Настроение сейчас - Уставшее на работе, но живое.

Судомоделизм, как одно из моих многочисленных увлечений, делится у меня на два периода. Первый, - в молодости, и второй, - великовозрастный. После того, как появилось время, чтобы заняться моделями кораблей на новом уровне, потребовалось, по крайней мере, освободить для этого пространство от наследия первого периода. А наследие оказывалось не слабым для нашего ограниченного жизненного пространства.
Главным образом, следовало избавиться от двухметрового монстра, отдалёно напоминающего итальянский линкор «Littorio». Изначально, в детском возрасте, эта модель была топорно сработанным парусным кораблём, изготовленным из облицовочной рейки и набора деревянных шпангоутов. Но со временем, под влиянием коммунистическо-технической пропаганды, модель была переделана в линкор «Октябрьская революция» в варианте его самой страшной модернизации. Особенно меня вдохновили гигантские шлюпочные краны, от которых быстро отказались даже реальные судостроители. Ну, и, конечно, загнутая потрясающим червяком передняя труба, оттянутая назад от превращенной в ветвистое дерево передней мачты. Вот в те времена модель (масштаб 1:100) и оказалась 185 см. длиной, что превосходило размеры единственной доступной для плавания акватории, - домашней ванны. Но это никого не остановило, и корпус был разделён на две части поперечным стыком. Нормальных красок в то время не существовало, поэтому просушка, до полного прекращения запаха, длилась месяца три.
Мало того, двенадцать орудий главного калибра были сделаны из попавшихся под руку трубок 6х1мм. и одно из них стреляло, для чего использовались мелкокалиберные гильзы, со встроенным внутрь электрозапалом. Вместо снарядов применялись пенопластовые пробки, потому никакого грозного орудийного грохота не выходило, комната при выстрелах наполнялась сизым и вонючим пороховым дымом, а ствол покрывался трудноотдираемым липким нагаром, характерным для бездымного пороха.
В таком виде монстр просуществовал лет пять, но потом мне, наконец, попалась в руки соответствующая техническая информация, и модель была переделана в некое с трудом узнаваемое подобие линкора «Littorio», с линейно-возвышенным расположением передних трёхорудийных башен, одной задней башней и кормовой катапультой с гидросамолётом. Это выглядело круто, особенно возросшая до двух метров длина. С тех пор у меня нет привычки писать на моделях названия, потому что тогда трудно было бы объяснить публике, почему у вас в доме стоит линкор итальянских фашистов, да ещё с названием их фашистской партии.
На сей раз, девять орудий были изготовлены из медных трубок 12х1мм. что при масштабе 1:100 соответствовало бы у настоящего корабля калибру в один метр (!). Как говориться, на страх врагам. Эти пушки заряжались 10миллиметровыми гильзами от пистолета Макарова, соответственно, грохот увеличился до приемлемого уровня. При выстрелах газы вырывались в обе стороны ствола и коптили изнутри орудийную башню, хотя я тогда даже и не слышал термина «затяжной выстрел». Крупнокалиберные пробки сбивали со стенок штукатурку, а про дым я уже не говорю. Понятное дело, эту стрельбу вскоре пресекли, и корабль много лет стоял на приколе, рассыхаясь от старого столярного клея которым был склеен его набор, а также подвергаясь периодическим налётам малолетних родственников разрушающих его не в пример сильнее, чем английские торпедоносцы при атаке прототипа в гавани Таранто.
Просто взять и выбросить эту штуку не поднималась рука, но тут, очень своевременно, подвернулось знакомство с администрацией детского дома, и монстр был сдан туда, к восторгу детей, которые даже пообещали его сразу не ломать до основания.
Теперь можно было задуматься и о создании более современного флота. Я решил остановиться на масштабе 1:150, как на разумном компромиссе между величиной моделей и степенью загромождения жилого помещения. А первой моделью стал броненосец «Орёл», опять же, потому что я начитался книг о Цусимском сражении. Кроме того, меня всегда привлекали оригинальные прототипы, не похожие на общепринятые конструкции. А этот французский проект уж точно был оригинальным. Корпус с заваленными внутрь бортами, словно у классического парусного фрегата, ростры заставленные шлюпками так, что не было видно палубы, продольные боковые наросты корпуса, короче, крутой, но мало понятный логически вид.
При построении модели во всей своей силе сказались две старинные истины: «лень раньше нас родилась» и «скупой платит дважды». Корпус до верхней кромки броневого пояса был изготовлен сгибанием 4-х миллиметровой крестообразной развёртки из алюминиевого сплава АМг-6, с заделкой оставшихся четырёх углов со сложной кривизной поверхности деревянными вставками, со склейкой эпоксидной смолой и полировкой. Таким образом, модель оказалась воистину броненосной, причём как раз по тому месту, что и прототип. Вышло быстро, только при первом же спуске на воду стыки треснули, вследствие огромного коэффициента термического расширения алюминия, и полного отсутствия такового у дерева. На данном этапе переделывать что-то было уже поздно, поэтому пришлось забивать стыки пластическими прокладками, и примириться с тем, что корпус будет «дышать» и нагло показывать стыкуемые места, как их не закрашивай.
А верхняя часть корпуса, в связи со своей сложной формой была изготовлена из клееного пакета досок и частично выдолблена изнутри. Эту самую долбёжку пришлось несколько раз возобновлять для облегчения, в связи с тем, что модель никак не хотела приобретать требуемый центр тяжести, и всё норовила опрокинуться. По замыслу, модель должна была быть самоходной и радиоуправляемой, поскольку изначально предназначалась для запуска на большой воде. С моторами не возникло проблем, но вот, система радиоуправления купленная в незапамятные времена в Ленинграде никак не хотела работать, потому что её напрочь забивали коллекторные искры электромоторов, как ходовых, так и принадлежащих самой системе радиоуправления, несмотря ни на какие попытки глушить их конденсаторами. Наверное, у меня просто отсутствовали элементарные знания в области радиотехники.
Но, как оказалось, с радиоуправлением нечего было и связываться. При первом же запуске обнаружилось, что на открытом водном пространстве даже слабенький ветер разворачивает корабль боком к своему направлению и никакие моторы и руль ему не указ. И то сказать, даже ветер в два метра в секунду помноженный на масштаб 150 в реальных условиях должен был бы соответствовать невиданной силы урагану. Уж я не знаю, каким образом работают радиоуправляемые модели. Возможно, их запускают в закрытом бассейне, потому что избежать самоуправства ветра можно только если мощность моторов будет такова, чтобы броненосец носился по воде как торпедный катер.
Также обнаружилось, что обеспечить плавные, медленные и красивые размахи бортовой качки модели невозможно. При этом запас остойчивости оказывается таким, что его перекрывают силы поверхностного натяжения воды и случайные капли попадающие на корпус. А тот же слабенький ветер наклоняет модель набок и держит в таком положении пока ему не заблагорассудится прекратиться.
В первый раз модель запускалась на стоячей воде в акватории образованной заброшенной реконструкцией берега. Здесь же мы пытались организовать эффектные фотосъёмки обстреливая её из пневматического пистолета, что, по замыслу, должно было давать красивые водяные всплески около бортов. На деле же, пули рикошетировали от воды и ударялись в «броню» отбивая с неё краску. Мало того, это действо привлекло ораву мальчишек у которых чесались руки присоединиться к бомбардировке. Пришлось убираться оттуда из соображений гуманизма, поскольку, подвергать мальчишек танталовым мукам запрета при наличии под ногами неограниченного количества гальки, было бы просто жестоко.
Потом производили запуск модели с резиновой лодки, выгребая для этого на середину широкой, но постепенно чахнущей и зарастающей водорослями протоки. Мало того, обнаружились браконьерские сети, а потом и сами браконьеры, отслеживающие нас с берега мрачными взглядами. При таком методе, взаимные перемещения лодки и модели очень затрудняют съёмку, и остаётся только сочувствовать настоящим флотоводцам, умудряющимся в подобных условиях осуществлять командование соединениями кораблей. А после добавили сложностей скутера которые с бешеной скоростью носились здесь же, причём, каждый второй судоводитель производил впечатление не вполне нормального. Некоторые просто визжали, имитировали таранную атаку, обдавали нас водой, а один не справился с управлением и воткнулся в берег.
В следующий раз запустили модель при сплаве по достаточно спокойной реке. В таких условиях, то под моторами, то самосплавом, броненосец проплыл километров десять, несколько раз перевернувшись через днище на перекатах и пугая своим появлением купальщиков. Почему-то все принимались кричать:
-Титаник! Титаник!
И только один авторитетно заявил:
-Это не Титаник. У Титаника четыре трубы, а у этого две!
К концу плавания было замечено, что корабль как-то косо сидит в воде и вообще имеет нездоровый вид. Как оказалось, несмотря на многослойную водостойкую краску, вода всё-таки нашла путь к его деревянной сущности, которая частично разбухла и свернула винтом свою кормовую часть. После этого я зарёкся делать хоть что-то предназначенное для плавания из дерева.
Понятное дело, потребовался большой и долгий ремонт, после которого запускали уже эскадру из двух моделей на той же протоке, только в ранние часы, пока богатая публика не успела разгуляться на воде. Согласно очередному плану, корабли должны были маневрировать кильватерным строем, для чего они соединялись между собой в подводной части тонкой капроновой ниткой, совершенно незаметной снаружи. На деле оказалось, что вела себя эта эскадра своенравно, независимо от того, работали моторы заднего корабля, или нет. Эта связка беспорядочно рыскала вправо и влево, словно управляемая нетрезвыми рулевыми, только на короткое время принимая параллельные курсы. Короче, плыла эта эскадра в духе лучших традиций броненосцев Российского Императорского флота, если конечно верить сетованиям адмирала Рожественского. Правда, в отличие от настоящих броненосцев, эти друг друга не протаранили, благодаря вдвое большей мощности моторов переднего. Фотоснимки получались мелкими и нерезкими, делались они отнюдь не цифровым фотоаппаратом, а это значит, если кто забыл, или никогда и не знал, что на резкость объектив нужно наводить вручную. При этом объект съёмки постоянно перемещается, а ваша лодка вертится куда не надо, да нужно ещё не забывать о направлении на солнце и общей компоновке снимка.
Такая интенсивная эксплуатация модели велась недолго, поскольку вдруг наступили времена демократических преобразований, и, как быстрое следствие, полное безденежье трудящихся. В те времена все пытались хоть что-то продать, не обошла эта участь и упомянутую модель. Однако, покупателей не нашлось, зато корабль за время нахождения в магазине приобрёл совсем плачевное состояние. Ещё больше его разрушило подрастающее поколение малолетних родственников, поэтому, по здравому размышлению, модель, вернее, то, что от неё осталось, была этим самым родственникам подарена. Таким образом, снова появилось место для производства более совершенных кораблей, на основе полученного опыта.

[699x461]