Автор: Viole2xta (Viole2xta at gmail dot com)
Пэйринг: Асами/Такаба
Жанр: яой, pwp, pov, hurt-comfort
Рейтинг: NC-17
Размер: mini
Статус: finished
Описание: Я ненавижу твой галстук.
Дисклаймер: ах, если бы герои принадлежали мне, а не Ayano Yamane… *мечтательно*
Комментарий автора: написано для садистки и моей личной язвы – Nataliny


Галстук
Я ненавижу твой галстук. Дорогой, строгий, безупречно подходящий к деловому костюму. Шелковая ткань кажется скользкой, когда я цепляюсь за него, то ли в попытке задушить, затягивая туже, то ли притягивая тебя ближе. Он – граница. Чёрный, бежевый, тёмно-синий, полосатый, с неприметным рисунком и неизменной золотой заколкой. Пока он на тебе – у меня есть шанс. Шанс убежать, воспользовавшись секундой времени, когда ты отвлекаешься на телефонный звонок, шанс вырваться из железной хватки, когда в дверь стучит один из подчинённых, и кольцо твоих рук ослабевает.
Если же он снят, то все пути к отступлению, все дороги назад – исчезают. Безукоризненно чистый воротник твоей рубашки распахивается, несколько пуговиц незаметным для меня образом расстёгиваются, открывая взгляду мужественную грудь с гладкой светлой кожей. В наших отношениях всё настолько подчинено твоей воле, что всё, что у меня есть – надежда. Надежда на то, что однажды на тебе не окажется этого пресловутого аксессуара, и решать, делать выбор, шагать вперёд – будет моей привилегией.
Страх и предвкушение, ненависть и привязанность – я сам не могу понять, что чувствую к тебе. Разобраться в своих эмоциях подчас так же сложно, как и понять, почему ты со мной, почему я постоянно оказываюсь в опасной близости от тебя и от твоего сомнительного бизнеса. Я боюсь и проклинаю, когда ты берёшься рукой за узел, ослабляя его, и трясусь в ожидании, жадно рассматривая всё, что вижу – ключицы, больше не скрытые одеждой, крепкий торс, когда галстук отлетает в сторону вместе с остальными вещами.
Ты никогда не пробуешь быть нежным, никогда не целуешь меня так, как бы мне хотелось. Насилуешь своим ртом, но никогда не ласкаешь лаской, никогда не обнимаешь объятием, никогда не пытаешься даже притвориться и сделать вид, что я значу для тебя больше, чем на самом деле.

Сегодня ты снова при полном параде – в идеально отглаженном костюме, и всем своим видом излучаешь довольство жизнью. Возможно, у тебя в дипломате лежит выгодный контракт, заключённый несколько часов назад. Возможно, ты намного больше меня уверен в том, чем закончится этот вечер. Возможно, тебе просто доставляет удовольствие видеть, как беспомощно и затравленно твоя постоянная жертва смотрит на входную дверь, но я уже давно свыкся с мыслью, что удовольствие - понятие весьма относительное, особенно когда речь идёт об Асами Рюичи.
Ты уже не играешь со мной, не дразнишь, заявляя, что проезжал мимо и решил забежать на чашку чая или переждать дождь. Чувствуешь себя как дома, даже не приходится приглашать присесть или самому подходить к полке, где стоит единственный на весь дом хороший крепкий бренди. В прошлый раз ты принёс его с собой, выпил стакан, не дав мне ни капли (мотивировав это тем, что пить я не умею), оставив бутылку где-то в одном из многочисленных шкафчиков, которые я открываю только тогда, когда нет наличных денег, чтобы заказать “Take away” из ближайшего ресторанчика. Сам наливаешь себе спиртное, делаешь несколько глотков, по-хозяйски присаживаясь на кончик стола, и бросаешь на меня насмешливый взгляд.
Прекрасно знаешь, как неловко я чувствую себя, когда твои глаза изучают меня. Я начинаю мелко дрожать уже от одного твоего присутствия, не говоря о том, что ты прекрасно овладел искусством раздевать без помощи рук, просто чуть склонив голову на бок и трансформировав обычную полуулыбку в хищный оскал, от которого хочется либо спрятаться, что я и делаю, беря в руки подушку, либо взвыть и позвать на помощь. Интересно, а если на самом деле закричать? Попробовать добраться до телефона, набрать номер полиции и... что дальше? Меня насилуют? Да. Мне не дают нормально жить? Определённо. Я хочу, чтобы это прекратилось? Конечно. Так ведь?

Ты вошёл в мою квартиру всего четыре минуты назад, а я уже возбуждён до предела. Практически жмурюсь, пытаясь прогнать картины откровенных воспоминаний, вставшие перед глазами, но вместо этого встаёт кое-что другое, и никакая глупая подушка с изображением покемона не может скрыть этот позорный факт. Усиленно пытаюсь смотреть на всё, что угодно, лишь бы не замечать твоей высокой фигуры в чёрном, но почему-то постоянно натыкаюсь на неё взглядом – ты притягиваешь, слишком эффектно смотришься на фоне моего захламленного жилища. Иногда я задаюсь вопросом: что будет, когда однажды ты проснёшься с мыслью, что мальчишка-фотограф стал тебя раздражать и уже не привлекает так, как раньше? Иногда спрашиваю себя: что мне делать, если когда-нибудь ты просто перестанешь приходить и заведёшь себе новую игрушку? Иногда молю господа: пожалуйста, сделай так, чтобы он больше не приходил. А иногда... нет, всё чаще сползаю вниз по двери, закрыв за тобой, и утыкаюсь лицом в ладони. Пожалуйста, пусть он не забудет прийти ещё раз...
Я жду. Сижу напротив тебя, и чувствую, как краска постепенно заливает моё лицо. Физически не могу перестать смущаться и краснеть, когда ты смотришь на меня так, как будто аппетитнее торта ещё не стояло на витрине. Иногда ожидание может тянуться слишком долго – в такие дни ты очень терпелив, в прекрасном расположении духа, и часто не против превратить всё время, проведённое на моей территории, в личную пытку для «своего мальчика». Сегодня я практически жалею о том, что ты не зол и не ворвался в мою квартиру, чтобы быстро отыметь на полу, прямо у двери – это больно, чудовищно больно, так, что иногда кажется, что из глаз вот-вот посыплются искры, но тогда маяться в твоём присутствии не приходится. Не приходится нервно заправлять за уши выбившуюся чёлку, не приходится тщательно скрывать эрекцию и задним умом понимать, насколько это бессмысленно, не приходится вот так сидеть на матрасе и ждать, когда тебе надоест таращиться на меня, как на любимого жеребца в конюшне, и ты соизволишь подойти и просто взять.
Кажется, сегодня ты совершенно свободен – слишком медлителен, никуда не торопишься, полностью расслаблен, если можно так сказать про того зверя, что с удобством устроился на столе, попивая бренди. Ты не останешься на ночь, этого никогда не случается, но, может быть, проведёшь со мной чуть больше времени, чем положено хозяину. Я благодарен? Рад? Счастлив? Чёрта с два. Я в ярости, потому что за всё то время, что ты есть в моей жизни, могу по пальцам пересчитать те дни, когда мне было по-настоящему, до сладкой дрожи во всём теле хорошо. Хорошо так, что из глаз брызгали слёзы не боли, а наслаждения, хорошо так, что хотелось не отбиваться, не кричать во всё горло, а прижимать тебя к себе, стонать, выгибаться. Пожалуй, ты никогда не прекратишь делать мне больно, как никогда не прекратишь ломать меня, то привязывая к себе ещё больше, то заставляя ненавидеть всем существом. «А ты, оказывается, сам не знаешь, чего хочешь, Такаба».

- У меня есть для тебя подарок, - наконец, протягиваешь, едва заметно ухмыляясь, и от твоего взгляда становится так страшно, что я с трудом подавляю желание залезть под одеяло и свернуться под ним клубочком. Ты что-то задумал, и выражение глаз явно говорит о том, что надо бояться... но если ли смысл, если всё равно всё будет именно так, как ты захочешь, и никак иначе?
- Подарок? – я неуверенно смотрю на тебя, пытаясь придать своему голосу как можно больше безразличия. – Ты решил вернуть мне камеру?
- О, нет, - усмехаешься, как будто такой вариант даже не приходил тебе в голову... а ведь она стоит бешеных бабок, и из нас двоих только один может себе позволить разъезжать на лимузине и сорить деньгами направо и налево.
- Тогда что? – я слишком неуверен в том, что не буду жалеть о твоей внезапной щедрости. Недоверчиво смотрю перед собой, проклиная всё на свете, и жду, когда ты сделаешь очередной шаг после моего пропущенного хода.
- Подойди, - небрежным жестом подзываешь к себе, и я ловлю себя на полном подчинении, когда покорно встаю со своего места и с опаской приближаюсь к дипломату, на который ты указываешь кивком головы.
- Вообще-то у меня нет привычки лазить по чужим вещам, - говорю, чтобы сказать хоть что-то, и чувствую, как по спине пробегается дрожь от твоего тихого смеха. Руки, словно противореча словам, скользят по чёрной коже, пальцы аккуратно, ловко подцепляют два замочка.
- Надеюсь, тебе понравится, - фраза стандартная, но я знаю, что с её помощью ты сказал намного больше, чем я услышал. С тобой так всегда. Непонятно. Страшно. Больно.
Я медленно, пожалуй, излишне осторожно открываю дипломат, несколько секунд шокировано смотрю внутрь, и, захлопнув со стуком, кричу:
- С ума сошёл?! Пошёл вон отсюда!
Ты опять смеёшься, на этот раз гораздо громче, на самом деле забавляясь моей реакцией. Знал, что я отреагирую именно так? Знал, что попытаюсь отскочить в сторону? Поэтому зажал меня между собой и столом, оперевшись на него руками?
- Ну что же ты? Разве так принято принимать подарки? – я всё же дёргаюсь назад, частью сознания понимая тщетность своих усилий, и практически впечатываюсь в твою эрекцию. Ты так сильно хочешь меня? Странное удовлетворение на какой-то момент перекрывает шок, стыд и обиду, но тут же снова затмевается страхом.
- Если ты думаешь, что я позволю тебе использовать ЭТО, то глубоко заблуждаешься! – на самом деле заблуждаюсь я, и понимаю это в ту же минуту, когда ты железной хваткой сковываешь мои запястья, и свободной рукой тянешься к подарку.
- Не хочешь примерить? – в этом и есть весь ты – саркастичный, язвительный, наглый, требовательный, властный, не терпящий возражений.

- Пожалуйста, не надо, - мучительно краснея, я извиваюсь на кухонном столе. Руки связаны пресловутым галстуком, который уже давно стал моей личной идеей фикс, пижамные шорты и майка валяются где-то на полу. Ты нависаешь надо мной, одной рукой удерживая на поверхности стола и не давая вырваться, другой держишь большой вибратор. Он телесного цвета с ярко выраженными венами, и выражение твоего лица меняется с задумчивого на предвкушающее. Ты на самом деле хочешь засунуть ЭТО в меня? Опять?!
- Думаю, тебе пойдёт, - невозмутимо заявляешь, доставая из кармана пиджака небольшой тюбик. На моей памяти ты впервые собираешься воспользоваться смазкой, и я невольно притихаю, почти со священным ужасом наблюдая за тем, как прозрачная субстанция размазывается по всей длине искусственного члена.
- Не надо, - повторяю одними губами, инстинктивно сжимаясь, что ещё больше усугубляет ситуацию, когда холодная головка прикасается к входу, начиная надавливать, неторопливо, но неотвратимо проникая внутрь.
- Нет, отпусти, Асами! – я кричу, пытаясь отползти назад, дёргаюсь, дрыгаю ногами, но ты практически навалился на меня, и все усилия пропадают даром под твоим тяжелым телом.
Твои пальцы теребят мои соски, то выкручивая их, что ещё больше усиливает болевые ощущения, то почти нежно гладя их подушечками, но боль между ягодицами настолько ярка, что этого слишком мало, слишком недостаточно для того, чтобы провести нужный контраст. Я почти не могу выносить то, что ты вытворяешь со мной, и если мне кажется, что больнее, неприятнее, хуже уже быть не может, то я понимаю степень своего заблуждения, когда ты, хищно сощурив глаза, включаешь вибратор.
Кажется, я оглох, потому что не слышу своего крика, вытягиваюсь струной на столе и в следующий момент сильно ударяюсь о край. Я теряю сознание? Всего на несколько секунд, потому что уже через некоторое время обнаруживаю себя в той же позе, подтянутым ближе к тебе.
- Тише, тише... - шепчешь, тянешься к моим губам, но я отворачиваюсь, упрямо смотря куда-то в сторону. Когда я стал отказываться от твоих поцелуев? Когда ты стал переходить границу. Это слишком. Уже давно прошедшее возбуждение оставило после тебя только странную тоску, и я просто жду, когда ты закончишь истязать меня, вынешь игрушку, быстро трахнешь и уйдёшь. Слёзы непроизвольно катятся по лицу, стекая на отсвечивающую поверхность стола. Некоторые попадают в приоткрытый рот, щиплют пересохшие губы, и я чувствую солёную влагу языком. Время остановилось? Если бы... нет, ты хмыкаешь и цепкими пальцами хватаешь за подбородок, поворачивая к себе. Что? Смотришь мне в глаза, изучаешь, спрашиваешь. Мне только кажется, или на дне твоих расширенных от желания зрачков на самом деле появилось изумление? Рано или поздно даже самые крепкие игрушки имеют свойство ломаться. Тебе понадобилось всего лишь в очередной раз доказать, что между ТЕМ первым разом и СЕГОДНЯШНИМ вечером нет никакой разницы. Я опять связан, опять подавлен, опять не могу сопротивляться, пусть даже уже и не под действием афродизиака, а потеряв всякий интерес к происходящему... и во мне опять этот чёртов искусственный член, который причиняет только боль, боль, боль и ничего, кроме боли.
- Ты теряешь хватку, Асами, - хрипло выдыхаю, захлёбываясь смехом. У меня истерика?
С сожалением качаешь головой, всё же выключая вибратор и вытаскивая его из меня одним быстрым движением. Я охаю, чувствуя пустоту и жжение – остатки того ужасного чувства, когда внутри намного больше, чем можно принять физически. Уходишь?
Нет. Целуешь. Так... по-своему. Долго. Властно. Глубоко. Я схожу с ума. Я уже сошёл с ума, если позволяю тебе это делать и отвечаю. Отвечаю, тихо постанывая и жалею, что нет сил поднять связанные руки и обхватить тебя за шею. Теснее. Ближе. Ещё. Пожалуйста. Дотрагиваюсь кожей до твоей обнажённой груди под распахнутой рубашкой и почти вою. Хочется. Безумно хочется, чтобы ты просто взял. Без игрушек, без ласк. Жестко, но сам. Сильно, как ты умеешь. Подчиняя, но не подавляя.
- Асами...

Я кончаю уже во второй раз, обессилено откинувшись на стол, отстранённо замечая, что потолок на кухне кривой и имеет свойство плыть куда-то на запад. Твой язык вылизывает сперму с моего живота, двигаясь выше – на этот раз часть попала на грудь. Влажный. Горячий. Иногда мне почти щекотно, но дыхание слишком частое и сбитое, чтобы я мог выдавить из себя хотя бы смешок. Я что-то прошу, невнятно бормочу, выгибаюсь, мотаю головой из стороны в сторону, пытаюсь разорвать связывающий руки галстук, но остаётся только беззвучно плакать, рывками хватать воздух и складывать губы в первую букву слова «Ещё».
- Хороший мальчик, - ты довольно, почти сыто смотришь на меня, кончиком языка собирая сперму со своей нижней губы. В этом жесте столько чувства, эротики и тебя, что я бесстыдно раздвигаю ноги шире, обхватываю ими твои бёдра.
- Какой нетерпеливый, - сейчас ты намеренно тянешь время, дразнишь, наказываешь меня за то, что разочаровался ранее. А мне так хочется... так безумно хочется, чтобы в давно растянутое и подготовленное кольцо мышц протолкнулся твой член, чтобы руки обхватили меня за талию, приподняли и насадили на него. Вниз. Вверх. Вниз. Вверх. И ещё, ещё, ещё, пока...
- Скажи мне, - у тебя дьявольская улыбка – завораживающая, нахальная, сексуальная. Я когда-нибудь говорил, что она действует на меня лучше любого минета, пусть даже такого потрясающего, как пять минут назад?
- Войди в меня, - ты не слышишь, а может, просто делаешь вид, что я шепчу слишком тихо. Ты хочешь, чтобы я орал? Ты хочешь, чтобы я сообщил всем соседям, как сносит крышу, когда ты рядом? Когда делаешь всё, что только приходит на ум, когда насилуешь не только моё тело, но и меня, заставляя просить, уговаривать, молить?!
- Трахни меня, Асами, чёрт тебя побери! – на это уходят все мои силы, и когда ты расстёгиваешь брюки, вынимая из них налитый кровью член, я только судорожно выдыхаю, подаваясь навстречу, раскрываясь, отдаваясь.
- Хорошо... - протягиваешь, резко толкаясь в меня, так сильно и так правильно, что мой позвоночник изгибается под немыслимым углом.
Я тяну руки к тебе, хочу дотронуться, и ты дёргаешь меня на себя, позволяешь уткнуться лицом куда-то в шею и обнять. Обнять настолько крепко, насколько это возможно в моём положении. Я кожей чувствую твоё тёплое неровное дыхание, жмусь к твоему телу, кажется, царапаю ногтями спину чуть ниже шеи, как раз по линии позвоночника. Ты рычишь. Нравится? Сейчас я мог бы задушить тебя, сжав руки... мне хочется? Я чуть откидываюсь назад, угадывая время, когда твои движения замедляются, чтобы продлить умопомрачительно приятные ощущения. В глазах безумие, на дне зрачков бесятся черти, дьявольский огонёк сжигает меня, приближая скорый, третий за сегодняшний вечер оргазм. Нет... не задушить. Лишить воздуха поцелуем, утопить в себе, своём тепле, внутри себя.

Я лежу на кровати, внимательно следя за каждым твоим движением. Ты отнёс меня на постель, осторожно опустив на тонкое летнее одеяло. Всегда относишь... никогда не брал меня тут, находил более «удобные» места начиная от пола и заканчивая всё тем же столом, о который я набил шишку. Ловкие пальцы неторопливо застёгивают рубашку, заправляют её в брюки, накидывают на плечи пиджак. Галстук, на этот раз в мелкий светлый рисунок на бежевом фоне, небрежно валяется около кровати. Он натёр запястья до крови – наверное, я слишком сильно хотел избавиться от импровизированных наручников. Ты берёшь его в руки, вертишь, пытаешься разгладить безнадёжно измятую ткань, но уже спустя несколько секунд бросаешь его на меня, подхватываешь с пола дипломат и выходишь. А я смотрю на забытый вибратор и думаю о том, как сильно ненавижу твой галстук.