Поначалу дядька еще мог звонить из осажденных Бендер. Тогда ведь мобильных телефонов еще не было. Вот и караулили мы его звонки. Дома постоянно кто-то находился, чтобы не пропустить такой долгожданный звонок оттуда.

              …. Дядька с теткой жили  почти у самой окраины города в большом своем крепком доме. Пожилые люди. Беседка, виноград, солнце через край. Живи и радуйся. А еще хорошо помню огромный орех во дворе, под которым стоял добротный стол, где на всевозможные летние посиделки собиралась большая семья. Рядом цветы на клумбах, теткина услада. Хорошо было….

               А уходить из своего дома, когда уже в воздухе запахло совсем нехорошим, ни тетка ни дядька не хотели. Как это уйти и бросить? Не хозяйство. Нет. Дом свой бросить как? Где столько всего было, где дети малыми бегали. Да и до последнего не верилось, что в конце 20-го века просто так придет кто-то с оружием и начнет убивать. Это там где-то убивают. В Африке, на Ближнем Востоке. Израиль вон постоянно с кем-то воюет. И даже на постсоветском уже во многих местах прошли кровопролития. Но у нас нет. И все наши с Молдовой до этого разногласия это всего лишь недоразумения.

               Ну да, недоразумения… А ведь уже и погибшие были. Но все как-то это казалось нереальным. Казалось, рассосется, и до большой бойни дело не дойдет.

              …Дошло…

              ….Хорошо помню, как в тот день дежурить и караулить звонок из Бендер осталась я. Почему мы сами не звонили туда? Да потому что бесполезно это было. Недели две уже обстрелы там были постоянно, и тетка с дядькой уже практически переселились в подвал (благо, вход в него был из коридора, что и давало возможность ползком иногда в минуты затишья дядьке выползать оттуда и пробираться к телефону).

              Звонок.

- Это я. Живы.

               Дядька был краток. Чего разглагольствовать-то? Живы – это главное. Потом, когда удавалось, он рассказывал подробности. Как позавчера опоновцы убили соседского парнишку. И соседи временно захоронили сына в огороде. Рассказывал, что еда еще есть (хорошо, что дядька всегда был человеком запасливым, вот и пригодилось). А вчера приходили и к ним с автоматами наперевес. Как раз в минуты затишья. Осмотрели дом. Увидели двух стариков. Ушли.  Рассказывал, какие пушки ЭТИ поставили у их дома.

               Пушки…Эх, дядя Миша, дядя Миша. Ты ведь не только нам про эти пушки рассказывал. Разве мог он, участник Великой Отечественной, спокойно смотреть на то, как кто-то пришлый терзает его город? Вот и стал он названивать в Бендерский горисполком нашим и рассказывать им подробно, какие пушки и где стоят, сколько там опоновцев, какое у них оружие, передвижения и прочее. Разведчик, в общем, в тылу врага.

              Вычислили дядьку. И его звонки.  Обычно разговор заканчивался почти внезапно. Дядька кричал, что опять началась стрельба, и надо спускаться в подвал. А тут на полуслове. Как будто провода оборвались.

              ….Уже три дня из Бендер от дяди Миши не было никаких вестей. Телефон не работал. Мы и сами его набирали, но тщетно. Короткие гудки.

               А тут сижу дома. Собака залаяла во дворе. Смотрю, а за калиткой, вроде, стоит кто-то. Я на улицу. Тетка. Я только и вымолвить успела, вся захолодев:”Дядя Миша где???”

- Здесь он. Пойдем. На остановке сидит. Ноги совсем не держат.

               …..А потом они уже рассказали. Вычислили опоновцы дядькины звонки. Отрезали им линию. Как раз бои сильные начались. Два дня вообще даже выползти из подвала не могли. А на третий пришли двое. Опять с автоматами. Опять все облазили. И говорят дядьке:”Ну что ж ты, старая св…., своим звонить вздумал? Думал, не вычислим? А мы тебя теперь к стенке.” Тетка запричитала, зарыдала. Ей ведь тогда уже 73 было. Она на 6 лет старше дядьки.

              ….Уж не знаю, что на тех подлецов тогда подействовало – слезы ли её или её возраст или просто побоялись грех на душу брать, стариков мирных убив… В общем, сказали взять манатки свои и валить, покуда их не расстреляли. Тетка с дядькой в чем были, в сумку бутылку воды взяли, вещей каких-то, что сверху лежали, бросили, белую простынь порвали, привязали её к швабре и пошли. А те двое все-таки не преминули поглумиться. Пока тетка с дядькой шли, затворами автоматов им в спины передергивали. Пугали, значит. Развлекались.

                 С трудом и, наверное, чудом двое стариков добрались до моста через Днестр. Там уже наши их подобрали и подбросили до троллейбусной линии.

                 ….Дядька мой очень крепким мужчиной был всегда. Скульптор-монументалист вообще-то. Когда-то весь Союз объездил. Многие великие памятники устанавливал. А как на пенсию вышел, и перестройка подоспела, открыл свой кооператив по производству памятников на кладбищах, камень возил из Украины, ворочал его. В общем, большим и сильным человеком был. А тогда на остановке, когда я подошла к нему и обняла, передо мной сидел совсем седой старик, уставший, плачущий.   

               Что удивительно, дом-то дядькин уцелел. И орех уцелел. И даже цветы. Завяли, правда. И это при том, что дядька, практически, вызывал огонь на себя, рассказывая какие пушки и где стоят. Только  от взрыва гранаты немного повредило крышу. Да и унесли опоновцы из дома что могли. Запасы дядькины, телевизор, шторы и скатерть, ковер пытались со стены снять, да что-то передумали. Жалкие ничтожные люди….Воя-яки, ничего не скажешь…..     

               А дядя Миша умер через 6 лет. Инсульт.