Название – Абсент
Фэндом – Гарри Поттер
Имя автора – Joe
Имя беты – Lesich ака Принц
Рейтинг – PG-13
Вид – слэш
Жанр – драма
Пейринг – загадка, не очень сложная
Предупреждения – АУ
Саммари – Написано в рамках конкурса «Сон в Рождественскую ночь» на Сказках: "Какие только чудеса не встречаются в Рождественскую ночь?! Ваш герой из любого мира засыпает в канун Рождества в своей постели, а просыпается... просыпается в совершенно ином мире."
Размер – мини
Дискламер – то, что узнаваемо – тёти Ро, остальное – моё.
Статус – закончено
От автора – фик занял 3 место в рамках всё того же конкурса. Не знаю, почему раньше не выкладывал...





Рождество…

Я хмурюсь. Или ухмыляюсь? Не знаю… Я уже давно не отвечаю за свои действия, слова или выражение лица. С тех самых пор…

Рождество…

Что за дебильный праздник? Что мы празднуем? Что Я праздную? На эти вопросы как всегда нет ответа. Хотя почему же? На последний уже есть... Я отмеряю годы смерти моей жизни. Нормальные люди, и маги, и магглы, отмечают рождение своего Мессии. Единого в двух лицах: Мерлина и Христа. А я отсчитываю количество лет, прожитых без тебя.

Рождество…

Завтра надо будет выйти на работу – деньги просто так в карман не заберутся. Смешно. Я работаю с тех самых пор, как тебя не стало… Мне нравится: я отвлекаюсь от своих мыслей, которые сковывают мозг своей клейкой массой. И только в Рождество, в этот грёбанный праздник, я вынужден смотреть на пузатую бутыль Огневиски и оставаться наедине с воспоминаниями.

Рождество…

А завтра я пройду опостылевшей дорогой до небольшого паба, открою плохо смазанную дверь и встану за стойку бара… Сколько мне сейчас? Двадцать восемь? Возможно. Я перестал считать. Я знаю только, что тебя нет уже десять лет… или одиннадцать? Мой разум напоминает мне странный лабиринт с мостами: одна часть не зависит от другой, а третья может повторяться несколько раз. Так и мои мысли под рождество: обычно такие стройные, логичные и однообразные, они словно покрываются целлюлитом и забираются на маггловский "кузнечик". Они то прыгают, играя в догонялки со своим словесным оформлением; то разваливаются на диване какой-нибудь лобной извилины…

Рождество…

По привычке я засыпаю за столом, сжимая в руках пузатую бутыль. Фи, как я опустился: спать на мизерной кухне, за потрескавшимся столом. "Плебей" – вот, что сказал бы мой дражайший отец. Но он мёртв. И мать тоже мертва. Я засыпаю с единственным желанием, преследующим меня последнее десятилетие: я хочу увидеть тебя, прикоснуться к тебе.

Пьяный сон – самый крепкий и самый странный.

Калейдоскоп. Мне снится калейдоскоп. Из разных-разных кусочков стекла, складывающиеся в причудливые узоры. Или это не стекло? Быть может, это драгоценные камни? Да какая разница? Я всё равно не смогу загнать их по спекулятивной цене – в рождество всё обесценивается.

Рождество…

Стон. Кряхтение. Скрип. Стон. Хруст. Мерлин! Я отодрал голову от стола и даже смог выпрямить спину. Это было довольно сложно. Но я был бы не я, если бы сдался перед капризами тела. Надо приводить себя в порядок – сегодня будет много посетителей, желающих опохмелиться. И, если я хочу сорвать большой куш и приблизиться к повышению, я должен пойти в этот сраный маггловский бар "Кружка эля". Убогие. Да что они могут знать об истинной стоимости эля? Что они могут знать о правилах распития этого чудного напитка? Но это не моё дело. Я должен всего лишь смешивать сок и водку. Сто пятьдесят к пятидесяти. Три к одному. Или виски и содовую. Один к одному. Ну что за извращенцы это придумали? Или добавлять в крепкий чёрный кофе чайную ложку коньяка – такие заказы приходится принимать всё реже и реже. Всё чаще посетители просят: "Ещёооо по отвёооорткеее". Но я терплю и мешаю им эту отраву. Иногда, правда, мне везёт: кто-то заказывает чистый напиток, например, виски или скотч.

Я одеваюсь и пробираюсь по дорожке, покрытой прошлогодней листвой и рождественским мусором. Сколько я уже здесь работаю? Лет пять, наверное. Благодаря святому Поттеру я могу пользоваться магией, отчего и без того неплохие коктейли превращаются в безупречные. "Кружка Эля" растёт, зарплата поднимается, не за горами повышение – вот как я низко пал: участвую в крысиной возне. Ну да ладно, переживём. И не из такого выкручивались. Меня только удручает то, что благородные напитки уже редко заказывают. Всё больше – быдлячье пойло, например, пиво.
А я вспоминаю, как отец на рождество пил абсент. Он брал красивый хрустальный бокал, чем-то похожий на розеточку для мороженого. Потом придвигал к себе небольшую узкую бутылку тёмного стекла, любовно поглаживал её бока своими длинными пальцами и наливал одну единицу абсента в бокал. Потом - клал на него специальную ложечку для абсента, а на неё – кусочек сахара. Затем отец брал хрустальный графин и аккуратно лил чистую воду на сахар. Ровно три единицы. Абсент в бокале постепенно мутнел, пока не превращался в белёсо-бирюзовую, слегка тягучую, жидкость. Отец никогда не закусывал лимоном. Никогда. И, наверное, именно поэтому меня так бесила твоя манера после абсента лизнуть дольку лимона.

Это чудное время в прошлом. Я стою за барной стойкой и, в ожидании первых посетителей, протираю хрустальные бокалы. Раньше на их месте была грубая посудина из толстого стекла или дешёвой керамики. Но теперь, как мне по секрету шепнул владелец, мы можем позволить себе предметы роскоши. "И всё благодаря тебе, красавчик". Владелец был черноволосым и черноглазым. Наверное, именно это и сыграло решающую роль, когда я выбирал место потенциальной работы.

Рождество…

Вот и первые посетители… Сегодня рано – ещё нет и двенадцати. Видимо, ночные бары уже закрылись, а по домам расходиться не хочется.
Это небольшая компания подростков. Они заказывают пиво, Анна – одна из многих официанток – сжимает моё левое предплечье в знак поддержки. Анна знает, как я не люблю открывать эти дурацкие краники и отмерять пол-литра пива.

Я не знаю, чем живут многие слизеринцы, но знаю, что живут. В большинстве своём – в маггловском мире. У них так же, как и у меня, метка осталась. Но она больше не живёт своей собственной жизнью. Теперь это просто картинка – довольно изящная, надо отметить. Теперь, когда она не пульсирует и не расплывается от жара Волдемортового зова, ею можно любоваться.
Я поправляю рукав своей форменной рубашки. Владелец решил выдержать всё в каком-то древнем стиле (я плохо разбираюсь в маггловской моде, но сдаётся мне, что это век 17-18), поэтому рубашка у меня с дурацкими оборочками. Зато почти что шёлковая. Мой взгляд скользит от предмета к предмету, поэтому мысли скачут от темы к теме. Опять "кузнечик". Это лучше, чем лежать на диване и заплывать жиром. Повсюду весит пошлая мишура и какие-то мигающие лампочки, которые, надрываясь, орут: "Джингл белз, джингл белз, джингл ол ве вэй". Орут, надо сказать, весьма истошно и однообразно. Пока ещё оставшийся мозг расслаивается и старается завязаться узлом, лишь бы прекратить эту пытку. А вот и подростки подключились. Стало ещё хуже: они фальшивят и стараются компенсировать это силой пьяных глоток: "ДЖИиииииНГЛ БЕеееееЛЗ, ДЖИииииииНГЛ БЕеееееЛЗ, ДЖИииииииииНГЛ ОооооооЛ ВЕеееееее ВЭэээээээээЙ". Джнигл белз им, бля. А мне что прикажете делать? Перестрелять их всех, переавадить? В таком случае лучше самому пойти повеситься. Жаль, ты не со мной. Ты бы сейчас ткнул меня носом в то, какое я ничтожество, и я бы воспрял духом. Но нет… я должен жалко влачить своё существование, раздавая пиво тупым гормонально неуравновешенным личностям. Ну, ещё иногда наливать в пузатый бокал на короткой ножке коньяк для пузатого мужика на коротких ножках.
Я давно заметил: люди не только собак выбирают подстать себе. Они ещё и алкоголь, похожий на себя, заказывают. Вот, например, молодая особа, ярко разукрашенная и разодетая, томным голосом просит Кровавую Мэри – девушка будто сама хочет быть этой выпитой Мэри. Или этот господин, который хочет казаться благородным и богатым, но при этом заказывает, самый дешёвый, но коньяк. Или этот готичный подросток, который вместо крови жертвы пьёт красное полусладкое.
Или вот эта дама, нарочито скромно и незаметно одетая, у которой на шее блестит золотой кулон с бриллиантом в форме слезы. Она пьёт мартини, неразбавленный, маленькими глотками, иногда теребя стебелёк вишенки, украшающей бокал.

Знаешь, я не часто встречал людей, которые бы правильно пили абсент. Эти люди не просто запоминающиеся, нет. Они просто крышесносны. Как ты или мой отец. От таких людей сначала бросает в жар, потом - в дрожь, затем – мозги улетают в какие-то заоблачные дали, именуемые мечтами. Ну, или глюками.

Рождество…

Народу уже набилось столько, что не протолкнуться. Наконец-то пьяные подростки ушли в другой бар. Зато их заменили какие-то не совсем вменяемые личности: обкурившиеся поэты, постаревшие ролевики, замученные отцы семейств… Пошлые вопли мигающих лампочек стихли. Стало быть, время для живой музыки. И для чего-то, что можно обозвать "танцами". После того, как я увидел подобные конвульсивные подёргивания, я решил, что больше никогда не пойду на маггловскую современную дискотеку. Мне тогда было лет пятнадцать, и мы с компанией слизеринцев выбрались в какой-то ночной клуб. Насколько я понял, больше никто и никогда не изъявлял желания посещать подобные места. Ну, или танцевать на них.
Я просто не могу понять: как жирные потные пьяные мужики или рахитичные барышни могут совершить столько треморобразных движений за одну секунду. Мне всегда кажется, что после этих "танцев" я обнаружу чьи-то части тела у себя за стойкой. Пожалуй, единственное, по чему я скучаю из магического мира, кроме тебя и денег – вальсы. И танго. Кстати говоря, насколько мне известно, Панси и Блэйз открыли свою "Школу классического танца". Дела у них идут неплохо.
Кто-то открыл дверь, и теперь в паб залетают одинокие сухие снежинки. Кто-то радостно свистит, глядя, как пьяная девица начинает снимать кофточку. Вскоре к ней присоединяется пьяный парень. Радостных воплей стало больше. Что за стремление: показать свой целлюлит, обтянутый колготками в сеточку, или атрофичные мышцы, вяло висящие на костях. Мне становится тошно. Провожаю взглядом Анну, несущую очередную порцию чего-то куда-то. Я уже абсолютно на автомате наполняю нужные кружки, чашки, бокалы, фужеры.
- Снова весь в работе? – Я оглядываюсь на голос. И вижу нашего владельца, которому мы продались – со всеми своими потрохами – на это рождество.
- Угу.
- Ну, так иди и работай. – Странный он какой-то… а я думал, что у меня извилины друг за друга цепляются и друг о друга спотыкаются.
- Эээ… я вроде как.
- А вот и нет. – Он лукаво улыбается, будто хочет сообщить приятную новость. – Там за девятым столиком требуют классического абсента.
У меня начинают дрожать руки. Кое-как я достаю наш парадный подносик, ставлю на него бокал, чем-то похожий на розеточку для мороженного, бутылку тёмно-зелёного стекла, ложечку для абсента, кусочек сахара и графинчик с водой. Нарезаю лимон и иду к девятому столику.
За подобной тонкой работой я не смотрю на клиентов – иначе буду слишком много отвлекаться на разбор их внешнего вида и расплескаю драгоценный напиток. От концентрации я прикусываю левый уголок нижний губы.
Только не бери лимон… только не бери лимон…

Я не хочу видеть в рождество кого-то, кто хоть в этой мелочи похож на тебя. Абсент выпит.

Рождество…

Я начинаю собирать посуду на поднос. Рука с изящными пальцами возникает в поле моего зрения и берёт лимон.
Чёрт!
Видимо, чудес не бывает. Я закусываю губу – теперь от обиды – и собираюсь уходить, когда меня останавливает такой знакомый голос:
- Ты даже не поздороваешься, Драко? – Я вздрогнул и чуть не уронил поднос. Когда же моё самообладание вернулось, я поворачиваюсь и шепчу:
- Здравствуй, Северус… - Но это же не можешь быть ты! Ты же мёртв! Я сам присутствовал при опознании, когда яд этой змеюки разъел тебе пол-лица!
Я смотрю в твои глаза и цепенею. Я не могу пошевелить ничем, даже мозгами. Сердце бешено колотится где-то на уровне носа – я почти захлёбываюсь в своей крови, когда ты моргаешь и говоришь:
- Возьми отгул.
Я кое-как киваю и направляюсь к администратору. В принципе, Анна сможет меня заменить…

Рождество…

Мы идём по ночному маггловскому Лондону куда-то в чёрную даль. С неба падают сухие грустные снежинки. Ты опережаешь меня шага на два. А мне так хочется прижаться к твоей спине, уткнуться замёрзшим носом тебе в шею, спрятать озябшие руки в твои карманы… и никогда больше не отлипать от тебя.
Неожиданно ты останавливаешься и поворачиваешься:
- Ты был плохим мальчиком, Драко… Но даже такие дети получают свой кусочек счастья на Рождество. – Я ничего не понимаю и хмурюсь. Ты замечаешь это и слегка улыбаешься. – У нас не так много времени. Первая часть твоего желания выполнена. Ты увидел меня, хоть для этого тебя и пришлось протащить по всем мыслимым мирам. Когда же ты дотронешься до меня, твоё желание будет считаться исполненным…
Ты ненадолго замолкаешь, ждёшь, пока до меня дойдёт твоя мысль. Как ни странно это происходит довольно быстро. Я закусываю указательный палец правой руки, чтобы не подойти и не коснуться тебе губами. Ты тем временем продолжаешь:
- Послушай… Я знаю, что ты любишь меня. И, Мерлин свидетель, я отвечаю тебе взаимностью. Но, пойми, в твоей реальности я мёртв. А мёртвым любовь ни к чему. Им вообще никакие чувства не нужны. Но, знаешь, если ты отпустишь эту боль, к тебе вернётся твоя способность холодно, трезво и ясно мыслить… И ты сможешь увидеть того, чьё отношение сможет сослужить тебе хорошую службу. – Ты в приглашающем жесте разводишь руки. Я, как загипнотизированный, подхожу к тебе, утыкаюсь носом и губами в шею, обнимаю тебя. И пытаюсь надышаться твоим запахом сухих трав. – Я люблю тебя…
- Я тоже тебя люблю. – По-моему, я всхлипываю. Но тебя уже нет рядом. Только ветер, принёсший ворох снежинок, шепчет твоим голосом: "Помоги себе. Отпусти меня."

Рождество…

Я подхожу к краю пешеходной дорожки. Мимо проносятся машины. В темноте зимней ночи их фары ослепляют. Я шагаю вперёд, с единственной мыслью: только бы это не оказалась пара мотоциклов…

Рождество…

- Драко!!! Ну очнись же!!! – Мерлин… у меня всё болит… каждая мелкая мышца. Каждая примитивная клетка. Меня кто-то трясёт за плечо. Голос странно знакомый. – Драко…
- Поттер. – Что он делает в моей кухне? Я стараюсь встать, мои затёкшие мышцы скрипят и не в какую не хотят оживать. Из груди вырывается какой-то непонятный стон: похмельно-болезненный… Чёрт. Что вчера было-то? Я помню, что я напился, потом проснулся, пошёл готовить завтрак… потом оказался в пабе. А потом… - Северус…
Я едва выдыхаю это, сознавая, кого я встретил… Но тут же все мои удивления и изумления прервал Поттер:
- Нет… я Гарри. Ты помнишь меня?.. – Какой-то щенячий взгляд. Глаза на мокром месте. Да что всё-таки было-то?
- Конечно, я тебя помню, Поттер. Не забывается такое никогда. – Даже с утра я ещё могу настроить свой голос на сарказм. Стоп. Я уже десять лет влачу жалкое существование амёбы. Не было у меня никакого сарказма. После войны не было. После того, как… - Поттер! Какое сегодня число?!
- Как какое… Двадцать шестое декабря…
Я со стоном падаю на стул, с которого попытался было встать. Ничего не было: ни абсента, ни Северуса, ни прогулки, ни машины…
- Драко? – Поттер опять преданно заглядывает мне в глаза.
- Поттер, что случилось?
- Ну… насколько мне известно, ты пошёл готовить и включил газ. Больше я ничего не знаю. Когда я пришёл, ты лежал на полу с пустой бутылкой в руке.
- А почему это ты пришёл? – Я подозрительно прищурился.
- Ну… это… я решил поздравить тебя с Рождеством.
- Решился, ты хочешь сказать…
В открытую форточку заглянул ветерок, оставивший ворох снежинок, и шепнул твоим голосом: "Ты сможешь увидеть того, чьё отношение сможет сослужить тебе хорошую службу"