Taylor Swift - 22
Вечером поговорить с Таней так и не удалось: мы так наелись и устали за день, что сил хватило только добраться до кроватей и умереть. Но прежде, я поставила будильники на обоих телефонах с периодичностью 3 минуты. Татьяна сделала тоже самое. Если уже это нам не поможет, то я и не знаю, что делать. Димин подарок пришёлся очень кстати и впервые за несколько ней я спала очень спокойно.
Будильники сработали точно, и мы с моей соседкой испытали прямо-таки садистское наслаждение от того, что встали с первого раза и спокойно собрались. Просто назло всем и всему. Утро мы, конечно, больше любить не стали, но полноценный завтрак скрасил нашу печаль.
Я так хотела спать, что буквально сходила с ума при виде оливковых диванчиков с их мягкими подушечками в холле… Я как могла боролась сама с собой, чтобы не уснуть, пока мы жали всех остальных. Сегодня была моя очередь рассматривать всех с видом «я жду вас уже неизвестно сколько, неужели так тяжело прийти вовремя?». Хотя сохранять «бич-фейс» тяжело, когда не можешь перестать зевать. Пару раз я буквально проваливалась в сон, просто отключалась, но быстро приходила в себя, когда ощущала, что моя голова упала вниз или откинулась на деревянный обод дивана. «Ах, папарацци, сколько чудных кадров вы упустили… Или нет», - подумала я, вспомнив о вчерашней фотографии «из-под полы». Сама себе испортила такое прекрасное утро, зато спать резко перехотелось – я вспомнила, что пообещала себе не расслабляться.
Холл стал постепенно наполняться людьми и, в отличие от вчерашнего дня, людей было много, слишком много. Появились Амелия и Камилла, которые «спелись», как сказала бы моя мама. Они направлялись прямиком к нам, Таня настороженно отложила свой журнал.
- Доброе утро! Вы сегодня рано, - сказала француженка.
Вау, что происходит, кто её укусил?
- Привет, вы не видели Эву? – полька стала озираться по сторонам, пытаясь в толпе найти подругу.
- Доброе утро! Нет, не видели, может, она ещё не спускалась? – Таня полностью проигнорировала колкость Камиллы.
- Мне кажется, это она, - я кивнула в сторону лифтов.
Из одного из них только что вышла Эва, в очках на пол-лица и нетвёрдой походкой направилась к нам. Похоже, кому-то вчера было весело.
- Всем привет, - прохрипела блондинка.
Когда она сняла очки, я поняла, что даже богини иногда падают с Олимпа. Лицом. О барную стойку.
- Привее-е-ет, - нескладный хор наших голосов подтвердил опасения Эвы о том, что всё очень плохо.
- Ну, что?! – блондинка всплеснула опушкой своего чёрного пончо. – Просто хороший вечер в компании старых друзей, не надо на меня так осуждающе смотреть, понятно?! – огрызнулась она. – У тебя вообще тушь размазалась! – закричала Эва Амелии.
Хорошо, что мы с Таней сидели, потому что такой спектакль нужно смотреть, удобно устроившись, и желательно с попкорном. Я ошарашено смотрела на всегда хладнокровно-спокойную норвежку, которая пылала похлеще вулкана в стране по соседству. Мы с украинкой немедленно зажали рты, пытаясь подавать вырывающийся смех. Амелия в это время обижено что-то пискнула и убежала в дамскую комнату поправлять макияж. Эва последний раз окинула нас злым взглядом и удалилась по направлению к ресторану. Кофе ей не помешал бы.
Француженка проглотила смешок и, как мне показалась, понимающе посмотрела на нас. Неужели она тоже не в восторге от Барби-совершенства? Хм, а утро не так уж и плохо.
Через десять минут все снова собрались вокруг стеклянного стола. Мы отдали свои экземпляры подписанных контрактов. Ещё одним «плюсом» для себя в бумагах я нашла сроки. А именно пункт, который говорил о том, что условия контракта вступают в свою силу в момент подписания и заканчиваются сразу же, после исключения из проекта. Другими словами, я буду свободна от каких-либо обязательств, как только мне сообщат, что в моих услугах бесполезного наполнителя мебели в дорогом отеле больше не нуждаются. Это не может не греть мою скучающую душу.
Оли и Мишель так и не появились в холле. Мне было интересно, где они и почему не едут с нами, но не настолько, чтобы спрашивать это у Мэтью, по которому было видно, что он не любит утро ещё больше, чем я. Мы снова вышли в тёмное утро Лондона, и я позавидовала Эве, которая подготовилась лучше и уже была в очках. Меня опять ослепили вспышки со всех сторон и, казалось, что не только количество сопровождающих людей увеличилось, но и тех, которые пытались урвать кусочек от нас. Это поражало, сбивало с толку, обескураживало, пугало и вселяло уверенность одновременно. Если они все здесь так рано ради тебя, значит, в тебе есть что-то такое, поэтому расправь плечи, подними голову и улыбайся.
***
DJ Snake, AlunaGeorge – I know You like it
«Кажется, мне придётся скоро тренировать свою фирменную закорючку для автографов», - я улыбалась направо и налево, пока шла ко входу в здание, которое больше напоминало ангар для самолётов. В действительности – это был всего лишь телевизионный павильон или вроде того. Это мало походило на наши крохотные студии и скромные здания телеканалов. Играем по-взрослому.
Я себе не представляла, откуда все эти люди на улице узнали, что мы будем здесь, что мы будем здесь в это время. Тем более, я не понимала, зачем они здесь. Но тот факт, что они знали наши имена и наперебой выкрикивали их, успокаивал любопытство и тешил самолюбие. Мой телефон всё утро издавал кучу непонятных и неприятных звуков, но разобраться с ними всеми у меня не было времени, поэтому я просто включила режим полёта и забыла о нём.
Внутри всё оказалось таким же огромным, как я себе и представляла: бутафорские стены с декорациями, лампы софитов, столы гримёров, горы косметики, толпы людей и нечеловеческие вопли в рупор какого-то мужчины. У меня разбежались глаза, я не успевала следить за передвижениями осветительной команды по площадке, они постоянно меняли угол и интенсивность освещения, цвет, буквально всё. Я всегда мечтала посмотреть на такую работу изнутри и теперь понимала, какие масштабы может принять съёмка обычного минутного ролика.
Пока я глазела на съёмочную площадку, группа совершенно незнакомых людей обступила меня, и буквально под локти отвели к импровизированным гримерным. Ряд ярко освещённых зеркал ослеплял, количество разных вещей вокруг поражала, а что-то в чехлах для одежды заставляло волноваться. Без лишних разговоров меня усадили в крутящееся кресло. Справа от меня сидела Таня, слева – француженка. Все с легкой тревогой смотрели на женщину через зеркало. Она прошла вдоль ряда наших кресел, оценивая фронт работы, затем что-то сказала своему ассистенту и группка стилистов, которые жались в сторонке с ножницами и кисточками, как пчёлки приступили к работе.
Женщина была колоритной: лет 35 с ярко-рыжими, почти красными волосами и выбритым виском, который обращал на себя внимание тем, что в ухе с той же стороны была огромная серьга-каффа, которая в свете софитов просто горела. Остальная часть волос была заплетена в причудливую косу. Количество чёрного карандаша и лайнера не позволяли рассмотреть цвет глаз, но макияж был выполнен безупречно, как будто кто-то поработал над ним в редакторе. В целом, она выглядела как модернизированный хиппи: бахрома на замшевой жилетке, белая рубашка и юбка миди. Можно было часами рассматривать каждую деталь её наряда, столько интересного было в ней одной.
Я не знала, чего ожидать от этой команды, что они сделают со мной, но у меня не было выбора: я подписала документ и теперь не была хозяином даже своим волосам. Поэтому просто расслабилась и пыталась не шевелиться, чтобы не мешать другим выполнять свою работу. Я посмотрела на себя в зеркало и пришла в ужас: провалы под глазами были просто ужасающими, каждый миллиметр несовершенств был как на ладони под таким ярким светом. «Больше никогда не выйду на свет, нужно закопать себя и не позориться» - с такими мыслями я зажмурилась, потому что смотреть на себя такую было пыткой. «Это хуже, чем быть голой… Ладно, там всё тоже очень плохо… Что ж остаётся только любить свой внутренний мир», - я посмотрела в отражение позади себя и мне совсем не понравилось то, что я увидела. Пламенно-рыжая женщина направлялась ко мне с чем-то чёрным в руках. Она бесцеремонно отодвинула девочку, которая только закончила расчёсывать мои несчастные три волосинки в пять рядов.
- Так, - прищурилась женщина. – Это не пойдёт, принеси набор из машины, - она кинула накладные пряди девушке в руки и взялась за мои, живые.
- Какие именно, Кэрри? – прошелестела бедняжка.
«Отлично, теперь я знаю, как её зовут», - я робко поглядывала на главнокомандующего стилистов. Тем временем Кэрри, не проронив ни слова, убийственно посмотрела на девушку и та, без дальнейших промедлений удалилась куда-то.
- Хм… - улыбнулась женщина, перебирая мои волосы. – Отличная работа. Кто автор? – обратилась она ко мне.
Я так опешила, что забыла все слова: ещё секунду назад она выглядела так устрашающе, а теперь широко улыбалась и разговаривала со мной…
- Эм-м-м, знакомый, там… Ещё до прилёта сделала, - промямлила я.
- О, дорогая, передай, что у него просто золотые руки, мне нужны такие в команду, - Кэрри подмигнула мне.
Я закивала головой и робко улыбнулась.
- Я передам…
- Что ж, у тебя необычный цвет, будет тяжело подобрать нужные пряди… Но мы что-нибудь придумаем, - она похлопала меня по плечу. – Сегодня тобой займусь я. Пока эта копуша где-то ходит, - с нажимом продолжила женщина при виде бедняжки, которая со всех ног спешила обратно.
Девушка несла множество различных оттенков накладных волос, но по выражению лица Кэрри я могла понять, что кто-то сейчас пойдёт обратно и будет так ходить ещё очень долго.
- Ты видишь это? – пламенно-рыжая женщина начинала сливаться со своими волосами. – Это хоть сколько-нибудь похоже на то, что ты принесла? Иди и принеси нужный оттенок или вылетишь сегодня же. Что за стилист, у которого проблемы с восприятием цвета?! Живо!
Вот, я же говорила. Я сочувственно посмотрела на девушку в отражение и слабо улыбнулась. Мой жест не остался незамеченным.
- Я не злая ведьма, - улыбнулась Кэрри. – Я просто хочу, чтобы всё было сделано качественно. Мне доверили ответственный большой проект, и я не хочу облажаться. Так что, начнём.
Я понимающе закивала головой. С одной стороны, мне было жаль девушку, а с другой, я понимала, что без дисциплины нельзя добиться успеха.
После долгих споров и прямо-таки консилиума остальных стилистов и даже девочек, мне, наконец, подобрали нужный оттенок. Скажу честно, носить трессы – это неудобно, тяжело и даже местами больно, но красиво. Волос стало сразу больше, они стали намного длиннее, но всё ещё выглядели естественно. Дальнейший процесс я наблюдать не стала: спать хотелось ужасно, по сторонам смотреть было неудобно, поэтому я просто закрыла глаза и ждала, когда мне скажут, что можно смотреть конечный результат. Решила себя помучить и представить, что я в реалити, где из тебя делают… Подождите-ка, я и так в реалити…
Чтобы не уснуть, я пыталась вспомнить хоть какие-нибудь стихи, поняла, что это провал, перешла на декламирование текстов различных песен в стиле Маяковского. Так я развлекала себя, пока не услышала голоса, громче тех, которые звучали до этого, знакомый смех. Я открыла глаза и посмотрела в отражение за себя - на площадке появились все четверо. Они вели себя свободно и непринуждённо, как будто вокруг не было камер и всё внимание не было сосредоточено на них одних.
Я шумно выдохнула. «Здесь стало жарко или это софиты виноваты?» - я не могла оторвать свой взгляд от них всех, по очереди изучая каждого. Все были одеты в одной гамме благородных цветов: тёмно-зелёный и рубиново-бордовый. Эд блистал в чёрных узких джинсах, чёрной футболке и боровом пиджаке. Одну ногу он держал на футбольном мяче, а руками пытался сопротивляться струе лака, которым его нещадно поливал какой-то парень с расчёской во рту. Его непослушные, обычно растрёпанные кудри сейчас были прекрасно уложены, но, видимо, недостаточно идеально для его стилиста. Британец пытался балансировать на одной ноге, но у ему это не удалось, и он чуть не упал, завалившись на бок. Стоявший рядом Оли не дал ему неуклюже плюхнуться на пол. Задравшийся край футболки Эда обнажил татуировку – контур звезды над самым краем ремня джинсов, с правой стороны. Я в задумчивости приложила указательный палец к губам.
Оли выглядел как чёртов преппи – богатый, испорченный и… очень секси: узкие тёмно-зелёные, почти чёрные укороченные брюки, рубашка в еле заметную зелёно-бордовую клетку и винный джемпер. Он как обычно подтянул рукава к локтям и выглядел просто сногсшибательно. Слишком идеально, чтобы быть настоящим.
Рядом мялся Мишель. Без телефона он выглядел потерянным и печальным. Француз держал руки в карманах-хулиганах таких же брюк, как у Оли, только тёмно-бордового цвета. Они держались на подтяжках в тон. Рукава чёрной рубашки были подвёрнуты до локтей, как у Оли. Картину завершали галстук-бабочка и круглая шляпа на макушке. Как она держалась осталось для меня загадкой, наверное, была приклеена к его идеально гладким и блестящим тёмным волосам. Его чёлка была уложена наверх, необычно для него, но, подлецу всё к лицу, как выяснилось.
Колин скучал рядом, периодически донимая Мишеля своим зонтом-тростью. Блондин заливался озорным смехом в очередной раз поддев подтяжки француза, что выводило того из себя моментально. А так сразу и не скажешь, что этот красивый, стройный и подтянутый молодой человек в чёрных джинсах и пиджаке, в футболке, повторяющей рисунок рубашки Оли, ещё такой ребёнок. Но за конверсы, которые были на нём, я простила бы ему всё, что угодно.
Я осторожно, чтобы не помешать работе Кэрри осмотрелась по сторонам: Камиллы и Амелии нигде не было видно. Я тихонько позвала Таню, которая тоже дремала в своём кресле по соседству. Украинка сказала мне, что они только что отошли. Камилла удалилась примерять костюм, потому что со всем остальным уже было покончено, а Амелия сидела в нескольких метрах непосредственно от площадки и как будто бы давала интервью. Я настолько отвлеклась на то, что происходило в отражении моего зеркала, что даже не заметила, когда они ушли.
А на самой площадке тем временем началась съёмка, снова зазвучал этот громоподобный голос из мегафона. Я немножко наклонилась в сторону, чтобы лучше рассмотреть всё. Кэрри заулыбалась:
- Хочешь посмотреть?
- Да… Можно?.. – неуверенно начала я.
- Конечно можно, у нас достаточно времени, твоя часть почти в самом конце и нам осталось доделать сосем ничего.
«Совсем ничего» - это она погорячилась, потому что кроме волос, не было готово ничего. Я была вся по уши в плотной тональной основе, которая скрывала и ресницы, и брови, так что пока я была готова только для роли пришельца. Предстояла ещё кропотливая работа. Об этом я могла судить по Татьяне, которая действительно была почти готова и выглядела просто сногсшибательно… Только ресницы мешали немного моргать, а так всё было супер.
Кэрри развернула меня лицом к площадке и невозмутимо продолжила свою работу. Вот, что значит профессионал – работает в любых положениях. Я заюлила в кресле стараясь сесть так, чтобы женщине было удобно, но она быстро меня осадила:
- Сиди, как сидела, ты мне не мешаешь. Пока ты самая спокойная моя модель, чего не скажешь о мальчиках, вот это настоящее наказание их гримировать, ни секунды покоя, всё нужно потрогать, всё раскрыть и обязательно испортить… - Кэрри в притворном недовольстве покачала головой.
Я вопросительно подняла на неё глаза.
- Да, просто ужас! А в каких условиях нам приходилось работать! Хочется забыть, как страшный сон… Последний тур – это было нечто! – женщина становилась всё разговорчивее, мне это нравилось.
- Что они будут делать?.. Что мы будем делать? – я как всегда была не в курсе происходящего.
«Пора заканчивать ловить ворон и интересоваться, куда меня везут, зачем, что мне нужно делать и… Это что? Лиловые тени?!» - я сфокусировала взгляд на кисте, которая приближалась к моему глазу.
Пока я поочерёдно открывала-закрывала глаза, смотрела вверх-вниз, съёмка шла полным ходом. Эд выделывал какие-то непонятные штуки с мячом, набивал его ногой, дал лёгкий пас Колину, который периодически открывал и закрывал зонт. За ним в классической красной телефонной будке скучал Оли, корча рожицы сквозь стекло. И только Мишель спокойно сидел за массивным столом между ними и потягивал что-то из фарфоровой чашки. Вокруг него был расставлен целый чайный сервиз. Непосредственная близость футбольного мяча от хрупкого фарфора заставляла ладошки коллекционеров старины потеть и трястись.
- Они будут как всегда дурачиться, а куча людей потом будет стараться сделать из этого конфетку, - хмыкнула Кэрри. – Весь ролик – это символ. Вы – символы своих стран, они – своей. Футбол, чай, дождь и броские достопримечательности - вот что они. И небольшой намёк на принадлежность к королевской семье в цветах их одежды.
Я призадумалась над столь глубокой идеей, потому что рассчитывала, что это будет какая-нибудь ерунда, вроде бессвязных красивых картинок.
- А почему не синий? – задумчиво спросила я. – Самый что ни на есть «королевский» цвет…
- Ты же не думаешь, что это последние съемки? – хитро поинтересовалась стилист.
Я согласно кивала головой, пока смотрела, как Эд пару раз перекинув мяч с одной ноги на другую, послал его из сложного положения над головой Мишеля, прямо в открывающуюся дверь телефонной будки, которая перенаправила его в открывающийся зон Колина, над которым проливался искусственно созданный дождь. После чего мяч эпично влетел в сервиз перед французом. У меня перехватило дыхание, послышался звон бьющейся посуды, но по счастливым лицам парней, я поняла, что они всё сделали, как было нужно.
Я повернула кресло обратно к зеркалу.
- Not bad, - всё, что я сказала с характерным выражением лица.
Alex Clare – Too Close
Кэрри в ответ только тихонько рассмеялась, дуя на клей на накладных ресницах. Я снова осмотрелась и поняла, что сижу уже одна – всё барышни разошлись кто куда и я не могла видеть никого, кроме француженки, которая сменила Амелию на стуле для интервью. Передо мной тоже лежал листок с заготовленными ответами на предполагаемые вопросы. В соответствии с ними, я была взволнована, поражена и вообще находилась в щенячьем восторге от всего происходящего. Короче говоря, никогда не верьте тому, что говорят в интервью реалити – каждое слово прописано в сценарии.
Через десять минут я была полностью готова. В моих искусственных волосах было неисчислимое колическтво искусственных васильков, которые плавно перебирались на подол моего синего платья. У этого шедевра не было бретелей, зато была завышенная линия талии а-ля «Наташа Ростова» и километровый шлейф. Я горячо молилась, чтобы никто случайно или «случайно» (я про себя сделала кавычки пальцами), не наступил на подол, потому что это будет катастрофа мирового масштаба. И я сейчас серьёзно.
Поэтому я держала все сколько-там-метров ткани в руках, пока шла съёмка польки. Декорации полностью поменяли и теперь вокруг был яблочный сад в цвету, повсюду были корзины с красными яблоками, которые мало походили на съедобные. Амелия плыла сквозь заросли в коротком ярко-красном платье в стиле бейби-долл. Корсет украшали маки, которые поднимались выше, формируя на одном плече подобие бретельки. Чёрные серединки-камушки сверкали в свете софитов. Такие же маки украшали ободок, который был венцом копны пшеничных волос девушки. Такая мелкая проработка деталей вызывала восхищение. Автору этого шедевра стоит как минимум выразить благодарность.
Я решила присесть, пока меняли декорации для съёмки француженки. Мне не терпелось скорее увидеть, что придумали для неё. Всё было таким красивым, что я боялась представить, что придумали для меня. Кажется, декорации будут в тысячу раз лучше меня. Первый шок от увиденного в зеркале уже прошёл, и я стала привыкать к тому, что на мне нарисовала Кэрри. Не в обиду будет сказано, но, по моему скромному мнению, это – слишком, очень «слишком». На том «холсте», что остался после тюбика тонального крема на мне, стилист «нарисовала» скулы, острее которых у меня в жизни не было, навела румянец, который выглядел шикарно, но отдавал лиловым и хайлайтер, который был виден из космоса. Я наверняка светилась, как Эдвард Каллен в солнечный день. И глаза. Нет, огромные глазищи, которые получились после тёмно-синих смоки, которые она оттенила фиолетовым по контуру. И, конечно же, ресницы. Если бы меня увидел Дима, то обязательно спросил, не нужно ли вызвать нечисть, чтобы мне подняли веки.
После подробного изучения собственных губ в отражении, я пришла к выводу, что люди, когда увидят ролик, подумают, что я ела чёрную смородину или чернику перед тем, как заходить в кадр. Кажется, это называется «эффект зацелованных губ»? Срочно переименуйте в «эффект черничного лукошка». Надеюсь, что эксперименты остальных не выглядят так устрашающе. Польке вообще повезло – красные губы. Что-то слишком просто по сравнению со мной, не находите?
А между тем яблочный сад сменился целым полем ирисов, через которые уже шла Камилла. Если бы не корзинка, с торчащими из неё багетом, бутылкой вина и, похоже что, сыром, я бы подумала, что это съёмка французского «Vogue». Француженка выглядела в точности, как модель с обложки: длинноногая и какая-то «остроугольная» во всех местах. Но нужно отдать должное стилистам: тёмно-фиолетовое, почти чёрное платье было всё расшито мелкими камушками, которые в ярком свете играли всеми своими гранями. Фасон открывал вид на всю длинноногость Камиллы: на две ладони выше колена впереди, оно волнами сходило сзади к самым ногам. Сверху платье повторяло модели, которые прославила ещё Жаклин Кеннеди в 60-х. Волосы были убраны наверх и подобраны золотой пальмовой ветвью, которая была точной копией той, что дают на кинофестивале.
Я обречённо посмотрела на свои скромные васильки, которые хоть и переливались, но всё же выглядели слишком скромно на фоне горящих маков или претенциозной ветви.
Пока я сидела такая грустная откуда ни возьмись появился парень. Тот самый парень, который ещё недавно пытался поправить причёску Эда.
- Что с ногтями? – безапелляционно начал он.
- Что, простите? – я вообще ничего не понимала.
- Я спрашиваю, что с ногтями? – парень наклонился ближе и говорил медленно, разделяя каждое слово.
- Покрыты лаком, - также отрывисто ответила я, нагнувшись вперёд, чтобы быть ближе к нему.
Он резко выпрямился, оскорблённо посмотрел на меня, затем громко окликнул кого-то:
- Джеси! Джеси, неси сюда свою тощую задницу! Сейчас же!
Я повернула голову и поняла, что этот «воспитанный» юноша обращался к несчастной девушке, которую двумя часами раньше уже отчитывала Кэрри. Джеси уже поняла, что сегодня – не её день и шла к нам, чтобы получить очередную порцию толчков.
- Чего ты разорался? – рядом возникла Кэрри – Джеси незаметно растворилась где-то в павильоне.
- Мам, посмотри на эти ногти, разве…
- Я тебе сколько раз говорила, не называть меня на работе «мама»! – прошипела стилист сквозь зубы.
- Да, прости, но посмотри, что эта неумёха наделала? Скоро её очередь, а она… - запротестовал парень.
- Том, этой девушкой сегодня занималась я, - начала Кэрри, явно недовольная тоном сына. – И, если я решила, что ногти останутся красными, значит так нужно!..
«Сколько открытий чудных мне приготовил сегодняшний день: Кэрри, у Кэрри есть сын, Том, они все работают здесь… Я так с ума сойду…» - я смотрела на них снизу-вверх, притворяясь, что меня вообще не существует.
- Но… Сейчас я думаю, что их нужно перекрасить… Только не как в прошлый раз, - Кэрри подняла обе брови, как бы предупреждая сына, что лучше обойтись без форс-мажоров.
Пока Том ползал вокруг меня на коленях стирая старый лак и нанося новый так, чтобы не пострадало платье, которое было, кажется, повсюду, я наблюдала за съёмкой Эвы. Ей соорудили трон изо льда, повсюду был лёд, большой, маленький, с замороженными в нём веточками вереска. Я надеялась, что лёд настоящий и её попа в белом платье в греческом стиле примёрзнет к нему. Я не злая, просто так, для профилактики, может, перестанет забывать передавать важную информацию.
Платиновая блондинка была воплощением скандинавской богини: завитые волосы были заплетены в две объёмные косы, которые спускались до самого пояса, который, как и остальные украшения на ней, были похожи на ручную работу из бронзы. Причудливые браслеты овивали руки, в волосах также был обод, напоминающий диадему. Через её плечо была перекинута шкурка белой лисы. К трону с одной стороны была прислонена скандинавская секира, а рука «богини» покоилась на шлеме, стилизованном под шлем викинга. Нужно ли говорить, что следов вчерашней ночи нельзя было бы и под микроскопом рассмотреть?
Моя самооценка уверенно стремилась вниз, и я не знала, как это побороть: развидеть Эву было невозможно, признать, что она действительно божественно красива – просто необходимо.
Пока я размахивала руками в надежде, что лак высохнет быстрее, а декорации будут менять дольше, возле меня снова появилась Таня. Теперь она была в нежно-голубом костюме-комбинезоне, который был расшит подобно платью Камиллы. Длинный рукав верха с лихвой компенсировался короткими шортами снизу и расстёгнутой молнией чуть больше, чем нужно было для демонстрации зоны декольте. Её волосы были небрежно взбиты и слегка завиты, что напоминало модный «пляжный» эффект. Смотря на Татьяну, я понимала, почему иностранцы начинают биться в припадке от восторга, когда узнают, что ты из Украины. Здесь было на что посмотреть.
Я снова смотрела на площадку, где как раз заканчивали напускать искусственный дым в поле с колосьями. «Что за вечер стереотипов? – думала я, - Колоски, васильки… Васильки даже не национальный цветок России и тем более, не наш… Но, конечно, кого это волнует?!». Я обречённо тащилась под свет софитов. Забравшись в самую гущу, я ждала указаний. Пришлось пустить голову, потому что свет бил прямо в глаза, я ничего не видела, подступали слёзы.
- Подними голову, что ты там ищешь? – кто-то рявкнул как будто над самым ухом.
- Я не могу! – так же громко ответила я.
«Я тоже могу показать характер, дядя, не нужно так грубо, Вы же джентльмен!» - меня жутко бесило, когда непонятные люди злоупотребляли своими полномочиями. Тем более, когда это касалось на прямую меня.
- Может быть вы отложите рупор и обратите своё внимание на освещение? – всё ещё не поднимая головы продолжила я.
Конечно, хотелось сказать ему, чтобы он использовал свой громкоговоритель в другом направлении, в задницу себе засунул, например, но я же леди всё-таки. Поэтому постаралась поднять голову и улыбнуться. Послышалась возня, шумы, скрежет, чьи-то крики и, наконец, от меня отвернули палящие софиты. Мне показалось, что ещё чуть-чуть и я поджарюсь заживо. Больше воплей и криков этого ненормального я не слышала. Его место заняла женщина, которая вместе с Кэрри руководили дальнейшим съёмочным процессом.
Я немножко походила туда-сюда через поле пшеницы, поднимая столпы дыма, который был напущен для создания утренней дымки в русском поле. В целом всё шло гладко, я расслабилась, стала вести себя непринуждённо. В какой-то момент словила себя на мысли, что мне нравится весь этот процесс. Но, как всегда, моя жизнь не может обойтись без этих самых «но»: Кэрри в голову пришла поистине гениальная идея.
Мне принесли несколько ящиков из грубой древесины, уж не знаю, что в них было до меня и откуда они их взяли, но мне пришлось сесть на них спиной к камерам. По правде сказать, не только к камерам, но и к приличной толпе зрителей – съёмки подходили к концу и многим попросту нечем было заняться. Пришли даже поющие мальчики: они уже переоделись в «своё» и теперь о чём-то болтали невдалеке от Кэрри. Колин нависал прямо над ней, неотрывно следя за процессом в маленьком экранчике.
- Милая, нужно расстегнуть платье. Сама сможешь или… Колин, помоги ей, - я услышала, как стилист выталкивает блондина ко мне.
- Нет, - сказала я раньше, чем подумала. – Не нужно Колина, я сама…
Напомните мне думать, прежде, чем тянуться расстёгивать молнию на платье пере кучей людей. А ведь даже не спросила, зачем расстёгивать платье, для чего?..
Я расстегнула платье чуть ниже середины спины и обеими руками держала его за лиф впереди.
- М-м-м, нет, стоп! – скомандовала вторая женщина через несколько минут. – Нужно подвернуть края, так ничего не получится.
Я прикидывала, каким образом мне завернуть отогнутые края платья так, чтобы не потерять его совсем. Конечно же мои слабые потуги не увенчались успехом.
- Кто-нибудь… Колин… Помогите ей! – я снова услышала, что Кэрри отправляет Колина помочь мне с платьем.
Я уже собиралась крикнуть в ответ, что справлюсь сама, когда почувствовала, что края моего платья поправляют ледяными руками. От неожиданности я выгнулась как кошка.
- Колин! Руки же холодные, кошмар…
- Извини, я пил молочный коктейль.
Мне даже не нужно было поворачиваться, чтобы понять, что позади меня не Колин. Скажу больше: мне было достаточно этих нескольких слов, чтобы понять, кто только что подворачивал края моего платья. Я приросла к стулу и старалась не шевелиться, даже когда его длинные холодные пальцы касались моей горячей от софитов кожи. Я сфокусировалась на дыхании, которое так и норовило сбиться, потому что сердце опять стучало как сумасшедшее.
- Убери ещё и волосы, раз ты всё равно там, - лениво бросила рыжеволосая женщина со своего командного места.
«Они точно хотят, чтобы я здесь умерла, на этих ящиках…» - я не решалась пошевелиться, пока Эд аккуратно собирал все мои и не мои волосы, а потом одним точным движением, скрутив их в пол-оборота, заколол чем-то длинным. Этот парень не устаёт удивлять меня своими талантами.
Когда он, наконец, ушёл я шумно выдохнула и постаралась не выдавать себя и свою подростковую реакцию. Я же взрослый человек, нельзя же поддаваться таким импульсам, нужно держать голову холодной…
- А-а-а-а! – от неожиданности я подскочила со своего места.
- Что случилось?!
Я посмотрела на всю толпу, которая в недоумении смотрела на меня в расстёгнутом платье, которое старалось улизнуть от меня.
- Предупреждать же нужно! – крикнула я в ответ.
Конечно, все видели, что на меня собрались вылить пару литров холодного молока, но я-то нет. Я понимаю, что это красиво смотрится на экране, но это совсем некрасиво хлюпает у меня под платьем. Кэрри только развела руками, мол, давай закончим, что поделать? Я поняла, что выбора у меня нету и села обратно под струю молока, которая перемещалась с плеча на спину. Я опять выгнулась, потому что инстинкты самосохранения у всех одинаковые: избежать угрозы бегством, если невозможно победить её в бою.
Когда я уходила с площадки… Ну, как уходила? Скорее уползала, потому что платье застёгивать времени не было, шлейфа меньше не стало, и он весь был насквозь мокрый и тяжёлый. Хорошо, что мне на помощь пришёл Том, который подобрал подол и помог донести его до моих вещей, принёс полотенце. Мне бы не помешал тёплый душ, но махровое полотенце тоже ничего.
Я вернулась ко всем, когда Таня уже снималась на фоне огромной стены из подсолнухов. Как всегда, в самый последний момент, креативным женщинами пришла новая идея и они положили стену на пол и снимали Татьяну сверху, лежащей на этих подсолнухах. Я не знала, что из этого всего выйдет, но очень надеялась, что наши старания смонтируют во что-то приличное.
Ed Sheeran - Photograph (Felix Jaehn Remix)
Через какое-то время мы снова собрались все вместе, чтобы возвращаться обратно в отель. Все были так измотаны, что даже ресницы не отклеили и так, с боевым раскрасом индейцев, вышли из здания. Нас встретили восторженные толпы, которые требовали к себе внимания. Из машины навстречу нам шёл Мэтью с камерами. Как оказалось, нам нужно было сделать несколько фото с фанатами, раздать пару автографов. Я искренне не понимала, как мы можем раздавать свои закорючки чужим поклонникам, потому что было очевидно, что они пришли не ради нас. Но кто-то настойчиво звал меня по имени, и я решила, что проигнорировать это будет преступлением против поп-культуры.
Я не знала, что мне делать и как себя вести, что писать в блокнотах, которые протягивали ко мне со всех сторон светящиеся от счастья девочки. Я обернулась на остальных и не заметила, чтобы кто-то терялся: все поделили между собой фронт работы. Я подумала, что с таким гримом меня никто не узнает и заулыбалась ещё шире, приобретая уверенность в своих действиях. Кто-то из девочек попросил меня позвать Колина, но кричать ему было бесполезно, поэтому я извинилась и пообещала, что вернусь через секунду.
Я дёргала блондина за рукав, пока он не обратил на меня внимание. Колин обрадованно воскликнул «Смотрите, кто здесь!» и сгрёб меня ближе к себе, чтобы и я поместилась в кадр очередного фото. Мы корчили рожицы, высовывали языки и дурачились как могли. Я перетащила его к той кучке, которая ждала моего возвращения и с удивлением поняла, что она значительно возросла. Мне наговорили приятных слов, сделали тонну комплиментов – я даже не успевала говорить «спасибо». К нам подошёл Эд.
- Все хотят сфотографироваться с тобой, - улыбнулся он.
- Я тут немножко занята, уже целая очередь, - я крутилась направо и налево, стараясь порадовать каждого, кто просил меня.
- Может, одно фото вне очереди? Сфотографируешься со мной?
Что это? Он засмущался?
- Эм-м-м, не-а, - усмехнулась я. – Я не буду с тобой фотографироваться! – я опустила голову, ставя очередной автограф.
- Почему? – Эдвард нахмурился.
- Ты испортишь мне фото! – я показала ему язык.
- Пожалуйста. Хоть одно, там очень просят, - англичанин посмотрел на меня своими щенячьими глазами.
- Ну, если просят… И только одно! – сказала я тоном «дивы» и рассмеялась.
Я подошла к девочке, которая так хотела фотографию со мной. Я улыбалась так широко и счастливо, как только могла.
- Эй! Это ещё что за новости?! – запротестовала я. – Ну-ка, кыш из кадра! Мы так не договаривались!
- Мы никак не договаривались, - ответил в тон Эд.
- Так… Как тебя зовут? – я спросила девочку.
- Сандра…
- Сандра, приятно познакомиться. Сандра, скажи мне, с кем ты хочешь фотку больше: со мной или с ним?
- Ты говоришь глупости… - закатил глаза Эдвард.
Девочка перевела робкий взгляд с меня на парня.
- С тобой… - она протянула мне свой телефон.
Я подняла одну бровь и посмотрела на британца очень недвусмысленно. «Вот так вот, понятно?!» - подумала я, смотря, как он пытается сдерживать улыбку, но ямочка на левой щеке выдала его с головой. Он засунул обе руки в карманы и отвернулся, покачиваясь с пятки на носок. Я сделала фото и посмотрела поверх телефона на Эда, который снова смотрел на нас и демонстрировал уже обе ямочки в искренней улыбке. Моя первая маленькая победа и два полных поражения.
Я продолжала раздавать автографы, пока две подружки лет четырнадцати не попросили нас с Эдом сфотографироваться с ними. Они так громко и жалобно просили, что я согласилась, в порядке исключения. Мы оба нагнулись ближе к ней и на раз-два-три должны были поцеловать её в щёчку.
Как я попалась на этот старый как мир трюк? Я же чувствовала, что подросткам нельзя доверять! Конечно же эти прохвостки продумали всё заранее: единственный, кого мы поцеловали на раз-два-три, были мы сами, потому что одна маленькая чертовка присела, а другая в нужный момент нажала на кнопку.
Я смотрела широко раскрытыми глазами на Эда в ожидании реакции. Этот зрительный контакт длился несколько секунд, но сама бы я была не в силах его прервать: упавшая непослушная прядь рассеяла всю «магию». Англичанин фирменным жестом убрал её назад, запуская длинные пальцы в волосы, которые ещё совсем недавно были старательно уложены, но сейчас находились в обычном состоянии беспорядка. Я была в ужасе от того, что сейчас видело человек сто и уже человек столько же в сети. Я выпрямилась сделала глубокий нервный вздох.
Эд ничего не сказал, только потупил взгляд в свои ботинки и снова попытался скрыть хитрую улыбку. «Что это, блин, такое?! - я негодовала, - Как он это делает? Он меня даже молча бесит!». Я вроде и хотела что-то сказать, но от возмущения была способна только надуться как рыбка фугу.
Домой мы возвращались в тишине, не трещала даже Амелия, что было удивительным. Колин задремал у меня на плече, Таня сидела напротив, изучая новый телефон. Я так устала, что даже думать было тяжело и физически больно. Хотелось только одного: скорее в душ и спать. И не важно, что ещё детское время – истощены мы не по-детски. А обо всём… «таком», я подумаю завтра.
