Это цитата сообщения NADYNROM Оригинальное сообщение

Об одном портрете Анны Леопольдовны



[505x700]

И. Я. Вишняков. Портрет Анны Леопольдовны в оранжевом платье с повязкой на голове (около 1740 г.)

Наткнулась тут на статью, которая мне не очень понравилась, но моменты, посвященные непосредственно портрету, заинтересовали. Признаюсь честно, что этот портрет ранее мне знаком не был.
Выдержками из статьи решила поделиться=)

Однажды в самом начале своего царствования, едва-едва улеглись страсти, вызванные дворцовым переворотом, вознесшим на российский престол вместо родного внука Петра Великого его супругу, в прошлом немецкую принцессу Фике, именовавшуюся теперь государыней императрицей всероссийской Екатериной Второй, новоиспеченная правительница империи решила заняться наведением порядка в своем хозяйстве. В числе прочих распоряжений, она повелела произвести учет всем портретам членов Дома Романовых, хранящихся в императорских дворцах. В дальних комнатах верхнего этажа Зимнего дворца был обнаружен странный портрет, который вызвал недоумение чопорных придворных служителей.
И было от чего придти в недоумение! Судя по надписи на оборотной стороне холста, на портрете была изображена Анна Леопольдовна, умершая где-то далеко на Севере в каких-то неизвестных Холмогорах и уже порядком подзабытая незадачливая правительница при своем малолетнем сыне Иоанне, свергнутая с российского престола прекрасной Елизаветой. Недоумение придворных вызвал не столько сохранившийся портрет несчастливой правительницы, сколько ее внешний вид, запечатленный художником на портрете. Особе, принадлежащей к императорской фамилии, полагалось выглядеть на портрете в строгом соответствии с определенными правилами, быть одетым в парадное платье со всеми полагающимися регалиями, с убранной по моде головой, а на потемневшем холсте принцесса Анна невозмутимо сидела, сложив на животе руки, в домашнем платье – оранжевом широченном капоте. А на голове, о,ужас! – был повязан кружевной платок, затянутый концами сзади бантом. Из-под платка торчали прядки темных, вьющихся от природы волос. Небрежность одеяния правительницы довершала накинутая на плечи белая косынка, которая прятала декольте, предмет внимания и заботы любой уважающей себя дамы восемнадцатого века даже в домашнем костюме.

Будущая Екатерина Великая, возможно посочувствовав искренне в душе невезучей принцессе, чью судьбу она вполне могла повторить, не удайся ее собственный заговор, велела внести в каталог картину и отправила ее в дальний дворцовый запас. Действительно, не стоило привлекать лишнего внимания к этой злосчастной даме. Ведь еще были живы-здоровы, хотя и в заключении в далеких Холмогорах, и ее сын, Иоанн Антонович, и ее супруг и их другие дети - все брауншвейгское семейство – законные наследники российского престола, родственники влиятельных европейских правящих династий. Документы о кратком правлении Анны Леопольдовны и ее малютки сына были изъяты из употребления, уничтожены или же строго засекречены еще тетушкой Елизаветой, поэтому Екатерина не собиралась будоражить общественное мнение и расшатывать под собой и без того еще не очень-то прочный трон, доставшийся ей хотя и ценой многолетних интриг и политических игр, но все равно, она сама так считала, по счастливому стечению обстоятельств и воспринимавшийся в качестве чуда. О портрете надолго забыли.
Правда, после странного заговора Мировича, решившего вернуть российский трон законному наследнику Дома Романовых, Иоанну Шестому, закончившегося казнью Мировича и убиением в Шлиссельбурге Иоанна Антоновича, стали среди фрейлин поговаривать, что будто бы в часы вечернего заката боязно входить в зал, где пылится на стене этот странный портрет правительницы Анны. Потому что на нем проступает изображение царственного младенца Иоанна, возможно, вопия за невинно пролитую кровь и требуя отмщения за свою трагическую судьбу. Однако новая государыня была дама просвещенного восемнадцатого века, состояла в переписке с величайшими умами Европы Вольтером, Дидро, Гриммом и Деламбером, поэтому над суевериями русских придворных дам и барышень только подсмеивалась, однако все документы, связанные с брауншвейгским семейством, до лучших времен велела хранить под строгим секретом.
Не удивительно, что вишняковский портрет правительницы Анны Леопольдовны оказался в поле зрения широкой публики только через сто лет, в 1870 году, во время первой в России выставки русского портрета, раскрывшей Романовскую галерею Зимнего дворца. Перед подданными предстали несколько поколений Дома Романовых в портретах, начиная от патриарха Филарета и первого царя из Дома Романовых, Михаила Федоровича, включая последнего императора Александра Второго, высочайше одобрившего идею организации выставки для широкой публики. Все царственные особы на портретах блистали парадными одеяниями – парчовыми кафтанами, горностаевыми мантиями, собольими накидками, бриллиантовыми коронами, парчовыми тяжелыми робами, мерцали голубые ленты орденов Андрея Первозванного. Одна правительница Анна Леопольдовна невозмутимо восседала среди этой роскоши в своем оранжевом домашнем капоте с головой, закутанной в белую косынку.
Знатоки родной истории, рассматривая необычный портрет правительницы, вспоминали мемуары генерала Миниха, один из немногих кто оставался предан правительнице и ее малолетнему сыну во время елизаветинского дворцового переворота, за что и был разжалован и сослан в далекий Пелым, вернувшись при Петре Третьим, чтобы вновь оказаться свидетелем нового дворцового переворота, теперь уже в пользу Екатерины. Миних отметил в мемуарах: « Она была очень небрежна к своему наряду: голову повязывала белым платком, часто в спальном платье ходила к обедне, не надевала фижм, иногда даже оставалась в таком костюм в обществе, за обедом и по вечерам, проводя их в карточной игре с избранными ею особами».
Третий век этот загадочный портрет Анны Леопольдовны в оранжевом платье служит зримым воплощением поверхностных суждений и оценок характера и личности правительницы Анны. Образ ленивой дамочки, которая, не утруждая себя государственными делами, проводила целые дни в неглиже за картами и сплетнями в обществе красавца-фаворита, австрийского посланника, графа Линнара, любимой фрейлины, Юлии Менгден, и безвольного, нелюбимого заики-супруга принца Антона-Ульриха, стал стереотипом в портретах на страницах исторической беллетристики. Подобной модели личности правительницы придерживаются порой и серьезные исследования, поэтому неудивительно, что такую ленивую особу, какой предстает перед нами в этих фантазиях Анна Леопольдовна, в одночасье свергла горстка гвардейцев во главе с двоюродной тетушкой Елизаветой Петровной. Почти два века документы о правлении и ссылке Брауншвейгского семейства были строго засекречены, когда же открылись архивы, то тогда многие люди и события предстали совсем в ином, нередко противоположном, освещении.
Память о предыдущем царствовании искоренялась если не топором и плахой, то кнутом и раскаленными щипцами. Возникает вопрос, почему же Елизавета пощадила портреты Анны Леопольдовны? Возможно, что причина этого явления чисто психологическая. Известно, что в старину к портретам люди относились как к реальному живому двойнику человека. Елизавета Петровна была очень суеверна и богобоязненна и если она действительно поклялась в ночь переворота, что не подпишет ни одного смертного приговора в своей жизни, не примет на себя греха убийства, то сохранение портретов подпадало под этот обет, потому что уничтожить портрет человека было почти что равносильно его умервщлению ! Возможно по этой причине и остались нетронутыми портреты Анны Леопольдовны?
Существует легенда, которая пытается гипотетически объяснить странный наряд Анны Леопольдовны на портрете Ивана Вишнякова. Небрежное платье на правительнице якобы оттого, что художник Вишняков написал этот портрет уже после свержения правительницы в Холмогорах. Правда в архивах не найдено никаких документов, даже косвенно подтверждающих подобную «командировку», или ее возможность, придворного живописца, начальника живописной команды Канцелярии от строений, должность равнозначная генеральской, в далекие Холмогоры. К тому же не совсем понятно, по каким мотивам могла императрица Елизавета отвлечь лучшего своего портретиста, руководителя живописной команды, от текущих работ по украшению новых возводимых дворцов, чтобы списать на краю земли персону ненавистной ей племянницы?
Внимательному исследователю ответ может предложить сам портрет. Если при хорошем освещении внимательно всмотреться в полотно, то на холсте справа от зрителя можно различить очертание детского личика. Явственно проступает большеглазая круглая голова младенца и его одежда – камзольчик, манишка, манжеты курточки. Проведенное в новейшее время рентгенологическое исследование портрета принесло ошеломляющую информацию. Оказалось, что портрет Анны Леопольдовны в оранжевом платье – это переписанный парадный портрет правительницы с сыном. Странная широкая одежда Анны как бы надета сверху на парадную робу и изображение маленького императора, которого на исходном парадном портрете Анна Леопольдовна обнимала левой рукой. Получается, что на портрете была изображена правительница Анна Леопольдовна и ее сын император Иоанн Антонович в полагающимися им по чину парадных одеждах и регалиях, затем ее переодели в домашний капот, закрасили цепь ордена Андрея первозванного и ребенка.
Зачем художнику это понадобилось? Зная эксцентричный театральный характер Елизаветы Петровны, ее незаурядные режиссерские способности, напрашивается версия. Императрица могла подвергнуть портрет Анны Леопольдовны с сыном символической казни. Был закрашен на картине, а значит исчез, маленький Иоанн, предмет ночных страхов, кошмаров и хронических бессониц Елизаветы, трон которого она совершенно незаконно захватила в результате, хотя и бескровного, но военного переворота. Переодев же правительницу из парадного одеяния в затрапезное по тем понятиям платье, Елизавета как бы низводила Анну из помазанницы божьей в простую смертную женщину, а значит отводила от себя грех клятвопреступницы.