Напомню. Это воспоминания моего двоюродного деда, Сергея Ивановича Марушкина, о стране, о семье, о войне. На этот раз карточки не из семейного альбома. Все фото найдены на Яндексе по запросу "Форсирование Днепра".
Продолжение. Начало читайте здесь:
В Татищеве я прожил в лагере ровно месяц. Каждый день мы ожидали отправки на фронт.
И вот 9 сентября 1943 года меня и других направляют на фронт, на Украину. Вечером ехали в эшелоне, отправлявшемся на запад. Ехали шумно, с песнями. Эшелон останавливался на ст. Поворино или Балашов (не помню), откуда я выслал письмо матери, в котором сообщил, что едем на фронт, а со ст. Поворино выслал второе письмо. Это было 16 сентября 1943 года. В Поворино эшелон стоял трое суток. Эшелон шел по направлению на Харьков. На ст. Лиски впервые увидели разрушения проходившего здесь фронта.
Мост через р. Дон взорван: фермы моста повисли над рекой. Эшелон проходил по новому деревянном мосту. На ст. Валуйки вышли из вагонов и осмотрели руины. Станция и вокруг здания были разрушены, сожжены. Здесь наши войска наступали зимой 1942-43 годов и здесь остановились. Заняв оборону, наши войска стояли (оборонялись) до июля 1943 года.
Мы ехали по земле, на которой несколько дней назад шли бои. Ночью эшелон прошел г. Купянск, недавно освобожденный от немцев. Поезд подходил к Харькову. 26 августа, когда я был еще в Татищеве, Харьков был освобожден. Эшелон шел в 3 км от Харькова, через ст. Новая Бавария. Эшелон остановился на ст. Люботин. Дальше пути не было. Была команда: «Выходить!» Вышли и пошли пешком в штаб 37-й армии. Как нам сказали, пути около 40 км. Наметив путь, пошли, к вечеру пришли на хутор, где и заночевали. Шли мы несколько дней, потому что и фронт продвигался. Наконец добрались до штаба 37-й армии, где получили назначение в 82-й корпус. Дивизия находилась на марше, на ходу пополняясь, и мы никак не могли ее догнать. Иногда мы теряли ее след, вновь находили и вновь двигались дальше.
Так я прошел Харьковскую область, где в феврале этого года погиб мой отец.
На Украине я был впервые. Дальше мы пошли по территории Полтавской области. Везде следы разрушения: разбитые танки, машины, мотоциклы, валялись убитые лошади, встречались разбитые самолеты.
Однажды, читая газету «Красная звезда», узнали о взятии города Полтавы и форсировании нашими войсками Днепра. Наконец мы догнали свою 188-ю дивизию, и меня направили в 580-й стрелковый полк, командиром взвода автоматчиков (1-й взвод, 1-я рота, 1-й батальон). Дивизия находилась в 15 км от Днепра. Артиллерийская канонада гремела и гудела круглосуточно.
Ночь провели в лесу, а на следующий день я познакомился со своими бойцами, принял вооружение и вступил в командование взводом. Начали готовиться к предстоящим боям. Во взводе были молодые, как и я сам, необстрелянные еще воины. Я представлял из рассказов участников боев, какие ощущения испытывают люди первый раз в бою. Но эти ощущения из рассказов других. А вот как мы будем сами вести себя в бою, мы и вели разговор во взводе. Все, чему меня учили, старался передать моим подчиненным. Это маскироваться, уметь быстро перебегать, беречь оружие, окапываться, а главное – держать связь с командиром и с соседями. Только так можно сберечь свою жизнь и жизнь товарищей.
Однажды меня вызвали к командованию и приказали готовить взвод к выступлению. Дивизия выдвинулась к Днепру и шла колонной, в которой шел и я. Гул приближающегося фронта стал слышен отчетливо. По дороге двигались бесконечным потоком машины, танки, тягачи, орудия, тракторы. В воздухе беспрерывно летали самолеты.
На дорогах стояли регулировщики: указывали направление движения войск. мы чувствовали близкое дыхание войны. К вечеру подошли к Днепру, стало прохладнее, утомленные походом мы немного вздохнули. Вошли в село Переволочка. В деревне было большое скопление людей и техники. На берегу был навален материал для возведения, наверное, моста или средств переправы. Когда смерклось, полк вышел к берегу Днепра – готовились к переправе.
Я стоял на берегу и видел Днепр. В темноте он показался мне таким же широким, как Волга. Я стоял на берегу, а мысли далеко за Волгой, там, где я родился, где был всего два месяца назад.
С наступлением темноты началась переправа. Переправлялись в порядке номеров взводов (мой – первый). Шли колонной, через два метра друг от друга по мостику, державшемуся на надувных средствах. С обеих сторон мостка были натянуты канаты, за которые держались мы. Если подходишь друг к другу ближе, тот тонул, и шли по воде.
По этому мостику переправились на остров, покрытый кустарником. Когда все же дошли с острова до берега, где были и наши, и немцы, начали переправляться на лодках: больших, маленьких, надувных, деревянных. Взвод переправлялся на большой лодке, а я переехал (ехал, плыл) вслед за ними на маленькой надувной.
Перебравшись, собрались и стали ждать остальных. Переправа продолжалась до рассвета. Тогда мы находились на той (нашей) стороне Днепра, а теперь на другой – фронтовой. Слышен был уже не только гул орудий, но треск ручного оружия. Скоро в бой. Как будут развиваться события. Хватит ли силы и воли. Рассвело. Полк выступил, но теперь уже шли не общей колонной, а по батальонам, рассредоточенно, чтобы не обнаружила авиация. Стрельба усиливалась. Отчетливо слышалась пулеметная и автоматная очередь, взрывы снарядов. Мы вышли к селу, западную часть которого занимали немцы.
На улице еще были убитые, не убранные, дымились строения, земля изрыта воронками, уже повизгивали пули. В воздухе кружили немецкие самолеты, сбрасывали бомбы, но пока еще не на нас, а, кажется, впереди.
Итак, мы на фронте, на передовой. Я вместе со взводом занял оборону в саду, стал наблюдать. Немцы были в нескольких сотнях метров, в хуторке. Они вели оттуда пулеметный и автоматный огонь, стреляли также из миномета. Так мы стреляли до вечера. В моем взводе был один ранен. Ему сделали перевязку и отправили в санбат. Вечером нас, командиров, вызвали на совещание, где сообщили: «Нашему полку приказано ночью выступить в направлении хутора Мигулевка (впереди нас), занять его и вести наступление дальше. От нашего успешного наступления зависит общий успех дивизии».
Задачу нужно выполнить. Первым пошел первый батальон, по сути дела, в боевую разведку. Мой взвод первый и в первом батальоне. Пошли тихо, без шума, без выстрелов (по сигналу красной ракеты). Немцы беспрерывно освещали местность ракетами. Мы вышли на пригорок, а дальше нужно перебежать открытую местность.
Но немцы заметили бегущих и открыли огонь. И подожгли несколько домов (хат), и стало светло. Перебежав открытое поле, мы скатились в лощину и стали накапливаться для броска на хутор. Подалась команда (по подразделению): «Приготовиться к атаке!» Ракета. Мы выскакиваем и бежим туда, откуда стреляют немцы. Я оглянулся назад, но там зияла темнота и пустота. Но слышал топот бегущих. Вдруг раздалось: «Ура!» Стрельба усилилась с обеих сторон. Хуторок наш, и мы пошли дальше.
Прошли еще километра три, стало светать. Командиры решили занять оборону, хотя я да и другие сомневались в выборе места, потому что местность была открытая и засеяна озимыми - всходы, которые уже зеленели. Стали отрывать окопы, готовиться к бою. Но с нами не было оружия, кроме автоматов. Когда рассвело, немцы нас обнаружили и открыли огонь из пулеметов и минометов, а затем и орудийный. Я находился в окопе, который сумели выкопать с полметра глубиной. Немцы вызвали еще и самолеты.
Я посмотрел вверх и увидел их с крестами на крыльях. Земля затряслась от бомб. Столбы земли поднялись вверх. Грохот был настолько сильным, что я даже оглох. Я лежал в окопе и молил бога, чтобы снаряд не попал. Мне показалось, что этот ад никогда не закончится. Вся моя короткая жизнь пронеслась в голове, а голову уже нельзя высунуть из наших окопов-«могил». А немцы все усиливали огонь. Нас несколько раз засыпало землей, и мы были покрыты пылью, лишь глаза еще сверкали. Было уже около полудня, стояла теплая, ясная погода, но над нами ничего не было видно от пыли. Мы ожидали, что нам помогут, но помощи не было. Тогда командиры решили отходить (бежать) назад.
Только мы выскочили из своего окопа, увидели, как разорвало снарядом командира роты. Огромные столбы земли вздымались впереди, справа, слева. Не обращая на них внимания, мы бежали к своим. Падали, ползли, перебегали, вновь поднимались, но уже не все. Когда я бежал, люди падали впереди, слева, справа, но я пока бежал.
Наконец добежали до хутора, который освободили ночью. Хутор стоял в балке, овраге. И нашему взводу открылась ужасная картина: по балке разъезжали, отдельные стояли бронемашины, танки, и поливали смертельным огнем всех нас, бегущих к своим, до которых за пригорком оставалось 200-300 метров. Не выходя из бронемашин, они расстреливали, бросали гранаты в бегущих, но я не видел, чтобы хоть кто-то поднял руки. Небольшая группа решила идти напролом, я тоже был в этой группе.
Но, когда мы поравнялись с машинами, а они были от нас на расстоянии 4-5 метров, я увидел, как из люка танка была выброшена граната и разорвалась под ногами впереди бегущего. Он вскинул руки и с разорванной спиной упал. Осколками от этой гранаты я был ранен в правый бок и в правую руку. Автомат разбит и отлетел...
А это немецкая позиция на Днепре в 1943 году...