часть1. ВСТРЕЧА


Когда ему было 45, он почувствовал, что не только женщины становятся "ягодкой опять". К этому времени он состоялся как личность, как мужчина, как отец: две очаровательных дочурки щебетали на второй половине квартиры и были уже вполне самостоятельными, и жена, ещё притягателна, но , как бы это поточней выразиться? Немного набила оскомину что ли? А вот когда ему перевалило за полтинник, он почувствовал, что стоит на краю пропасти и что в его жизни уже ничего не будет. Всё хорошее уже было. Вот сына не было, но когда его утешали, что будет внук, это вызывало в его душе протест: значит он станет дедом, а это - старость, конец! И кавалеры дочек начинали раздражать его, он видел в них для себя скрытую угрозу. Девчонки, будто чувствовали причину и переглядываясь меж собой, ласкались к отцу и говорили: "Папка, мы никогда не выйдем замуж, потому что таких, как ты, не найдём". Он хмурился, отстранял от себя плутовок и, польщённый в душе, бубнил типа того, что упаси бог таких, как он.
- Смотрите, чтобы в девках не нагуляли, да чтобы не какие-нибудь студенты - голыдьба непроходимая были, а ребята, добившиеся чего-то в жизни.
Он, конечно, не хотел зла своим дочкам, а только добра, но подспудно боялся и другого поворота событий: как бы они не нашли себе папиков его возраста, только таких зятьёв ему не хватало!
С женой вот тоже после его юбилея всё пошло куда-то под откос. Да, кстати, кажется тогда всё и началось... Юбилей был в ресторане, гости , сослуживцы, родня и какие-то совершенно чужие люди, которые называли его по имени, желали, здоровья, успехов и когда хорошо подпили, пошли в ход прибаутки, намёки и комплименты от женщин, что он ещё ого-го, ну, типа "иго-го"! Он танцевал со всеми дамами по очереди, причём, с чужими было как-то приятней. Ощущение недосягаемости, новизны будоражило его сознание и он почувствовал, что пора бы уже и отшвартоваться, поднять якорь и иногда выходить в открытое море, ведь вся жизнь: дом, работа, дом, работа и одни те же лица.
Недели через две после юбилея, столкнулся на улице с одной молодой дамочкой, которая там, в ресторане, его поздравляла и говорила, что он выглядит не больше, чем на тридцать пять, поэтому она, тридцати-восьмилетняя для таких, как он, старушка, и пригласила его танцевать. Она работала, кажется, в бухгалтерии. И вот среди зимней стужи вдруг перед ним опять возникло её миловидное личико, стройная фигурка, и смеющиеся глаза с искоркой.
- Привет!- обрадовался он этой встрече.
- Привет! Вы на обед? Домой?
- Да, я тут недалеко живу.
- А я далеко, поэтому обедаю в кафе.
- Да я вот подумал, может не ходить домой, там разогревать надо, обедать в одиночестве,- (соврал он вдруг), - можно составить Вам компанию?
Она обрадовалась:
-Конечно, я буду рада. Вдвоём и правда, веселей.
Зашли в кафе, он помог ей раздеться, ощутил, насколько её пальтишко легче, чем пальто жены, взял её под локоток и, выбрав столик поукромней, усадил даму и сел сам.
В этом кафе он не был никогда и заметил, что и впрямь иногда приятней побыть не в домашней обстановке и чтобы тебе прислуживали, пусть за деньги, но люди, которым ты ничем, кроме денег не обязан.
Он как-то по жизни привык, что в семье его обслуживаала жена, иногда дочки, а сам он считал ниже своего достоинства заниматься чем-то на кухне, кроме приёма пищи. Он, говорил домочадцам "спасибо", но это была всего лишь вежливость, а не искренняя благодарность за заботу. Они всего-навсего исполняли свой долг, как и он приносил в дом зарплату, делал подарки ко дню рождения, к 8 марта, всё это - долг вежливости. Из его жизни почти улетучились все чувства.
А сейчас он сидел в кафе с незнакомой женщиной, и ощущал лёгкое волнение, давно позабытое с юности.
- Да, кстати, как Вас зовут?
- Катя.
- А меня Алексей Николаевич, - представился он по привычке и поправился,- Алексей.
- Очень приятно!
- Взаимно.
- Принесли чай.
- Она пила маленькими глотками, поглядывая на Алексея по-дружески, доверчиво, как будто знала его всю жизнь. Они болтали о том, о сём и весело, непринуждённо смеялись.
На душе у Алексея стало легко, свободно, как будто с этим смехом он вытолкнул из себя то, что мешало ему радоваться жизни.
Он хотел спросить её: замужем она, или разведена, но побоялся, ведь если она замужем, то, лёгкий флирт его ни к чему не обязывает, а вот если свободна, то он, как настоящий мужчина, в принципе, должен стать ей тем, кто скрасит её одиночество. Справится ли он, да и не приведёт ли это к определённым проблемам в его уже устоявшейся жизни? Устоявшейся! Положительная окраска этого определения жизни вдруг сменилась на отрицательную, ассоциируясь с болотом.
Вот так наступает момент, когда мы перестаём ценить то, что создавали годами. Строили, подводили фундамент, цементировали его, переживали за его прочность, молили Бога, чтобы судьба сберегла наши достижения , а потом в одночасье начинаем раскачивать и разрушать...
Пообедав, они вышли из кафе и он подумал:
"Как же мы вернёмся в контору вместе, ведь там сослуживцы, всё станет известно жене, уж доброжелатели найдуться", - и поблагодарив спутницу за приятное общение и за компанию, придумал на ходу, что надо забежать в одну организацию, и повернул в сторону дома. Домой бежал подворотнями, как блудливый, мартовский кот. Зато в душе был праздник: неужели он ещё способен влюбляться? К семейному обеду, как и предполагалось, он опоздал.
Жена, не дождавшись его, пообедала в одиночестве и он столкнулся с ней в прихожей, и, к счастью, уже торопилась и нашему герою не пришлось сильно выкручиваться: он сказал жене тоже самое, что и Кате: что забегал в соседнюю организацию. Чмокнул супругу в щёчку, закрыл за ней дверь и подошёл к зеркалу.