его родители – целая видеоконференция получилась. Я старалась ускорить процесс обсуждения меня при мне же, постоянно повторяя, что нет, я не похудела, да, кормят хорошо, в рабство ещё не сдали и в куртке не холодно. Несмотря на излишнюю заботу обо мне, я была рада видеть их всех, особенно маму, которая так растрогалась от осознания того, что я выросла и одна самостоятельно уехала в другую страну, что готова была заплакать. Но бойкая Тамара Алексеевна, мама Димы быстро привела её в чувство парой аргументов в пользу того, что хоть кто-то в нашей семье самостоятельный, намекая на собственного сына. Да, мы были одной большой семьёй, и я была благодарна за это простое счастье в тот момент как никогда.
Наконец, нас оставили с Димой вдвоём. Как только дверь закрылась, к нему сразу же вернулось это меланхоличное настроение, я могла видеть, как улыбка сползла с его лица.
- Дим, так ты так и не сказал, как у тебя дела? – я вопросительно посмотрела на него, припоминая, что пару вопросов он оставил без ответа.
- Нормально… Хорошо у меня всё, - раздражённо добавил он. – Что у меня может быть плохого? – он стучал грифелем карандаша по столу.
- Я же вижу, что не всё хорошо, мне-то можешь не рассказывать! Что случилось, я у тебя спрашиваю? Это из-за Стёпы? – до меня вдруг дошло, что у моего всегда весёлого друга настроение портится только из-за межличностных отношений.
Молчание.
- Дим… Дима, скажи мне! – я уже требовала с него ответ.
Но он только упрямо молчал.
- Мы… Поругались… - тихо ответил друг.
- И всего-то? – я облегчённо вздохнула.
- И всего-то? – переспросил Дима и я поняла, что хватило лишнего, таким тоном задавая вопрос.
- Сильно? – робко продолжила я.
- Ну, так… - он покачал головой.
- Ты же знаешь, что я советчик плохой… - попыталась ретироваться я.
- Да, знаю-знаю, не нужно мне твоих советов, - заворчал друг. – Вон, сама определиться не можешь, кто больше нравится, - вернулся мой Дима.
Я показала ему язык, а он ответил мне хитрой улыбкой, которая продемонстрировала его ямочки, по которым я тоже скучала. Мы попрощались, и я вернулась к Тане.
- На чём мы остановились? – ставя обратно на стол ноутбук начала я в надежде, что услышу сегодня о причинах плохого настроения.
- Мы смотрим фильм.
- Нет, я не об этом…
- А-а-а, ну, как я и говорила, всё весьма банально. И то, что я собиралась ему сказать, тоже. Так что будь, что будет, - воодушевлённо улыбнувшись, заключила она.
Я в ответ только кивнула. Все мои мысли были заняты Димой и тем, какой горьковатый осадок остался у меня после разговора с ним и от всего сегодняшнего дня в целом. Поэтому в ближайшие два часа я собиралась выкинуть всё из головы, съесть ещё пачку чипсов и расслабиться. Можно сегодня счастливой побуду я?
