Автор: Dia
Бета: Lightinthemind
Фото, дизайн: Raul Soteras, Chevronna, Dia
Рейтинг: NC-17
Жанр: romance, slash, angst
Размещение: только с согласия автора!

Предупреждение:
Некоторые события и персонажи, возможно, не вымышлены ;)
В тексте использована лирика групп Tristania и Sirenia.
Текст содержит сцены эротического и гомосексуального характера, насилия, а так же описания неформальных музыкальных субкультур.
Текст не помещает в себя всех идей и мыслей относительно происходящих событий в целях избежать десяти томов этого рассказа.

От автора:
“Прежде всего, хочу сказать спасибо тем, кто являлся прототипами некоторых главных героев и вдохновил меня на эту новеллу своим существованием и поступками. И огромное спасибо тому человечку, кто поддерживал все мои творческие порывы во время написания «Потерянного рая», вселял уверенность, что все получится, помогал с идеями и подливал вдохновение, начатое в Германии, - A.Tehhi, без чьего участия и поддержки было бы сложно.
Я верю, что среди морской гальки иногда находятся чистые искрящиеся жемчужины. Главные герои этой новеллы, возможно, живут среди нас – такие же редкие жемчужины среди серых будней, серых одинаковых людей, загнавших себя в строгие серые рамки. Те, которые способны видеть красоту окружающего мира во всем, которые смогли открыть в себе искренние и прекрасные чувства, научились любить, ценить, прощать и… жить. И я верю, что у них все получится.
Always keep the faith! ^__^”



Глава 1

Дымящийся кофе в прозрачной кружке из тонкого стекла щекотал ноздри своим терпким горьковатым ароматом, проникая в самые дальние уголки сознания и артерий, заставляя сердце ускорять свое пульсирующее биение, а мозг просыпаться. И так каждое утро начиналось с горячего кофе без молока и сахара, черного, как торфяная земля, с рассыпчатым осадком на дне кружки. И, конечно же, с утренней газеты, где ровными столбцами струились вниз таблицы с бесконечным множеством цифр, котировками акций и ценных бумаг, придавая полосам вид зашифрованного кода. И если кому-то разобраться в этих числах представлялось сродни разгадке великой тайны человечества, то Себастиан прекрасно понимал, что значит та или иная колонка, заполненная римскими символами, мог всего лишь пробежаться глазами вдоль строк и уже точно определить, стоит ли вкладывать деньги в те или иные акции, какую прибыль это может принести в будущем и сыграть его компании на руку. В этом была часть его работы, которой он посвящал себя с головой, не оставляя лишнего времени практически ни на что, иногда даже забывая про себя и просыпаясь ночью в высоком кожаном кресле его рабочего кабинета на сложенных перед собой руках. Пару раз, проснувшись таким образом, он обнаруживал, что плечи укрывает легкий, но теплый плед, а наутро его личный помощник и секретарь, Катрин, добродушно спрашивала, как ему спалось прошлой ночью. Себастиан просто благодарил ее за заботу и снова приступал к своим повседневным обязанностям Главы компании «Хольдс» - одной из самых крупных инвестиционных компаний в столице западной Германии.
Это утро выдалось пасмурным и туманным. Низкие серые облака полностью поглотили в себя светлые лучи весеннего солнца, окунув город в тень и полупрозрачный смог. Открыв настежь стеклянную балконную дверь и вдохнув в легкие свежий влажный воздух, Себастиан достал из серебристого портсигара тонкую сигарету с темно-коричневым фильтром и зажал ее между губ, не прикуривая. Ему нравился запах табака еще с подростковых времен. Тогда он казался ему чем-то запретным, недозволенным, а от того еще больше притягивал своим горьким вкусом, как райский плод. Однажды отец увидел, как он первый раз в жизни курил с мальчишками где-то в переулке недалеко от их дома. Тогда ему было пятнадцать. Сейчас двадцать пять. А обжигающая боль от пощечины, которая прожгла кожу до кровоточащей ссадины, еще до сих пор временами пульсирует на щеке, когда он вспоминает свою прежнюю неосторожность.
Теперь никто не ударит его за то, что он может курить одну сигарету за другой. И никто не запретит больше общаться с теми людьми, которых ты выбираешь сам, а не которых тебе навяжут, сочтут достойными твоего внимания и социального положения. Хотя, признаться, этот факт, его не так уж и радовал, потому что таких людей, с кем бы он действительно хотел общаться, было слишком мало. Да что уж там кривить душой - их вообще практически не было. Все сводилось к бизнесу, к взаимовыгодным отношениям, где у каждого должно было хватать достаточно мозгов, чтобы вынести из этого времяпрепровождения друг с другом хоть какую-то выгоду. Отношения между людьми, построенные на лжи, корысти и посягательстве на чужие блага, где всем правят деньги и точная продуманность всех последующих ходов. Как в шахматах. Только вот фигуры на черно-белой доске были живыми людьми.
Так и не прикурив сигарету, Себастиан отправил ее обратно в портсигар и захлопнул крышку, на которой были витиевато выгравированы его инициалы. Теперь он по праву считал их своими, хотя еще пару лет назад они принадлежали его отцу, носящему имя Стивен. Ирония судьбы – вместе с портсигаром, который относился как раз к тем самым неприкасаемым запретам, Себастиану по наследству перешла и вся компания его отца.
Взяв со стола мобильный телефон, он, задумавшись, посмотрел на потухший экран, размышляя над тем, звонить ли сегодня Томасу, чтобы он отвез его на работу. Но в итоге, так и не нажав ни единой кнопки, решил сесть за руль сам. Ему и так не часто удавалось водить машину: наличие персонального шофера все-таки разбаловало, а ведь раньше ему безумно нравилось жать на педаль газа и смотреть в стекло заднего вида, как из-под колес вылетают мелкие камешки гравия, когда автомобиль с визгом дергался с места и нес его вдоль широкого шоссе. И сейчас вдруг так отчаянно захотелось вспомнить это ощущение того, что ты управляешь сам чем-то большим и опасным, и только от тебя зависит собственная жизнь. Но так было только с автомобилем, а на самом деле…
Себастиан нахмурился от невеселых мыслей и прижал ладонь к щеке. Лучше не думать о чем-то подобном сейчас в начале дня. Впереди еще много дел, которые потребуют внимания и собранности, а каждый раз, когда он начинал ловить призраков собственного прошлого, ничем хорошим это не заканчивалось – весь день шел коту под хвост, потому что настроение становилось просто паршивейшим.
Надев пиджак и взяв со столика в прихожей ключи от своего черного Ягуара, он спустился на улицу. Прохладный воздух тут же окутал все тело, наполняя бодростью и заставляя окончательно проснуться.
Серый город с высотками многоэтажных домов мелькал за стеклами все быстрее по мере того, как Себастиан набирал скорость, сильнее сжимая руль пальцами, словно лишняя сила придавала ему уверенности. Спешащие люди и автомобильные пробки, нетерпеливые водители, сигналящие друг другу на перекрестках и бесконечные светофоры – это одна из главных причин, почему он решил купить квартиру на окраине города. По крайней мере, там он мог действительно отдыхать, когда на такую роскошь хватало времени в его плотном графике.
- Доброе утро, Катрин, - он улыбнулся своему секретарю по дороге в кабинет.
Женщина лет сорока с загорелым и добродушным лицом, слегка полноватая, но, тем не менее, довольно-таки симпатичная, возвратила улыбку:
- И тебе доброе, Себастиан. Я положила тебе на стол утреннюю корреспонденцию, а так же билеты на самолет в желтом конверте. К поездке я все подготовила, отель забронировала, встречи назначила.
Себастиан усмехнулся:
- Что бы я без тебя делал, Катрин?
- Не знаю, сама часто об этом думаю, - подмигнула она ему. - Тебя ждет утренний кофе, а потом через час у тебя уже совещание.
- Да, подготовь, пожалуйста, протокол, я хочу изучить его перед началом встречи.
- Договорились.
Он прошел к себе в кабинет, широкую и просторную комнату, залитую светом сквозь прозрачные стекла во всю высоту от потолка до пола. На столе его ждала обещанная чашка кофе, уже вторая за день, а это только начало. Он сам не помнил того момента, когда так успел пристраститься к этому напитку. Теперь он был для него своеобразным наркотиком, расширяющим сознание, и один аромат, доносящийся от чашки, был способен заставить его преодолеть сокращавшее их расстояние чуть ли не бегом.
Он присел на край стола и вскрыл первый конверт: ничего особенного, приглашение на какую-то финансовую конференцию. Второй конверт заинтересовал его больше, потому что не носил никакого официального тона и тем. Это было письмо от Иветты, его невесты, с которой они должны пожениться через пару месяцев. Точное число свадьбы Себастиан не помнил, возможно, потому что для него эта женитьба была всего лишь очередным официальным событием, которое надо пережить. Но свои обещания надо исполнять, он знал это всегда. Даже если эти обещания даны уже мертвому человеку, его отцу, и даже если они полностью противоречат собственным представлениям о счастливом браке. В конце концов, Иветта была не так уж плоха, довольно симпатичная, тоненькая девушка с прямыми светлыми волосами чуть ниже плеч, со своеобразным чувством юмора и лишенная всяческих полудетских романтических замашек. Себастиана с какой-то стороны даже удовлетворяло то, что и он и его невеста прекрасно понимали, что семейные отношения в их паре будут строиться на определенных условиях, и такое понятие как любовь не входило даже в самые последние пункты этого списка. Тем не менее, его это нисколько не коробило, а, наоборот, избавляло от лишних обязательств играть из себя роль заботливого и любящего супруга, тем более что Иветта была вполне самостоятельной девушкой, чтобы позаботиться о себе сама. Их отношения можно было назвать дружескими, они даже могли пойти куда-нибудь в бар, напиться и говорить о машинах, как два парня. Но вот дальше поверхностных тем разговоры никогда не заходили, но, похоже, особо никто и не переживал.
Сейчас Иветта была на отдыхе в Италии, и письмо кратко описывало ее пребывание в Римской Империи.
«…Когда я вернусь, хочу начать подготовку к свадьбе. Ты ведь сам понимаешь, что, учитывая, из каких мы семей, придется здорово постараться, чтобы не разочаровать гостей и прессу…»
Себастиан совершенно непроизвольно нахмурился. И, возможно, именно это внешнее проявление эмоций испугало его больше всего – он никогда не позволял себе такого.
-Катрин, - он нажал кнопку динамика на рабочем телефоне.
-Да? – послышался голос на другом конце провода.
-Сколько планируется гостей на мою свадьбу?
В трубке послышался шелест бумаги.
-Так, у меня записано триста пятьдесят гостей, плюс пресса, охрана и…
-Триста пятьдесят? – удивленно переспросил Себастиан, прикидывая в голове эту толпу народа.
-Это начальная цифра, Мисс Иветта должна сообщить конечную цифру по своему возращению.
-Ладно, спасибо, Катрин.
Он повесил трубку и растерянно уставился в окно: вид на город с двадцать пятого этажа открывался великолепный. Крыши низких домов внизу усеяли собой пространство земли и краснели яркой черепицей среди серых тротуаров и дорог. Почему-то сейчас так захотелось затеряться где-то в этих улицах, стать таким же едва различимым человеком, которых он видит внизу, слиться в единой массе. Рука невольно потянулась за сигаретой. Прежде чем прикурить, Себастиан задумчиво покрутил ее в пальцах, потом поднес пламя зажигалки к кончику, наблюдая, как он вспыхивает оранжевыми искорками, и представил, как сизый густой дым заполняет сейчас его горло и легкие, врываясь в их пористую поверхность и окутывая туманной дымкой. Возможно, когда-нибудь он даже умрет от рака легких, но это такая магия, волшебство, от которого он ни за что теперь не откажется. Единственное, что позволяет хоть как-то расслабиться в этом сумасшедшем мире, которым правит очень жестокий и беспощадный бог по имени Бизнес. Иногда Себастиан ненавидел этого бога, а еще чаще ненавидел собственное преклонение перед ним.

Болевые импульсы в голове пульсировали с каждым вторым ударом сердца. Рука затекла оттого, что ее придавило что-то тяжелое, и тысячи невидимых крошечных иголок неприятно покалывали кожу. Ногам было слишком прохладно, что даже мурашки покрыли тело. Все эти неудобства заставили Элана, наконец, открыть глаза и встретить взглядом полуденные лучи солнца, с трудом пробивающиеся сквозь плотные задернутые шторы комнаты. Они золотили его бледную голую кожу, путались в иссиня-черных прямых волосах, разметавшихся по подушке, отражались в глубокой синеве радужки глаз.
Элан попробовал пошевелить рукой, чтобы размять затекшие мышцы и разогнать кровь, но тут увидел то самое препятствие, мешающее его движениям. На его руке лежало темноволосое существо, почти с головой закутанное в одеяло, которого так не хватало для его собственного тепла. Элан несколько раздраженно попробовал потянуть на себя теплый кокон ткани, но у него ничего не вышло. Тогда он решился освободить хотя бы свою руку из-под груза чужого тела и далеко не нежно выдернул ее из-под спины лежащего рядом. Подвигал пальцами в воздухе, чтобы прогнать неприятное чувство онемения, когда существо рядом зашевелилось и случайно пихнуло его в бок локтем.
- Эй, поаккуратнее, - проворчал Элан и все-таки умудрился схватить освободившийся край одеяла и накинуть его на себя.
- Ты уже проснулся? – немного сиплый спросонья голос раздался где-то над самым ухом.
Элан повернул голову и встретился с темными карими глазами, смотрящими на него из-под густых ресниц. Кажется, он вчера немного перепил, потому что это лицо казалось совершенно незнакомым, как будто он видел его первый раз в жизни. Черт, как же раскалывается голова!
- У тебя есть аспирин? – спросил Элан, нарочито игнорируя теплую ладонь, ложащуюся ему на живот.
- Там, на кухне, в ящике где-то был. Тебе обязательно сейчас нужно за ним идти?
Элан еще раз осмотрел вчерашнюю жертву своего пьяного очарования и ухмыльнулся про себя: а он вроде бы ничего, симпатичный и сексуальный.
Ладонь скользнула вниз по его животу и остановилась на бедре. Теперь Элана поставили перед явным выбором: выползти из, наконец, окутавшего тело тепла и заглушить таблеткой головную боль, или остаться и посмотреть, что будет дальше.
- Как тебя зовут? - уточнил Элан, хотя и сам не понял для чего. Как будто он все равно запомнит.
- Ты что, ничего не помнишь? – пухлые губы на смуглом лице надулись, выражение глаз стало почти по-щенячьи обиженным.
- Помню, конечно, - соврал Элан. - Просто у меня память на имена не реагирует.
- Это что, какой-то новый вид склероза?
А он еще и нагловатенький попался. Что ж, еще интереснее.
- Подвид. И при этом не лечится.
- А ты пробовал лечить?
- А, может, ты попробуешь? - Элан накрыл своей ладонью руку юноши, все еще заманчиво покоящуюся на его голом бедре. - Вдруг получится?
Уголки пухлых губ дернулись вверх и расплылись в улыбке:
- Меня Ларс зовут, так, между прочим, если снова не забудешь к вечеру…
Но Элан забыл уже через пару минут, когда эти самые губы скользили по его телу и доставляли ему удовольствие умелыми ласками. К чему задумываться над тем, как зовут того, с кем ты, возможно, видишься первый и последний раз?

Добравшись, наконец, до дома, Элан заглянул в гостиную: на диване мирно посапывал Шен, обняв руками подушку, словно любимую девушку. Его светло-русые волосы были всклокочены и перепутаны, словно он валялся в стоге сена. На столике перед ним стояли пустые бутылки из-под пива, окруженные горой окурков - кто-то вчера тоже продолжил веселиться, только в свой манере. Элан подошел к дивану и присел в ногах Шена, оглядывая беспорядок в их квартире и сопроводив свои наблюдения тяжелым вздохом. Убираться он терпеть не мог, и делал это только тогда, когда масштабы хаоса достигали уже гигантских масштабов. Это если, например, ты заходишь в дверь и не можешь ступить и шагу, не задев ногой пустую бутылку, пачку из-под сигарет, предметы одежды и обувь, книги, диски, смятые клочки бумаги, выброшенные им же в очередных попытках написать что-нибудь новое из песен. Иногда даже попадались денежные купюры или монеты, но это если особенно везло. Поэтому, зная все привычки своего «сожителя по несчастью», как называл его сам Шен, парню приходилось брать этот пункт совместной жизни на себя. Элан же честно пообещал, что готовить и мыть посуду будет он сам. На том и сошлись.
Они снимали эту маленькую квартирку уже несколько лет. Не то, чтобы она была очень удобной, да и находилась не в самом центре города, но было в ней что-то уютное и своеобразное. Старые стены уже давно требовали новых обоев, а на потолке красовались трещины штукатурки, которые Элан часто разглядывал, покурив травки, и представляя, как эти щели белой, загнувшейся по краям краски затягивают его в себя и открывают путь в другой параллельный мир. В гостиной стояли немногочисленные атрибуты старой мебели: комод, шкаф, в котором хранилось все общее барахло, диван, два потертых кресла и журнальный столик. Телевизор, который Шен притащил откуда-то из магазина подержанных вещей и купленный вскладчину музыкальный центр. В углу стояли музыкальные инструменты: две электрогитары – самое драгоценное, что вообще можно было здесь найти, и самое драгоценное для сердец обитателей квартиры.
Две комнаты, которые они делили между собой, располагались друг напротив друга. Спальня Шена выходила окнами во двор и представляла собой минимум декора: все просто и аккуратно, чтобы придти, упасть лицом в подушку и заснуть до утра. Комната Элана являла собой полную противоположность. Стены, завешанные всевозможными постерами групп, сорванными где-то в городе афишами, фотографиями и рисунками. Широкая кровать, стоящая рядом с окном, и вид на улицу через распахнутые темно-синие шторы. Шкаф с торчащими из дверцы футболками и штанами, и рабочий стол с ноутбуком, вечно заваленный какими-то бумажками, дисками и всякой бесполезной мелочью. Именно здесь Элан любил писать песни, складывать фразы, рифмы и перечитывать по тридцать раз плоды своего творчества, чтобы в итоге разорвать или смять и выбросить, ругаясь и приписывая себе мнимую бездарность.
Платили они за съем квартиры поровну, скидываясь в конце месяца оставшимися деньгами из зарплаты и того, что смогли заработать во время своих концертов – далеко не прибыльное дело, но зато именно музыке они посвящали себя целиком и полностью. Именно это и делало их счастливыми, отставляя всякие материальные нехватки на второй, а то и третий план.
Задумчиво поправив на плече Шена сползший плед, Элан встал и побрел в ванную. Скинув с себя одежду и кеды, он встал под прохладные струи душа и подставил лицо под брызги воды. Головная боль прошла после того, как он принял аспирин, и теперь просто осталась какая-то легкая усталость. Вчера они весь вечер тусовались в «Потерянном раю», пили пиво, болтали и веселились. А потом Элан, очевидно, и подцепил этого смазливого мальчика, признавшего в нем солиста группы Last Chance. Не то, чтобы они были очень популярны, но когда ты живешь в небольшом городке, а люди, слушающие подобного рода музыку, посещают твои концерты, то невольно запоминаются и лица музыкантов, становящихся кумирами и как будто бы предводителями этого субкультурного движения. Ничего плохого Элан в этом не находил, особенно когда организм требовал элементарного секса без обязательств и дальнейших посягательств на его свободу, которую он ценил больше всего в жизни. Он уже давно обещал себе, что никаких серьезных отношений у него и быть не может, а о любви он будет лишь петь в своих песнях, теоретически излагая в текстах и мелодиях свое представление об этом чувстве. Такое самовнушение действовало безотказно, по крайней мере, до настоящего момента. И Элан не испытывал совершенно никаких угрызений совести, когда уходил наутро от очередной любовницы или любовника, бросая привычное «Может, как-нибудь увидимся», хотя прекрасно знал, что это «как-нибудь» не случится никогда. В конце концов, они тоже получали удовольствие, равно как и он. Это были отношения взаимной выгоды, ничего более.
- Эй, Элан! Черт возьми, который час? Почему ты не разбудил меня? – хрипловатый голос раздался рядом с ванной, потом дверь слегка приоткрылась, и в щелке показалось заспанное лицо Шена.
- Тебя в детстве не учили, что подглядывать неприлично? – Элан задернул полупрозрачную штору.
- И это ты мне говоришь о приличиях? – Шен бесцеремонно ввалился в комнату, наполненную паром, и принялся разглядывать в зеркало свое лицо. На щеках виднелась двухдневная светлая щетина, которая придавала ему какой-то диковатый вид, - Это ты, между прочим, свалил вчера из клуба в обнимку с парнем, а не я.
- А что неприличного ты находишь в том, чтобы отдаться любовным утехам с симпатичным спутником? – Элан вылил на мочалку гель для душа и, вспенив его, начал тереть свои плечи. - Все же лучше, чем напиваться в одиночестве дома из-за того, что тебя бросила очередная девчонка.
Шен хмыкнул и, выдавив на зубную щетку пасту, принялся за утреннюю процедуру умывания. Не вынимая щетки изо рта, от чего голос его стал жутко картавым, он повернулся к закрытой шторке, как будто так ему было удобней разговаривать.
- Ни тэрта ты нэ понимаешь. Я, межжу прочим, ее по-своему любыл.
Элан невольно хихикнул: говорить о высоких чувствах, чистя зубы, это конечно очень романтично.
- Она плевала на тебя, а ты еще и переживаешь, что избавился от ее персоны.
- Лучше бы посоветовал, как ее вернуть, - Шен прополоскал рот и теперь вытирал лицо махровым полотенцем.
- Если тебе оно так надо… Ну, что обычно делают в таких случаях? Цветы, конфеты, цацки всякие.
- Последний раз, когда я подарил ей цветы, они оказались размазаны по моему лицу.
- Вот я же говорю, что все эти якобы серьезные отношения приводят только к одному – кто-то унижен, кто-то обижен, и в итоге – оба друг друга ненавидят.
- И это мне говорит тот, кто ни разу не был влюблен!
Элан уставился на светлый кафель в подтеках воды:
- И не хочу. Лучше я буду свободным и независимым, чем вот так вот впадать в депрессию, как ты.
На свой ответ он услышал только звук спуска воды в унитазе.
- Хватит намываться! Освобождай уже душ, мне тоже сполоснуться не мешает, а то через два часа нам надо быть в клубе на репетиции. Сегодня начало концерта в восемь.
Шен вышел, прикрыв за собой дверь, а Элан нехотя выключил воду и встал босыми ногами на холодный пол. Он посмотрел на себя в зеркало: в отражении на него глядел бледный худой юноша с темными мокрыми волосами до плеч, в темно-синих глазах сквозила тень грусти и тоски. На шее на кожаном шнурке висел неизменный талисман в форме звезды. Протерев запотевшее стекло зеркала, Элан прикрыл глаза и вздохнул. Надо собраться с силами. Вечером им придется здорово потрудиться.



Глава 2

Самолет приземлился точно по расписанию, и теперь Себастиан ехал в поданной в аэропорт машине с водителем, разглядывая в окна невысокие, будто игрушечные дома с резными балконами, уставленными яркими горшочными цветами. Этот город совсем не был похож на столицу. Здесь было гораздо тише и спокойнее, люди не суетились по запруженным улицам, автомобили не гудели друг другу на перекрестках в пробках, а воздух был по-весеннему свежим со сладковатым привкусом еловой смолы. Скверы и парки с деревьями, покрытыми салатовыми листьями, чистые подстриженные газоны с бегающими по сочной траве детьми, и маленькие магазинчики под ажурными крышами с вывесками «открыто». Себастиану понравилось все это с первой же секунды. Не привыкший к таким немного провинциальным городам, он замечал каждую деталь, каждое окно в доме напротив, каждого одинокого прохожего, каждый рекламный плакат на столбах.
Машина затормозила напротив невысокого белого здания. Водитель вышел и, обогнув автомобиль, открыл дверь Себастиану.
- Отель «Хамильтон», как Вы и просили.
- Спасибо, - Себастиан вышел и огляделся. Довольно красивый отреставрированный особняк с резными колоннами при входе и витиеватыми буквами с названием отеля, наверху которых светились пять звезд.
Номер отеля оказался тоже довольно уютным. Он, конечно, отличался ото всех пятизвездочных отелей в столицах более скромным убранством, не смотря на то, что носил гордое звание «люкс», но Себастиан совершенно не был притязателен в таких мелочах. Он вообще никогда не придавал значения тому, в каком номере и отеле ему предстоит жить, но статус подразумевал определенные условия, как считала Катрин, которая заказывала эти аппартаменты.
Он стянул с плеч пиджак и кинул его на спинку светлого дивана, скинул наполированные до блеска ботинки и растянулся здесь же, на этом самом диване, разглядывая хрустальную люстру на потолке. Дорога изрядно вымотала. Хорошо, что деловая встреча предстоит только завтра. А сегодня есть еще целый вечер впереди, чтобы просто прогуляться по этим маленьким узким улочкам и насладиться уединением и покоем, которого ему так давно не хватало. Такие минуты Себастиан ценил больше всего в жизни. Заставив себя подняться, он пошел в ванную и, быстро освободившись от одежды, принял контрастный душ. Тело приятно покалывало от смены температуры, что придавало бодрость и новые силы.
В комнате зазвонил мобильный и Себастиан босиком отправился искать аппарат. Наконец, обнаружив его в кармане пиджака, он поднес трубку к уху.
- Да, мам, привет.
- Себастиан, у тебя все нормально? Как ты добрался?
Он вздохнул еле слышно, закатив глаза. Ему двадцать пять, а о нем заботятся как о ребенке.
- Все в порядке. Здесь очень красивый город.
- Аккуратней там, в таких городах чего только не происходит.
Начинается…
- Хорошо, мам. Как ты?
- Я была у отца на кладбище. Ты ведь помнишь, какой сегодня день?
- Помню, - нехотя признался Себастиан и присел на край дивана.
Он отлично помнил. Сегодня – день смерти его отца. Только если для его матери – это было днем траура, Себастиан до сих пор не мог дать определение своим собственным чувствам. И хоть он искренне не хотел признаваться себе в этом, смерть отца даже вызвала в нем некоторое облегчение. Тогда он думал, что это будет конец тирании, деспотизма и точечных указаний, но сейчас порой ему казалось, что призрак отца преследует его до сих пор, где бы он ни находился.
Перекинувшись еще парой фраз, Себастиан отключил мобильный и откинулся на спинку дивана. Провел рукой по светлым мокрым волосам, торчащим иголками в стороны.
И зачем только ему напомнили об этом дне, когда он так тщательно старается забыть? Сигареты оказались вовремя под рукой, чтобы хоть как-то отвлечься от неприятных мыслей. Надо сходить куда-нибудь и выпить. Капля алкоголя не повредит, но хотя бы позволит немного отвлечься.
Себастиан потушил сигарету в стоящей на стеклянном столике пепельнице и, взяв со стола пульт от музыкального центра, включил первое попавшееся радио. В колонках заиграла знакомая песня «The Rolling Stones», наполнившая его слух приятным теплом и негой.

- Шен, захвати и мне пива, - Элан оторвался от своего увлекательного занятия по разматыванию проводов на сцене.
- Тебе еще двадцати одного нет, так что это преступление, - усмехнулся Шен и направился к пустому бару. Клуб был непривычно пустынен и их голоса раздавались эхом в пространстве.
- Эй, прекрати! Мне исполнится двадцать один через пару недель.
- Вот тогда и будешь пиво пить.
- Шен, когда-нибудь я тебя убью.
- Тогда кто же будет покупать тебе алкоголь? – Шен протянул ему запотевшую бутылку «Бекс». - Много не пей, а то это может сказаться на твоей детской психике.
Шен засмеялся в голос, но смех этот длился недолго, потому что он тут же получил толчок под дых и чуть не подавился собственным пивом.
- Эй, полегче!
- А ты не издевайся. Тоже мне, взрослый нашелся.
Элан присел на край сцены, свесив ноги вниз, и прикурил сразу две сигареты, одну из которых передал другу.
- Я хочу сегодня спеть новую песню. Давайте прорепетируем ее, там мелодия несложная.
- Может быть, в следующий раз, когда мы уже хотя бы несколько раз ее проиграем? – предложил Шен, делая внушительный глоток пива.
- Ну, пожааалуйста, - Элан повис на его плечах и зарылся лицом в светлые длинные волосы гитариста.
- Только не начинай свои нюни, - отмахнулся Шен и, запрыгнув на сцену, уселся рядом с ним.
- Когда ты успел написать новую песню?
- Пару дней назад.
- И ничего не сказал?
- Ну, ты все страдал по своей рыжей. Тебе не до меня было.
- Ты все-таки такой эгоист! – Шен закинул руку ему на плечо и неслабо потрепал по макушке.
- Это нормально в наше время. А кто еще обо мне подумает, если не я сам?
Элан положил голову ему на плечо и затянулся сигаретой.
- Ты слишком сильно отрицаешь многие вещи. Бежишь от них, прячешься. Зачем?
- Я не хочу, чтобы мне делали больно. Разве это не очевидно?
Шен сделал очередной глоток пива и уставился куда-то в пространство:
- Иногда даже эта боль бывает приятной по сравнению с теми эмоциями, которые ты можешь получать.
- Хватит! – Элан отодвинулся слишком резко, слишком испуганно. Шен прекрасно знал, что он не любил, когда разговор заходил так глубоко – в его душу. Даже если это говорил его лучший друг. Поэтому Шен и не обижался. Он только проследил глазами, как Элан схватил шнуры и начал подключать аппаратуру, и поторопился присоединиться.
- Набери Мартину и Дину, они уже на полчаса опаздывают.
Шен кивнул и пошел к телефону, стоящему на барной стойке. Еще один предлог, чтобы Элан побыл один, хотя бы несколько минут. Что ж, Шен не возражал. Он прекрасно понимал, что этих нескольких минут будет вполне достаточно, чтобы его друг снова пришел в себя.

Первые посетители уже начали приходить, входя через металлические двери и оглядываясь в поисках свои знакомых. Неоновые лампы в темноте придавали лицам мальчиков и девочек какое-то особенное волшебное свечение, подчеркивая густо обведенные черным глаза и волосы всех возможных цветов и оттенков. Они садились за свободные столики или просто стояли, пританцовывая в такт льющейся из колонок музыке, пили яркие коктейли из соломенных трубочек или пиво из тонких пластиковых стаканов. И курили ароматизированные сигареты, от которых к ночи обычно уже начинала кружиться голова.
Вилли, владелец этого клуба и неизменный участник его жизни, разливал молодежи алкогольные напитки, иногда прикрывая глаза на то, что кому-то из них еще не было двадцати одного. Возможно, его доброта когда-нибудь приведет сюда полицию. Но пока этого не происходило, он потакал желаниям юных особ и старательно смешивал коктейли, добавляя в них дольки лимона. Ему было уже за пятьдесят, седина серебрила вески, а тонкие морщинки покрывали высокий лоб.
Элан и его друзья все время удивлялись, как Вилли заботиться о своем клубе, о своем детище, собственноручно выметая весь мусор под утро, затаскивая бочки с пивом и помогая готовить на кухне. А еще он действительно искренне любил всех этих «детей», как он называл посетителей «Потерянного рая», и непонятно, что его привлекало в них: то ли их бледные худые лица, то ли непонятные и странные прически от выбритых висков до высоких ирокезов, или авангардная и стильная одежда на их хрупких телах, либо скромно прикрывающая все до горла, либо открыто демонстрирующая наготу. Он даже любил эту музыку, которую играли здесь малоизвестные группы, такие, как Last Chance, хотя обычно люди в его возрасте только порицали все подобное. Но Вилли было плевать. Это были его дети, и его клуб – еще один большой выращенный собственным трудом ребенок.
В гримерной комнате, маленькой тесной коморке, было душно. Четверо участников группы готовились к своему выступлению, переодеваясь в принесенную из дома одежду, попивая пиво и закуривая его самокрутками.
Шен передал косяк Элану, и тот глубоко затянулся, впуская в легкие смолянистый дым, окутывающий не только тело, но и сознание. Мартин, худощавый парень с темными волосами, сквозь которые проглядывали красные пряди, их ударник, сидел и отстукивал на собственных коленях ритм новой песни, которую Элан все-таки упросил их сегодня сыграть. Дин подводил черным карандашом свои миндалевидные глаза под спускающейся на лицо рваной синей челкой. Когда он закончил, Элан подобрал с тумбочки карандаш и покрутил его в руках. Потом, долго не раздумывая, привстал перед зеркалом и тоже попробовал повторить ловкие движения их басиста. Грифель карандаша мягко лег на тонкую линию века над ресницами, а потом так же легко проскользил внизу.
- Ну, как? – Элан повернулся к друзьям и встряхнул волосами.
- Ты настоящая рок-звезда, - хлопнул ему по плечу Дин и снова передал косяк. - Знаешь, я все-таки думаю, что когда-нибудь нас должен заметить какой-нибудь крутой продюсер. И мы станем петь на стадионах и собирать тысячную толпу.
Дин мечтательно развел руками, словно действительно представил себя на такой большой сцене.
Элан пожал плечами:
- А я и не знаю, хотел бы я быть настолько популярным или нет.
- Почему же? – отозвался Мартин, не переставая отбивать ритм.
- Потому что это станет уже совсем не то. Ведь в нашей настоящей жизни есть особая прелесть, изюминка. Тебя вроде знают, но ты для всех темная лошадка. И тебя никто не достает. Ты просто делаешь, что тебе нравиться, без чего не смыслишь жизни – свою музыку, делишься ею с теми, кто ее понимает…
- Ну а как же деньги? – подмигнул Дин.
- Это не главное, - улыбнулся Элан и засунул руки в карманы узких черных брюк.
- Я тебе об этом напомню, когда в конце месяца надо будет платить за квартиру, – засмеялся Шен и стряхнул с черной футболки Элана какую-то невидимую пылинку.
- Ты же сам все время так говоришь, - поддразнил его тот и передал ему самокрутку.
- Ну, говорить-то говорю. Но жизнь – это реальность.
- Ребята, через двадцать минут начинаем, - в двери появилась голова Вилли. Его широкая улыбка тут же сменилась серьезным выражением лица. - И выветрите тут все после себя. Еще не хватало, чтобы полиция почуяла запах марихуаны в моем клубе.
- Что им тут делать, Вилли? – усмехнулся Дин. - Они сюда и зайти-то побояться. Они же думают, что здесь обитают дети тьмы.
- Ну, почти так и есть, - отозвался Вилли, прикрывая дверь. Его шаги глухо отдалялись.
- И все-таки нам повезло, - констатировал Шен.
- В чем именно? – Элан присел рядом с ним на протертый маленький диванчик.
- У нас есть Вилли, есть этот «Потерянный рай», есть наша музыка и наши поклонники, а еще у нас есть мы сами. Черт, ребята, я вас так люблю!
- Ну, вот… Видимо, мне подогнали хорошую марихуану, - улыбнулся Дин и попытался обнять всех троих сразу, отчего они кубарем упали на диван друг на друга, давясь в приступе смеха и добродушных ругательств.

Рампы и прожектора зажглись слишком ярко, ослепив на какое-то мгновение привыкшие к темноте помещения глаза. Элан сморгнул подступившую к векам влагу и постарался вглядеться в окружающую толпу перед сценой. Жаждущие действа, голодные лица, темные глаза на высветленной коже и тянущиеся вверх руки, словно призывающие языческих богов в гротескном ритуале вуду. Улыбка непроизвольно растянулась на его лице, освещенная фиолетовой подсветкой ламп. Сердце учащенно забилось в предвкушающем волнении, посылая нервные импульсы вдоль всего тела вплоть до пальцев ног. Растрепанные волосы, казалось, наэлектризовались и теперь еще больше стояли торчком во все стороны. Сигаретный дым, витающий в воздухе, немного щипал подведенные черным глаза.
Шен, стоящий от него справа, ударил по струнам, и динамики взорвались гитарным ревом, заполнив зал нарастающей энергетикой начала концерта.
Элан прикрыл глаза, вслушиваясь в начатый Мартином барабанный ритм, отдающийся внутри тела и пульсирующий в унисон с его сердцем. И после пары аккордов, слова полились из него, словно бабочки, выпускаемые на свободу. Толпа застыла, впадая в гипнотический транс, увлекаемая мистикой рифмованных фраз, и тянущейся как мед мелодией – они заполняли сознание, манили за собой как Сирены в глубокую бездну душевных терзаний. И Элан плыл на этой волне, выплескивая все свои эмоции, которые, он знал это точно, непременно найдут отражение в этих лицах напротив.

Себастиан бродил по улицам, разглядывая каждый дом, каждую цветочную клумбу, каждый газетный киоск. Он чувствовал себя марсианином, спустившимся с небес на землю, или наоборот, попав из душной суетливой обыденности в волшебную сказку. Он и сам не мог понять, почему испытывал такие странные эмоции в этом городе. За все свои годы он побывал во многих европейских городах, но кто же знал, что такое вот маленькое чудо находилось всего в сорока минутах полета от столицы.
Он присел на пустующую лавочку в каком-то зеленом сквере и посмотрел на часы. Семь тридцать. Это значило, что через пять минут три года назад сердце еще одного человека на планете остановилось, и потускневшие глаза уставились в пустоту, пока врачи их не прикрыли.
Плакать не хотелось. Еще меньше хотелось сожалеть о чем-либо. Но грудь сдавило по непонятным Себастиану причинам, и он инстинктивно поднес руку к сердцу. «Надо выпить», - сказал он сам себе и, оглядевшись по сторонам, заметил слегка покосившуюся вывеску под ажурным крыльцом.
«ПОТЕРЯННЫЙ РАЙ»
Себастиан усмехнулся. Очень кстати – только в месте с таким названием он может выпить за упокой своего отца, который сейчас наверняка загорает где-то под палящем солнцем в раю, попивая «Мохито» и отдавая распоряжения о том, что приготовить ему на ужин.
Встав со скамейки, Себастиан двинулся навстречу неоновым буквам, словно манящим его к себе. Потеряться бы там окончательно, забыв обо всем, даже о самом себе. Бросить все к черту. Сбежать. Мысли роились в голове, жаля и отравляя ядом.
Толкнув тяжелую металлическую дверь, Себастиан почти уперся в худенького мальчишку лет восемнадцати, не больше. Его торчащие в стороны, высветленные дешевой краской волосы придавали ему сходство с дикобразом. Темные глаза уставились на него, должно быть, с таким же неприкрытым интересом и удивлением, как и Себастиан глядел сейчас на него.
- Ты уверен, что не ошибся адресом? – уточнил мальчишка, остановив взгляд на светлом шелковом пиджаке и галстуке в тон.
Себастиан упрямо вздернул голову. Отлично, какой-то панк ему еще и указывает.
- Уверен, - ответил он тоном, не терпящим возражений.
- Ну, ладно, - пожал плечами мальчишка, - Вход пятнадцать марок.
Он выжидающе протянул руку ладонью вверх.
Себастиан достал бумажник и вложил ему в руку двадцатку. Не ожидая сдачи, он прошел по затемненному коридору вглубь, ища глазами барную стойку – единственное, ради чего он сюда забрел.
Из конца коридора раздавалась музыка, словно вытекающая из темной воронки. Зал оказался небольшим, но достаточно просторным, чтобы вместить ту странную молодежь, которая здесь собралась. Себастиан остановился на пороге, оглядываясь вокруг себя в полной растерянности. Вообще-то он думал, что здесь бар, а не клуб. И все эти неформальные существа вокруг поначалу его несколько испугали. Они были похожи на подростков, никогда прежде не видевших свет, словно выросли в темном подземелье. И даже яркая, фосфорических оттенков одежда на некоторых из них, не придавала им жизнерадостности.
Длинный полутемный коридор заканчивался не более светлым залом, не особо просторным и достаточно душным. С правой стороны высилась подсвеченная барная стойка с рекламой пива Heineken. Несколько неформальных подростков расплачивались с барменом смятыми денежными купюрами за наполненные пивом стаканы. Их ярко крашеные волосы мерцали при свете ультрафиолета как тыквы на Хеллоуин.
Себастиан в легком изумлении выгнул бровь, решив про себя, что долго он здесь задерживаться вряд ли будет. Даже не смотря на то, что простое человеческое любопытство взыграло в нем с тройной силой. Он никогда не бывал в таких местах – словно опускаешься в неизвестную сюрреалистическую плоскость другого измерения, где люди похожи на кукол, но при этом обладают тем же набором органов и клеток, как и живые. Мимо прошла девушка с ярко-малиновыми дредами, ее взгляд безразлично скользнул по Себастиану, подернутые легкой пеленой глаза остановились на его пиджаке и уголки тонких губ вздрогнули в усмешке. Себастиану вдруг стало как-то неуютно под этими оценивающими, насмешливыми взглядами, и он стянул с плеч пиджак из тонкой ткани и кинул его на высокий стул у бара, а сам сел рядом, оглядывая потрепанный перечень алкогольных напитков, предлагаемых этим странным заведением.
На самом деле, сама по себе идея отправиться и выпить в память отцу, была довольно-таки странной. Но Себастиан делал так каждый год со дня его смерти. Он даже не помнил, как дошел до этого. Он вообще не очень положительно относился к алкоголю, пил редко и совсем немного, может быть, из-за того, что практически каждое утро приходилось идти на работу. Но этот день был редким исключением. И сейчас Себастиану было просто все равно, где выпить, где затопить в себе терпкие воспоминания и залить всплывающие на поверхность мысли.
Мужчина, лет пятидесяти, подошел к нему по другую сторону стойки и заинтересовано оглядел.
- Могу я вам что-нибудь предложить?
Себастиан поднял глаза и увидел вполне открытую улыбку на обветренном смуглом лице.
- Да, будьте добры, виски со льдом.
- Какие? – мужчина помахал куда-то в сторону рукой, очевидно, показывая на предполагаемый выбор марок.
- Все равно, - ответил Себастиан, прекрасно понимая, что виски с двадцатилетней выдержкой он тут вряд ли найдет. Да и в чем собственно разница между ними?
Через минуту перед Себастианом возник стакан с прозрачной коричневатой жидкостью и специфическим запахом трав.
- Девять марок.
Себастиан открыл бумажник: меньше купюры в сто марок не было. Он протянул ее бармену. Рука с мозолистыми пальцами забрала деньги и вернула сдачу.
Он посмотрел на мелкие купюры и так и оставил их лежать на столе. Это все равно не последний стакан на сегодня.
Сделав глоток, Себастиан еле заметно поморщился. Горький вкус дешевого виски на языке хоть и был не особо приятным, но заметно успокаивал. Одним залпом он опустошил стакан и поставил его на стойку, заставив кубики льда на дне задрожать и стукнуться друг об друга.
- Повторить?
Внезапный голос совсем рядом вывел его из транса.
- Да, пожалуйста.
Мужчина-бармен кинул в тот же стакан лед и вылил из бутылки виски, поставил перед Себастианом, но, не ушел, а так и остался стоять напротив.
- Можно вам задать один вопрос?
Себастиан поднял на него свои зеленые глаза и слегка кивнул головой:
- Вы сюда по ошибке забрели или как?
Черт, да что же это такое?! Опять один и тот же вопрос.
Но только на этот раз добродушие на лице незнакомого человека не позволяло нагрубить ему.
Себастиан достал из кармана рядом висящего пиджака портсигар и прикурил сигарету, выпуская в духоту зала тонкую струйку дыма.
- Просто проходил мимо и зашел. Мне уже несколько человек по дороге к бару этот вопрос задали. Что такого странного во мне?
Мужчина слегка пожал плечами и широко улыбнулся:
- Ну, вы слишком прилично выглядите для «Потерянного рая».
Себастиан сделал еще один глоток виски.
- Все смотрят здесь на меня как на марсианина.
- Детишки просто не привыкли видеть здесь таких людей.
- Да каких, черт возьми? – не выдержал Себастиан.
- Эй, прости, не хотел тебя обидеть, - бармен примирительно выставил вперед ладони.
Этот внезапный переход на «ты» охладил пыл Себастиана и как будто бы снял возникшую между ними преграду.
- Да нет, все в порядке. Наверно, я и, правда, выделяюсь здесь как белая ворона. Скорее всего, это действительно не мое место, но на удивление мне тут нравится.
Себастиан провел рукой по волосам. Кажется, они отросли, надо бы подстричься.
- Знаешь, забавно, когда нормальный человек вроде тебя называет себя белой вороной среди этой андеграундной тусовки, - бармен усмехнулся и подмигнул ему.
«Такой простой, открытый человек, - подумал Себастиан, - Удивительно, что такие люди еще остались».
Он вернул улыбку и опустошил второй стакан. Над ним тут же взмахнула рука с бутылкой виски и освежила тающий лед каплями алкоголя.
Рядом послышались голоса других посетителей, и мужчина отошел на другой конец стойки, разливая пиво в пластиковые стаканы.
Себастиан посмотрел на айсберги льда, торчащие посреди лужицы виски, и затянулся сигаретой. Отличный способ оплакивать смерть отца. Содержимое стакана, кажется, окончательно начало поглощать в себя его взгляд, когда вдруг свет перестал мерцать яркими вспышками и сумрак окутал и янтарного цвета виски, и кубики льда.
Себастиан поднял голову и огляделся, пытаясь привыкнуть к темноте и замечая на сцене, которую он увидел в первый раз в этом зале, мелкие синие вспышки тусклого света. И вдруг голоса все затихли, погрязнув в такую тишину, что по спине невольно пробежали мурашки. Это было похоже на какой-то фильм ужасов: сейчас вдруг эти разукрашенные и бледные лица превратятся в зомби и разорвут его тело на мелкие куски своими острыми зубами.
Он наощупь поднес стакан к губам и сделал очередной глоток.
Глаза, наконец, начали различать те самые белые лица и странные прически, устремленные взоры в сторону сцены, вздернутые ввысь руки, легкие покачивания тел. А потом резкий гитарный звук разрезал повисшую тишину, и сцену залило фиолетово-белым светом, придавая всему вокруг холодный оттенок зимы. И слух заполнил голос, прорвавшийся сквозь гитарный рев, - такой мелодичный по сравнению с резкими гитарными аккордами, льющийся сладким ликером, пьянящий и заставляющий сердце остановиться, чтобы не нарушать своим стуком плавность и мелодику этого глубокого красивого голоса.
Себастиан повернулся на стуле к сцене в поисках того, кто заставил собой замолчать всю эту галдящую толпу. Среди меняющихся цветов, исходящих от рамп, сквозь сменяющуюся красками темноту, он увидел тонкий силуэт вокалиста, держащего микрофон между зажатыми ладонями. Он не различал его лица на этом расстоянии, но с уверенностью мог сказать, что он был похож на всех находящихся здесь людей: такой же диковатый на вид и непохожий на среднестатистических людей, которые привычно окружали Себастиана по жизни. Вместе с ним на сцене были еще трое парней, умело управляющихся с музыкальными инструментами и время от времени посылающих толпе теплые улыбки. Но взгляд привлекал только этот темный силуэт посередине сцены, вскинувший голову вверх, словно разглядывая на темном потолке никому невидимые звезды. И голос, пробирающийся куда-то глубоко внутрь, как незваный гость. Он плыл внутри, проникал в сознание, откликаясь фразами и словами, сложенными в поэтичные рифмы.
Пальцы сжали докуренную до фильтра сигарету, и Себастиан даже не сразу заметил, что она потухла в его руке. Растерянно бросив окурок в пепельницу, он пригубил из стакана и снова взглянул на сцену, словно взгляд приковывался магнитом.
Первая песня плавно перетекла во вторую, вторая в следующую и так далее, пока Себастиан улавливал каждое пропетое слово, каждую надрывную интонацию в голосе. Не смотря на то, что он любил рок, и часто слушал подобную музыку, он никогда не был приверженцем всех этих новомодных стилей, а тем более так называемой «темной» музыки, рождающей в его голове прототипы готических героев Энн Райз. Но эта публика не была на них похожа. Так же как и музыка, доносящаяся со сцены, не была похожа на его представления о том, какой она должна звучать.
- Эй, еще виски?
Себастиан вздрогнул от этого резкого оклика, прервавшего то состояние нереальности, в котором он оказался вдруг так случайно и так неожиданно для самого себя.
- Да, пожалуйста.
Он протянул стакан бармену и ослабил на шее галстук, кажущийся удавкой в духоте клуба и прокуренном воздухе.
- Что это за группа? – Себастиан указал в сторону сцены.
- Это ребята из Last Chance. Здешняя публика их любит. Да что уж там говорить, я сам их люблю.
Он протер влажной салфеткой стойку перед Себастианом, как будто это помогло оттереть вековые пятна и прожженные сигаретами темные впадинки в дереве.
- Они тебе нравятся?
Себастиан закурил очередную сигарету:
- Необычные.
- Да уж. Наверно, в столице таких групп немного.
Себастиан удивленно приподнял брови:
- Как Вы догадались, что я из столицы?
- Ха, ну это несложно. Во-первых, если бы ты жил здесь, то прекрасно знал бы улицу с дорогими ресторанами и барами и не забрел бы сюда даже случайно. А во-вторых, у тебя акцент не местный.
Бармен ему подмигнул:
- Я просто давно работаю с людьми и могу легко отличить даже то, в каком настроении человек входит в мой клуб.
- Ваш клуб? – Себастиан оглядел мужчину еще раз, но не нашел в нем ничего, что могло бы отличить в нем хозяина сего заведения.
- Давай уже на «ты», а? Раз уж ты пожаловал сюда, то зови меня Вилли. Некоторые ребятишки называют меня «дядюшка Вилли», Элан и Шен, например.
Вилли кивнул головой в сторону сцены. И Себастиан непроизвольно обернулся назад, поймав взглядом темную фигуру в лучах прожекторов. Воздетые руки толпы загораживали видимость, теперь публика заметно разошлась и пританцовывала в такт песням. Некоторые даже подпевали знакомые слова, а желтые огоньки зажигалок плавно двигались над головами под гитарное соло.
- Вот я могу даже сказать, в каком настроении ты сюда пришел.
Себастиан повернулся и уставился на Вилли, будто его слова не сразу дошли до него.
- Не думаю, что …
- Ты потерян. Не знаю, почему, и, наверно, с тобой такое редко происходит. Но сейчас ты пришел именно сюда. Ничего не скажешь, очень по адресу. Сюда приходят многие ребята, которые думают, что потерялись по жизни. Я долго думал над названием клуба, и почему-то так и решил его назвать – «Потерянный рай».
Вилли задумчиво обвел руками пространство зала.
- Мое детище, - уголки губ растянулись в улыбке, а голос стал почти по-отечески заботливым – таким, которым, наверно, обладают заботливые папы.
Себастиан усмехнулся: отлично, он пьет в память о своем отце, а сам…
- Возможно, ты и прав, Вилли.
Его шепот был едва различим в звуках льющейся из динамиков музыки.

Затуманенные взгляды, в которых купался Элан, манили его за собой вниз. Простертые к нему руки, словно щупальца дотрагивались до его ног. В голове не было ничего, кроме мелодии и написанных строчек текста песен. Каждую из них он помнил так отчетливо, как будто написал минуту назад на листке бумаги. Он помнил каждую линию буквы, каждый смазанный завиток, каждую полосу на бумаге.
Он поднял голову к потолку, и на мгновение ему показалось, что он стоит под открытым небом, на котором мерцают тысячи звезд. И тогда ему захотелось петь для них – для одиноких серебряных звезд, которые непременно должны услышать его, понять.
Элан почувствовал, как подгибаются ноги, и упал на колени. Сжимая в руках микрофон, он пел об этих самых звездах и том, что возможно, когда-нибудь он сможет дотронуться до них рукой. Он чувствовал, как под веками начинает щипать. Наверно, от косметики. Или сигаретного дыма, облаком витающего вокруг. Бусинки пота на висках щекотали кожу, и он небрежно вытер их рукой. Еще немного и он утонет – утонет в собственных песнях, когда воспаленное сознание поглотит в себя все его чувства.
- Элан, все в порядке?
Он почувствовал ладонь, сжимающую его плечо. Поднял глаза и увидел перед собой Шена, наклонившегося над ним.
- Да, все хорошо.
Он принял протянутую ему руку и поднялся на ноги. Голова слегка кружилась, но в теле была неимоверная свобода, заполнившая, казалось, каждую клеточку его тела.
Элан невольно улыбнулся и, закрепив микрофон на стойке, обвел взглядом лица вокруг:
- И теперь наша последняя песня. Та, которую Вы еще ни разу не слышали. Пусть в Вашей жизни происходит побольше волшебства.
Он заметил, как Дин кивнул головой Мартину и тот, выдержав секундную паузу, стукнул пару раз палочками, а потом запели струны гитары, посылая электрическую волну по позвоночнику Элана. Он прикрыл глаза и позволил мелодии уносить себя в свои неизведанные глубины, лишь для того, чтобы потом вдохнуть тяжелый душный воздух и снова запеть, вкладывая в песню все свои порождаемые эмоции.

Когда Элан вошел в узкую комнату гримерной, то почти сразу же уткнулся лицом в плечо Дина, а через секунду почувствовал, как его ноги отрываются от земли и сильные руки, схватившие за талию, приподнимают его в воздух.
- Черт возьми, братишка! Ты сегодня был просто на высоте!
- Опусти меня, Дин! С ума сошел? – Элан попробовал отбрыкаться, но куда уж там, если тебя держат так крепко, что вот-вот переломят пополам.
Он не ожидал увидеть друзей в таком восторженном состоянии после концерта, потому что для него самого это время пронеслось как несколько минут меланхоличного транса.
Когда, наконец, его кеды снова коснулись земли, а Дин получил ответный толчок в плечо, Элан плюхнулся на потертый диван и вынул из заднего кармана джинсов сигарету.
- Я же говорил вам, что эту новую песню стоило сыграть.
- Ребята, думаю, надо продолжить наш сегодняшний феерический вечер, - Дин подмигнул Элану и повернулся к остальным друзьям. - Для начала в бар. А потом уже можно подзаправиться кое-чем другим.
Он достал из лежащей на полу сумки пакетик с мелко накрошенными семечками марихуаны.
- Пусть пока это полежит у тебя, - он кинул его Элану на колени. - У тебя вроде как большая стойкость к алкоголю, если что.
Элан повертел пакет между пальцев и, пожав плечами, положил его в задний карман узких джинсов.
- Пошли, друг, я куплю тебе пива, - Шен похлопал его плечу и взъерошил черные волосы на затылке. - А то кто же еще о тебе позаботиться?

В зале было по-прежнему душно: смешавшиеся запахи пота молодых разгоряченных тел, алкоголя, ароматизированных сигарет с примесью всевозможных ароматов парфюма.
Выйдя из туалета, Элан обвел взглядом помещение в поисках своих друзей. Ведь они договорились встретиться здесь, и куда их черт понес? Он засунул руки в карманы джинсов и, глядя себе под ноги, пошел сквозь зал к бару. Не успел он сделать и пары шагов, как к нему подлетела какая-то девчонка со светлыми вьющимися волосами и, одаривая его преувеличенными комплиментами, повисла у него на руке.
Элан улыбнулся так естественно, как только мог. Хотя на самом деле улыбаться сейчас ему почему-то не особо хотелось – накатившая после того, как он выложился на сцене, усталость, вдруг напомнила о себе.
- Спасибо, - Элан аккуратно разжал ее цепкие пальчики. - Поговорим в другой раз, ладно? Меня ждут.
Он увидел желтый свет лампочек бара и пошел прямо, оставляя позади себя разочарованную поклонницу.
Проходя сквозь пританцовывающую под ритм раздающейся из динамиков музыки молодежь, Элан видел перед собой мутные лампочки абажуров над барной стойкой, словно огоньки свечей, манящие вперед и вперед. Толпа, наконец, рассеялась, а сам Элан остановился напротив разливающего алкоголь Вилли. Ребят и здесь не было. И куда они подевались?
- Эй, Вилли, ты Шена не видел? – окликнул Элан хозяина клуба и плюхнулся на один из стоящих высоких стульев.
- Нет, еще не приходили.
- Странно, - он пожал плечами и полез в карман джинсов за пачкой сигарет, лишь чтобы обнаружить, что, видимо, оставил их где-то в гримерке.
- Черт, - выругался он сквозь зубы и огляделся в поисках каких-нибудь ребят, у кого можно было бы одолжить сигарету. Все тусовались на танцполе, а за барной стойкой, на противоположном ее конце одиноко сидел странного вида парень. Эта самая странность заключалась в том, что он вообще не был похож на здешних обитателей. Одетый в светлую выглаженную рубашку, ослабленный на шее тонкий галстук в полоску и светлые узкие брюки, он походил на какого-то бизнесмена, но уж точно не на припанкованного неформала.
Элан оглядел его с ног до головы и, встав со своего насиженного места, подошел к незнакомому парню, усевшись рядом.
- У тебя сигареты не будет? – спросил он, разглядывая аккуратные пальцы блондина, сжимающие тонкий фильтр сигареты.
- Что? – растерянное лицо повернулось к Элану. Зеленые глаза с ободком светлых ресниц остановились на его лице, почти не двигаясь.
- У тебя сигареты не будет? – повторил Элан на этот раз чуть громче.
- А, да, конечно, - спохватившись, парень протянул серебряный портсигар и положил перед ним на стойку.
Разглядывая витиеватые металлические узоры, Элан изогнул бровь в удивлении. Кажется, этот парень и правда зашел сюда не по адресу, потому что такие вещички здесь встретишь не часто. Элан приоткрыл портсигар и достал тонкую сигарету с коричневым фильтром, прикурил и довольно затянулся. Привкус ментола защекотал ноздри. Он сто лет не курил сигареты с ментолом, да еще и с таким потрясающим вкусом – наверно, дорогой табак.
Пытаясь не привлекать к себе внимания, Элан краем глаза еще раз оглядел своего соседа. Интересно, он, правда, зашел сюда случайно? А вдруг… Внезапная мысль пронзила сознание как стрела. Вдруг он какой-нибудь крутой продюсер, путешествующий в поисках молодых талантов? И если до сего момента Элана, в отличие от того же Дина, такая идея посещала крайне редко, то сейчас она ему показалась вдруг даже чем-то заманчивой.
Он повернул голову и сделал как можно более непринужденный вид:
- Ты сюда просто так зашел или музыку послушать?
Вопрос ему показался глупым и идиотским, но Элан не позволил себе думать сейчас о нелепости своих слов.
Только вот его нового знакомого, ну, или будущего знакомого, этот вопрос вообще практически ввел в ступор. Зеленые глаза снова остановились на его лице, будто размышляя над ответом.
- Просто проходил мимо и решил зайти, - наконец ответил тот.
- Видел группу, которая только что выступала? – Элан выпустил вверх колечко дыма.
- Видел.
Н-да, не особо-то он и разговорчив.
- Ну и как тебе?
- Мне понравилось.
- А, ты случаем не какой-нибудь там продюсер, который раскручивает молодые команды?
Элан почувствовал, как на его собственных щеках рдеет румянец. Но он никогда особо не отличался стеснительностью. В конце концов, что терять?
- Я? – блондин удивленно посмотрел на него, потом его губы дрогнули в сдержанной улыбке. - Боюсь, что нет, извини.
- Да нет, ничего.
Вот собственно и все. Дину так и следует сказать: «Ты все еще надеешься увидеть в этой дыре того, кто вытянет тебя в мир великих и святых The Cure?»
Хотя сам Элан, признаться, и не особо-то хотел отсюда вылезать. Ему нравилось некое таинство, происходящее на концертах, которое, как он считал, ты никогда не сможешь ощутить, выступая перед многотысячной толпой. Он не любил делиться своей музыкой просто так, с теми, кому она, возможно, вообще не будет интересна. Потому что это значило подставить на растерзание собственную душу.
- Вилли, налей мне пива? – Элан положил подбородок на сложенные руки.
- Дождись своих дружков. Ты же знаешь, нельзя.
- Ну, конечно. А если они мне купят, уже значит можно? – огрызнулся Элан. - Ну, Вилли. Пожааалуйста.
Когда надо, можно и поныть.
- Черт, ты же наливаешь выпивку всем этим детишкам.
Вилли поглядел на него так, как смотрит мать на ребенка, просящего игрушку. Его собственная мать так никогда на него не смотрела, потому что Элан прекрасно запомнил с самого детства: не стоит просить ничего, что ты не можешь достать сам. Иначе это может плохо сказаться на твоем здоровье. А лишние синяки – это лишнее внимание.
Элан тяжело вздохнул и уткнулся носом в рукав толстовки. Вспоминать детство было не самым приятным занятием.

Себастиан опустошил уже четыре стакана разбавленного виски. Только вот то опьянение, на которое он искренне надеялся, до сих пор не наступало. Вместе с тем в голове начался хаотичный поток мыслей-воспоминаний, связанных с отцом, когда тот еще был жив. А потом вдруг его выдернули из этой прострации.
Он посмотрел на худого, темноволосого парня, сидящего рядом и болтающего под столом ногами в потрепанных кедах. Еще один человек, признавший в нем полное несоответствие здешним стандартам. Может, он и правда какой-то не такой? Вроде бы здесь все дружелюбные, но изначально видят словно некий подвох в его пребывании в клубе.
- Хочешь, я куплю тебе выпить? – вдруг спросил Себастиан этого самого парня, замечая, как темные глаза удивленно распахиваются в ответ. - Я просто слышал, как ты просил бармена. То есть Вилли.
- А, да. Ну, мне просто только через месяц стукнет двадцать один, так что… - попытался тот оправдаться.
- Что ты будешь?
- Пиво, можно? Вот деньги, - он протянул смятую купюру.
- Оставь. Я тебя угощу.
Парень кивнул и как-то странно посмотрел на него.
Себастиан решил пропустить этот взгляд мимо. Он просто заказал Вилли еще одни виски и бутылку пива, которую потом протянул сидящему рядом юноше.
Не то, чтобы ему хотелось поговорить с кем-то. Но весь вечер он ощущал себя настолько одиноким и потерянным, что даже этот короткий и незатейливый разговор, состоявшийся пару минут назад, показался ему подарком.
Парень взял запотевшую бутылку пива и пробормотал «спасибо». Его черные как ночь волосы спускались неровными прядями на лицо, создавая дикий контраст с бледным, почти белым лицом. Это было видно даже в таком полумраке. Полные губы дотронулись до горлышка бутылки и втянули в себя внушительный глоток пенящегося напитка.
- Слушай, не сочти за бестактность, но просто не каждый день увидишь здесь таких как ты, - отозвался парень, проводя по бутылке ногтями с потрескавшимся слоем черного лака. - Просто захотелось разнообразия?
Он повернулся и начал почти открыто разглядывать Себастиана с неподдельным интересом.
- Просто захотелось выпить, - признался Себастиан и протянул ему портсигар, предлагая еще сигарету. Тот сразу же взял одну и прикурил, выпуская тонкой струйкой скручивающееся облачко голубоватого дыма.
- Ты сказал, что тебе понравилась музыка, которую играла та группа.
- Да, очень необычно. Не слышал раньше ничего похожего.
Губы юноши расплылись в довольной улыбке. Он протянул руку ладонью вверх.
- Меня Элан зовут. Я пою в этой группе.
Себастиан удивленно вскинул голову и уставился на него. Реакция, наверно, была несколько нелепой. Но, вспоминая то, насколько его поразил льющийся сладким ликером голос, выплескивающий эмоциональные фразы, поразившие до глубины души, Себастиан просто не смог не поразиться. Это субтильное существо напротив с большими глазами, подведенными черным, что придавало юноше еще более странный вид, совсем не было похоже на того человека, который представлялся Себастиану в качестве обладателя столь красивого и глубокого голоса.
Спохватившись, Себастиан пожал ему руку:
- Так ты поэтому спрашивал, не продюсер ли я?
Элан пожал плечами:
- Ну, не то, чтобы я очень хочу, чтобы наша группа достигла внеземных высот, но ребята часто говорят об этом. А по мне, так лучше и остаться андеграундными музыкантами, чем купаться в деньгах и славе, изменяя самому себе.
Эти слова достигли в Себастиане что-то гораздо глубже, чем просто сознания. Он поежился на стуле и на пару секунд прикрыл глаза. Отчего, он и сам не понял. Но стало слишком неуютно, как будто внутри в горле скрутился ком, и как бы он не пытался его сглотнуть, ничего не получалось.
- Эй, ты чего? – Элан наклонился и непонимающе взглянул на него.
- Нет, все в порядке, - соврал Себастиан и уставился в свой стакан с непочатым виски. - Прости, мне надо идти.
Он залпом опустошил стакан и слизнул с губ образовавшуюся горечь.
Элан растерянно смотрел на него, провожая взглядом, когда Себастиан, оставляя на стойке купюру в сто марок, взял пиджак и направился в сторону выхода.




[414x500]