Я уважаю профессионалов. Ведь профессионал не то человек, который всё или почти всё знает о той области, в которой он работает, а тот, который пропускает эти знания через свою душу. Варясь в его душе как в тигле алхимика эти разрозненные факты, события, происшествия переплавляются в цельные образы. Из фактов как из частиц мозаики можно сложить различные образы и это под силу каждому, но только профессионал, складывает цельные непротиворечивые картины, где каждому, самому незначительному факту находится логическое объяснение, и мы понимаем, что он не мог произойти сам по себе. И не важно, в какой области работает это человек в науке, в бизнесе, или в культуре. Дмитрий Савицкий один из таких людей, которых я считаю профессионалом, и которого уважаю. Он недавно прислал мне письмо с интервью, которое он дал журналу Джаз-Квадрат.



Интервью с Джаз-Квадратом:

ПУСТОТА В ЭФИРЕ



<У микрофона - Дмитрий Савицкий. В жизни человека наступает момент, когда
нужно подводить итоги. Прожитому, сделанному, написанному. Радио <Свобода>
переходит на новый формат вещания. <49 Минут Джаза> выходят в эфир в
последний раз. В передаче, которую вы сможете прослушать в субботу в восемь
часов утра, а затем в воскресенье в три ночи и в десять утра, и в
понедельник в час ночи - краткое подведение итогов шестнадцати лет эфира
<49>.

Чистого вам приема на частотах Свободы!>



Эти слова, услышанные под завывание электронного ветра, а кое-где и
возродившихся <глушилок>, шокировали многих. Дмитрий Савицкий - талантливый
писатель и журналист, создатель и бессменный автор популярнейшей передачи
<49 Минут Джаза>, которая в течение 16 лет регулярно выходила на волнах
Радио <Свобода>, лишился возможности общения с преданными поклонниками и
<преданными> злопыхателями.



<За шестнадцать лет эфира <49 Минут Джаза> прошли долгий путь. Лепет вашего
ДС то пузырился весенней эйфорией рассказов о цветущей Лютеции или от
поездки с мадмуазель Икс на океан, то обретал относительную серьезность,
повествуя об истории самого джаза. За эти годы мы пролистали с вами всю
историю этой американской музыки, от A до Z, от Эддерлей до Зауинула и
Зверина. Не забыв практически никого, и уж конечно - наших общих
любимчиков:>



JQ: Дмитрий! Вы - литератор (хотя я и не люблю это слово):

Д.С.: Я тоже это слово не люблю. Лучше заменить на <прозаик> или - <так,
пописываю немного>. На французском проще: Je suis dans les lettres - В
словах, мол, прописан - бель-летрист:



JQ: Тяжело ли было Вам - писателю, привыкшему к прямому контакту с листом
бумаги, реальным или виртуальным, освоить такой <техногенный> жанр, как
радиожурналистика?

Д.С.: Конечно, я предпочел бы только писать прозу, стишки и эссе: Но такое
же невозможно? Нужен какой-нибудь князь, и чтобы взял жить при дворе. У нас
же нет меценатов в настоящем смысле слова; это для них что-то вроде бизнеса,
как бы Вознесенский на эту тему ни рассыпался: Эти мальчики умели и умеют
снимать пенку при ЛЮБОМ режиме.

А радио-жанр для меня был и есть - труден. Я косноязычен, стеснителен и все,
что можно к этому прицепить. Но я сам себя записываю и чищу на пленке. Так
что это мой стиль - говорю со всеми вами, но сам, без студии, в одиночку.
Результат - вы слышали. Если б я мог работать напрямую, то не ушел бы с
французского радио, где у меня были приличные возможности, и нынешних
проблем с работой бы не возникло:



JQ: Вы - счастливый человек. Рассказывать о любимой музыке (литературе,
живописи:) - что может быть прекрасней? Но все же <49 Минут Джаза> - это в
первую очередь - работа. Удавалось ли Вам совмещать собственное творчество с
работой?

Д.С.: Мне почти не удается совмещение, о котором вы говорите. Поэтому я так
мало пишу для себя, и поэтому не могу себя назвать счастливым человеком. Мое
единственное желание, повторюсь, писать для себя. В голове моей тихо гниют
три-четыре романа и энное количество рассказов. Иногда думаю: может это
вполне по-буддийски - не записывать их вообще?



JQ: А не хотелось ли <все бросить>, уехать куда-нибудь поближе к
виноградникам, сидеть по вечерам у открытого огня, вставать с рассветом и,
выпив крепкого кофе, - писать?..

Д.С.: Все бросить и уехать некуда. Я живу во вполне реальном мире, где
<бесплатных завтраков не бывает>. Это было возможно в юности, в Коктебеле,
где я мог, помогая по дому хозяйке и готовя еду на всю компашку, жить
бесплатно и писать ВНЕ сезона. Но <Коктебель> во Франции - это Сен-Тропе,
где чашка кофе стоит столько, сколько в Улан-Баторе - лошадь.



JQ: Чего больше в <49 Минутах Джаза> - <для души> или <для бизнеса>?

Д.С.: <49> были созданы как вид журналистки, заработка. До этого я девять
лет проработал во французской прессе.

Однажды я был в Калифорнии, жил в Orange County и получил заказ от
парижского Monde de la Musique, с которым плотно сотрудничал, сделать
интервью с кем-нибудь из больших джазменов. Хорас Сильвер жил недалеко в
Малибу. К нему я и отправился. Интервью с моими фотографиями Хораса вышло в
журнале, а плохенькую по качеству запись, сделанную на любительском
магнитофоне, я решил превратить в рассказ о Сильвере для <Свободы>, у
которой тогда было парижское бюро на авеню Рапп в Париже. Передачу я сделал,
и ей заинтересовался главный продюсер всех служб <Свободы> и <Свободной
Европы> в Мюнхене Руслан Гелисханов. Меня пригласили в Мюнхен, где, вместе с
Русланом, мы выработали концепцию <49 с половиной Минут Джаза> - название
придумал ветеран <Свободы>, актер и режиссер Юлий Панич. Пилотная программа
была принята на ура. Вот и все. Я вернулся в Париж и стал делать по четыре
программы в месяц, соответственно покинув мир французской печатной прессы.
Делать <49> было хоть и трудно, но приятно, так как я имел дело с любимыми
героями и их музыкой.



JQ: За эти годы передача стала уже не только <Ваша>, но и - тех тысяч и
тысяч слушателей, кто настраивал на нее приемники. Сохранить <49 Минут
Джаза> для Вас - <не остаться без работы>, или же - чувство ответственности
перед этими людьми?

Д.С.: Несмотря на то, что пока мне не удается найти нового <работодателя>
для <49>, мне бы хотелось их возродить уже не только как вид заработка, но и
как нечто, что я пообещал делать для других.

Я получал сотни писем и тысячи имейлов. Многие бывшие фаны <металла> и рока
постепенно перешли на джаз, слушая <49>; многие открывали джаз с нуля;
многие - были такими же, как и я, слушателями У. Коновера в 50-е и 60-е: В
последнем перед смертью интервью в Down Beat Коновер, кстати, говорил, что у
него появился русский наследник (или продолжатель) на русскоязычной
американской станции:

Вот сейчас пишут: <Не верится в эту пустоту в назначенное время! Какая-то
катастрофа вместо вашей передачи:> Идут тысячи имейлов, и все с одним и тем
же: <Не верю! Не возможно! Какая-то роковая ошибка:>

Русская дирекция <Свободы> сделала все, чтобы сохранить <49>. Но им был дан
приказ изменить всю структуру на talk-show, и все длинннннные передачи
убрали. Радио перешло на новый формат, видимо, в целях экономии. Будучи
ВНЕштатником, я не в курсе. Я знаю лишь, что и.о. директора Мария Клайн
пыталась до самого последнего момента СОХРАНИТЬ <49>. Не вышло.



<Ну что ж, вот наша последняя финишная прямая. Я хочу отдать должное тем,
без кого <49> может быть никогда бы и не появились в эфире: моему другу
Сергею ЮрьенЕну и особенно, нашему продюсеру, Руслану Гелисханову, который
сбил в целое сам проект пилотной программы <49> и сам же собирал первые
программы. Мой поклон всем звукорежиссерам, работавшим над <49>. Я хочу
вспомнить одного из них, которого больше с нами нет - Володю Кромаса,
музыканта и знатока джаза.

Но не будем нарушать традиций. Время напомнить: вы слушаете <49 Минут Джаза>
на самых длинных в мире коротких волнах <Свободы>. У микрофона - ваш ДС:>



Я надеюсь, что мне удастся запустить джазовую программу под другим названием
в российском эфире и в Ближнем Зарубежье. Кстати, <49> слушали и в
Австралии, США, Аргентине, Израиле и Западной Европе: И в эфире, но больше -
по Сети.

Остается найти заинтересованную радиостанцию:

Мне кажется, настоящий владелец должен понимать, что если запустит у себя на
FM <49>, то получит колоссальную и верную аудиторию. Где бы он ни был - в
России или в бывших республиках. Передача опять войдет в Сеть; это готовый
рынок рекламы, и это, наконец-то, возможность рекламировать CDs, что я делал
16 лет - бесплатно! Мало того, даже не совсем состоятельный директор радио
может эту программу перепродать в различные регионы и окупить свои вложения
с лихвой. В смысле бизнеса, делового подхода, <49> - чистый выигрыш.



JQ: Слушая свою передачу в эфире, Вы либо ощущали тепло, еще раз смакуя
удачные образы и словообороты, либо (что неизбежно, когда - работаешь)
чувствовали холодок, замечая ошибки и промахи. Запомнилось ли что-нибудь из
этого?

Д.С.: Я редко себя слушал вновь, только для контроля. Я не настолько
нарициссичен: Ошибки искал. Сожалел, когда замечал. Переживал. Переживал
из-за иногда неудачного монтажа.



JQ: 693 выпуска передачи! Это поражает воображение. Какие из них - по разным
причинам, внутренним или внешним - Вы помните до сих пор так, словно это
было - вчера?

Д.С.: Я любил серийные передачи. О Саре Вон, Майлзе Дейвисе, Джоне
Колтрейне, Теллониусе Монке. Или - ранние - дико смешные, которых не
сохранилось почти. Но там я фонтанировал, еще не найдя собственный стиль (не
<ужав> его и формат).



<За годы свингующего эфира я получил от слушателей тысячи имейлов и писем.
Со многими мы стали друзьями. Многие из вас дали мне ценнейшие советы. Скажу
честно: мне казалось, что я знал историю джаза и сам джаз, когда запускал
программу, но по настоящему начал разбираться в джазе лишь собирая программы
и часто - с помощью самих слушателей, которым я сердечно признателен>.



Я очень боялся, что не смогу сделать последнюю передачу, что она превратится
в нытье: Но я себе говорил: это НЕ последняя. <49> или <Вокруг Полночи> -
снова выйдут в эфир где-нибудь еще, хоть в Канаде!



JQ: Делать передачу о джазе - это ДЖАЗ?

Д.С.: В каком-то смысле, надеюсь, я и сам малость свинговал в передачах. Мне
нравилось открывать для себя и для публики какие-то эпизоды из жизни
музыкантов. Я прочитал с сотню книг, биографий и автобиографий, и весь забит
до предела рассказами о жизни джазменов. Когда же с ними встречался
<живьем> - всегда тушевался. Ну что можно сказать Ахмад Джамалю? После
концерта? Он устал, думает об ужине и отдыхе. Пригласить на ужин? Это было
возможно, они абсолютно простые ребята. Как Марсалис, который практически не
хотел, чтобы я уходил после интервью, потому что уже пришли его <коты>, они
собирались выпить, перекусить и слегка поиграть. Я же сбежал - у меня нет
нужной легкости: Наверное потому, что такое общение все же было редкостью,
привычка не установилась. А потом, я больше всего ненавижу навязчивых и
наглых людей. Я вообще - человек камерный. С Джимми Смитом, например, после
концерта разговорился так, будто мы вчера шатались по барам. Но ведь у них
еще и - американская открытость, а от открытости во Франции - отвыкаешь.



JQ: Что для Вас лично - <золотые дни джаза>?

Д.С.: Я люблю свинг у Бейси, у Арти Шо, специфическое звучание Эллингтона,
но предпочитаю хард-боп и нео-хард-боп. А пристрастия мои вполне общие,
популярные: Джон Колтрейн (до фри-джаза или на границе с ним), Тэ Монк,
ранний и срединный Майлз Дейвис, Бад Пауэл, MJQ, Стен Гетц, Джерри Маллиган,
Арт Пеппер. Кто еще? Обязательно кого-нибудь забуду: Арт Тейтум, Фэтс
Уоллер, Фредди Хаббард, Оскар Питерсен, Латиф, Диззи: Больше меди и
фортепьяно, меньше скрипок. Люблю Кёрка за хохмачество и феноменальную
технику. Мингуса люблю, но устаю от него быстро. Лестера Янга - да; а вот
Птицу - почти нет: Уэбстера и Хока - очень.



JQ: Как Вы считаете, Джаз - это <религия> или <музыкальный жанр>?

Д.С.: Джаз - это язык, умирающий язык, как латынь. Это язык черной Америки.
Все попытки говорить на нем в других странах - малоудачны. Он сохранится,
этот язык, и во Франции, и в Швеции, и где угодно, на очень высоком уровне.
Но это будет перевод с оригинала. Мне кажется, очень трудно вырвать музыку
из ее исторически-социального контекста и пересадить в иную эпоху, в иной
грунт. Иногда, согласен, это дает интересные результаты. В джазе такая линия
удачно развивается по оси Восток-Запад; я имею в виду этнический джаз.
Гарбарек или Раби Абу Халил (особенно с Санни Фортчюном) тому примером. Но
джаз, тот, который был - неповторим. Такого уже не будет, и таких героев,
уже не будет. И - увы! И - слава богу! Потому что талант должен быть
уникален, он не должен превращаться в нечто вновь воспроизводимое.



<Ну вот, наверное, и все. Спасибо за долгие годы совместного выхода в эфир,
за письма и имейлы, за пожелания и попытки создания проекта идеального
диска. Честь поставить точку в конце этих <Сорока Девяти> принадлежит
звукорежиссеру Илье Бобчинецкому. Спасибо и вам, Илья.

Ну а напоследок вы услышите то, что было позывными наших <49> эти все эти
годы. Сочинение называется <So Tied>, <Так Устал>, и принадлежит оно таланту
пианиста Бобби Тиммонса, а исполняют <So Tied> - Jazz Messengers: Ли
Морган - труба; Уейн Шортер - тенор-саксофон; Бобби Тиммонс - рояль; Джимми
Меррит - контрабас и лидер, Арт Блейки - ударные.

Всех вам благ, удачи, чао, оревуар, ба-бай!>

ДС, Парижск, 15 апреля 2004

LI 3.9.25