Авторы: Haruno, Romanta
Бета: Mister_Key
Фэндом: Bleach
Рейтинг: NC-17
Пейринг: Ренджи/Рикичи, Ренджи/Бьякуя - основные, также присутствуют некоторые другие.
Жанр: экшн, angst

Предупреждения:
1. Главный герой - Рикичи, второстепенный персонаж. Возможна вольная трактовка из-за малой информации о нем в каноне.
2. АУ второй арки, также разница во времени назначения Ренджи лейтенантом в шестой отряд.

Дисклеймер: Да, мы действительно помним, что изначально Блич - это про рыжего мальчика с мечом. И ни в коем роде на него не претендуем .



Рикичи тогда не помнил, как добежал до казарм. Земля уходила из-под ватных ног, лицо горело, будто кипятка плеснули, а сердце билось как бешеное. С каждым его ударом росла глухая боль под ребрами, от которой становилось трудно дышать. Он все еще до мельчайших деталей мог вспомнить все, что видел там, но ярче всего запомнились глаза Ренджи. Страшные, злые и настолько чужие, будто и не знал он своего офицера никогда. Ренджи смотрел на него как пес, встретивший врага на своей территории. И не загрызший его лишь потому, что тягаться с жалкой шавкой - себя не уважать.

Рикичи тяжело сглотнул, с трудом поборов желание съехать по стене на пол и уткнуться носом в собственные колени. Он чувствовал приближение яркой раскаленной рейацу, направляющейся сюда, как грозовое облако. От этой духовной силы, одно ощущение которой прежде вселяло только уверенность и небывалое тепло в сердце, стало до дурноты страшно.

- Пошли вон! - рявкнул Ренджи на кого-то в коридоре, влетая в комнату. Рикичи не успел даже шарахнуться в сторону, когда широченные ладони сгребли его за ворот косодэ и с такой силой вжали в стену, что из легких выбило последний воздух.

- Какого черта ты там делал?!

Рикичи с ужасом смотрел в искаженное яростью лицо и не мог поверить, что совсем недавно этот же Ренджи сидел с ним на крыльце и со смехом рассказывал какую-то очередную дурацкую историю об одиннадцатом. При мысли об этом как-то особенно сильно защемило в груди.

- Я... Ренджи-сан, я просто... Я заканчивал отчет, и...

- Ты следил?

- Да нет же, нет, я не знал, что вы там, - беспомощно запричитал Рикичи. Горло сжалось, когда он жадно втянул воздух, чувствуя запах кожи Ренджи, к которому примешивался чужой - горьковатый, свежий, как запах сжатых в кулаке лепестков сакуры. Рикичи совершенно точно и безошибочно мог сказать, кому он принадлежит.

Секунду Ренджи все так же бешено смотрел ему в глаза, а потом вдруг раздраженно выдохнул и отпустил Рикичи. Тот едва по стене на пол не сполз.

- Еще раз так замечу..., - он не договорил и развернулся, направляясь к выходу. Вот только для Рикичи его "еще раз" значило слишком много.

Значит, это повторится снова. И Ренджи вовсе не собирался ничего менять.

Странно было наблюдать, как разом пошатнулся вековой уклад Сейрейтей. Одного появления риока оказалось достаточно, чтобы с ног на голову встали все отряды, а прежние порядки оказались никуда не годными. Шестой отряд еще старался держаться привычного уклада, но вокруг творилась настоящая буря. В отряде и так все ходили тише воды - никто не осмеливался лишний раз даже упомянуть капитана вслух, не зная, не падет ли кара с небес за это.

Важнее было то, что происходило с Ренджи... Рикичи со страшной тоской вспоминал один единственный приказ капитана бросить потерпевшего поражение лейтенанта в тюрьму. И боролся с желанием пробраться к нему, зная прекрасно, как рвется на свободу Ренджи. Освободить, преступая все приказы. Так, как сделал бы сам Ренджи-сан.

"Но не ради тебя" - промелькнула совершенно уверенная мысль. Рикичи прикусил губу.

Тяжело вздохнув, он огляделся кругом, будто побоявшись, что кто-то мог услышать его внутренние сомнения. Ему и так хватало насмешек, которыми одаривали его старшие офицеры во главе с Мидорикавой, вновь велением капитана поставленного на пост третьего офицера.

Никто ничего не замечал, а на Рикичи внимание обращали теперь крайне редко. Кто-то расположился на крыльце, другие собрались вокруг Наоки; Сейрейтей гудел от чужих рейацу, как разворошенное осиное гнездо, а шестой без приказа капитана так и не смел выдвинуться и остановить риока. Капитан отменил все приказы отправленного под стражу лейтенанта.

- Бабочка! - неожиданно крикнул кто-то из рядовых.

Сюда действительно летела черная адская бабочка, прямиком в руки к третьему офицеру. По тому, как переменился он в лице, Рикичи безошибочно определил, что это команда, не терпящая отлагательств.

- Офицерам за мной! - скомандовал Мидорикава. - Рядовым с места не двигаться! Приказ капитана.

Уже на бегу он изложил суть приказа, и Рикичи едва не потерял равновесие, услышав это.

- Абараи перебил стражу и выбрался из тюрьмы, - точно сплевывая слова, процедил Мидорикава. - Капитан велел его остановить, пока еще можно. И убить, если так будет необходимо, - договорил он и самодовольно ухмыльнулся. - Что с радостью и сделаю.

Рикичи стиснул зубы. Как бы не стало наоборот.

Искать Ренджи не пришлось долго. Его яркую рейацу, пылающую как жар в печи, трудно было не учуять. Совсем скоро они перегородили ему дорогу.

- Абараи! - крикнул Мидорикава. - Поворачивай назад и возвращайся в свою клетку.

Ренджи даже бровью не повел, молча направляясь куда шел. Рикичи, затаив дыхание, смотрел на него из-за спин сгрудившихся офицеров - Ренджи сейчас не был в ярости, не злился, и даже, кажется, не замечал их. Но его рейацу давила сильнее, чем когда-либо. Мидорикава злобно хмыкнул.

- Давно пора лейтенанта поменять...

И бросился вперед. Рикичи показалось, что Ренджи ничего не сделал толком, а Мидорикава просто налетел на невидимую стену и со сдавленным вскриком повалился на землю, роняя сломанный пополам клинок. Все попытки бросившихся следом на помощь ему офицеров заканчивались тем же.

- С дороги! - Ренджи тряхнул мечом - сомнений, что он, если понадобится, действительно убьет, больше не оставалось.

Единственные, кто стоял у него на пути - Рикичи и еще один офицер.

- Уйди с дороги, Рикичи, - тише, но все с той же холодной решимостью велел Ренджи. Рикичи смотрел на него, вцепившись в свой меч, прекрасно зная, что толку от этой железяки не будет никакого. Сердце бешено колотилось, грозя взорваться в груди еще раньше, чем Абараи занесет занпакто.

- Ре...

- Отойди, пока я тебя не покалечил.

Нет уж. Рикичи сжал во взмокших ладонях рукоять меча. Если так нужно, он, пока может, не пропустит, точно зная, что иначе будет хуже лишь для самого Ренджи. Неужели он не понимает?

Абараи устало хмыкнул, как раздражаются на привязавшуюся мелкую собачонку, от которой никак не отделаешься. Внезапно преодолел за секунду оставшееся расстояние, замахнулся, - Рикичи успел лишь попытаться поднять на защиту бесполезный клинок, - и наотмашь ударил его тяжелой рукоятью меча.

В голове зазвенело раньше, чем настигла боль, а в себя Рикичи пришел уже лежа на земле, когда, с трудом подняв свинцовую голову, он смог заметить лишь стремительно удаляющуюся фигуру лейтенанта. Тогда казалось, что он видит его в последний раз.

Как со временем успокаивается взбаламученная вода в пруду, так и перевернутый с ног на голову Сейрейтей приходил в себя. Подсчитывали разрушения, справлялись с открывшейся правдой, а в осиротевших на капитанов отрядах устраивали чуть ли не траур. Рикичи сам бы хотел, чтобы свалившиеся перемены задели и шестой отряд. Но... быть может, что-то и поменялось в капитане, только эти перемены отряду увидеть было не дано.

Рикичи не заметил, чтобы что-то изменилось и в Ренджи. Только все больше он пропадал - сначала в больнице капитана, а теперь вовсе неизвестно где. В отряде среди острых на язык, правда, ходили слухи, будто Ренджи уже который раз ходит к капитану в особняк.

"Полы он там ему моет, что ли!" - смеялись офицеры.

А Рикичи только молчал, выжидая, когда лейтенант появится здесь снова, чтобы потом с тем же беспомощным молчанием смотреть, как он уходит, раздав приказы. То, чего так боялся Рикичи, все-таки случилось. Он вновь оказался один на один с шестым отрядом. И, сколько он ни вглядывался в лицо Абараи, не видел там ни единого признака тоски по офицеру, с которым прежде проводил целые вечера, разгребая отчеты. Напротив, Ренджи порой будто светился изнутри, с трудом скрывая широченную ухмылку.

Заглушить гложущую изнутри чернейшую тоску не получалось, и замечал разительные перемены в офицере вовсе не тот, кто нужно.

- Неужели лейтенант о тебе совсем забыл? - с притворным сочувствием покачал головой Мидорикава, в очередной раз застав Рикичи на крыльце одного. Он сидел на ступенях и держал на коленях занпакто, вглядываясь туда, откуда сейчас неуловимо лилась знакомая рейацу, жарким теплом ощущаясь даже сквозь холодный дождь, зарядивший с самого утра. Или Рикичи только хотел так думать, потому что именно в ту сторону ушел Ренджи час назад.

- Наверное, капитан наконец-то сумел научить его чтению и письму, так что в тебе надобность отпала, - продолжал развлекаться Наоки. Около него уже собрались послушать очередную насмешку.

Рикичи склонил голову, рассеянно изучая тонкий узор на ножнах меча, не слушая слов Мидорикавы и довольного смеха остальных.

- Уверен, тебе найдется место в одиннадцатом, там ведь даже капитан читать не умеет!

Поднявшись, Рикичи спустился с крыльца и нырнул под дождь, направляясь прочь.

- Эй, ну куда ты так торопишься, сначала хотя бы подай прошение о переводе! - летел ему вслед смех.

А Рикичи упрямо шел вперед, несмотря на то, что за шиворот потоками лилась ледяная вода, а ноги промокли в грязных лужах.

Ренджи не мог так быстро обо всем забыть, самого себя убеждал Рикичи. Он слишком хорошо помнил беззаботность, с которой тот легко отмахивался от каких-то проблем, которые Рикичи казались неразрешимыми.

Опомнился Рикичи лишь тогда, когда ноги принесли его прямо к воротам одиннадцатого отряда. Логово хищников, в котором он побывал и чудом уцелел лишь потому, что здесь с ним был Ренджи. Который даже с самым сумасшедшим из всего одиннадцатого, Мадарамэ Иккаку, запросто может подраться, а потом вместе пойти пить и поливать свежие ссадины сакэ. Рикичи стиснул зубы от непонятного чувства зависти, восхищения и тоски. И решил найти Ренджи во что бы то ни стало.

"Ну не убьют же...", - сам до конца не веря в это, решился он и направился вперед.

Надеялся он зря. И совсем скоро наткнулся на двух рядовых, которые были вовсе не прочь потягаться силой с удачно забредшим к ним офицером. Когда они уже двинулись к нему, знакомый голос отвлек их:

- Вдвоем против ребенка? Не позорьте одиннадцатый.

Рикичи резко обернулся и заметил офицера Айясегаву Юмичику, стоявшего совсем неподалеку. Он укрывался от дождя под большим бумажным зонтом и с усмешкой наблюдал за разворачивающейся сценой.

- Так это ж из шестого!

Юмичика улыбнулся еще шире.

- Тем более, они и так все хилые, - он окинул Рикичи взглядом, точно убеждаясь, что не ошибся. - Если уж у них офицеры такие. Один Абараи там на человека похож.

Рядовые проворчали что-то себе под нос и ретировались, а Юмичика подошел поближе, с любопытством, с каким рассматривают диковинное животное, глядя на застывшего Рикичи.

- Соскучился? - пропел он. - Раз рискнул сунуться сюда один.

- Я... Я Ренджи-сана искал...

- А, - разочарованно кивнул Юмичика. Подумав, ухмыльнулся уголком губ. - Что, со своим Кучики он совсем о тебе позабыл?

- Что?.., - Рикичи удивленно моргнул. Об этом знали уже и в одиннадцатом? - Но откуда...

- Слушай, Рикичи, об этом каждый, кто хотя бы знаком с Матсумото, знает. К тому же, Абараи только об этом и говорит.

Рикичи обескуражено смотрел на офицера перед собой, чувствуя себя невообразимо глупо. Действительно - думать, что это замечают только в шестом, да и то, потому что видят его каждый день...

Юмичика тем временем огляделся по сторонам и, почему-то понизив голос, проговорил:

- Сейчас капитан салаг на тренировку потащит - ни мне, ни, думаю, тебе ему на глаза лучше не показываться. Так что давай, или ищи своего Абараи где-нибудь у Кучики дома, или пошли отсюда.

Оставаться здесь в самом деле больше не хотелось, особенно потому, что со стороны казарм уже раздавались бодрые, воинственные голоса.

Рикичи заторопился следом за Юмичикой. Тот умудрялся петлять по улицам, не замочив ног, точно не шел, а перелетал через раскинувшиеся лужи грязной воды.

Офицер привел его в совершенно пустое здание административного корпуса. Одиннадцатому отряду оно вовсе не было нужно, не то, что шестому. Рикичи в который раз с удивлением почувствовал живую разницу между своим отрядом и этим, сумасшедшим, не подчиняющимся никаким законам, которых тут, оказывается, и вовсе не существовало. А все, чему привык подчиняться Рикичи - не более чем ненужный никому устав, выдуманный и поддерживаемый капитанами.

- ...Так твой Абараи совсем уже на Кучики съехал, - беззаботно рассказывал Юмичика, когда они устроились на крыльце. Вскоре неизвестно откуда появилась и бутылка сакэ. - Сначала, правда, тайну из этого великую делал, но у него все на лбу написано почерком Кучики.

Рикичи горько молчал, глядя на раскисший под дождем двор. Он и сам все это понимал, еще с того вечера, как увидел Ренджи с капитаном на крыльце, но только сейчас убедился в этом окончательно. Ренджи действительно совсем не до него.

Рикичи даже не сумел удивиться тому, что сейчас один на один пьет с Айясегавой где-то на задворках одиннадцатого.

- Он правда к нему в особняк ходит? - спросил Рикичи, подняв на Юмичику глаза.

Особняк Кучики для Рикичи был сродни центру Совета 46 - такое же недоступное и запретное для черни место.

- Ну да, - тот кивнул, неопределенно пожав плечами, точно это было само собой разумеющееся, - где ж еще им трахаться.

У Рикичи едва не перехватило дыхание. В очередной раз он почувствовал, как в груди что-то оборвалось, а руки стали ледяными.

- Ну, ну, ты так реагируешь, как будто впервые об этом слышишь, - Юмичика вовсе не разделял его страдания, напротив, развеселившись еще больше. - Неужели думал, что Абараи с Кучики только держатся за руки и гуляют под луной?

Он и сам уже не знал, что думал. Наверное, хотел, надеялся.

- Нет, я..., - Рикичи только теперь понял, что и в мыслях не держал, что все могло быть настолько... Настолько.

- Тебе же не десять лет! - продолжал Юмичика. Внезапно осекся, сощурившись, и еще раз окинул Рикичи сомневающимся взглядом. - Ведь не десять?

Рикичи попытался как можно равнодушнее покачать головой, но все же не удержался - дернулся, когда внезапно почувствовал, как мягко ложится совсем легкая рука на его плечо. Огромных усилий требовало выпрямить спину и взглянуть прямо в глаза оказавшемуся внезапно так близко Айясегаве. У него была удивительная рейацу - тонкая, сладкая, жаркая... У него много чего было удивительным, но в остальном Рикичи себе просто не посмел бы сознаться.

- Да неужели, - удовлетворенно улыбнулся тот, то ли случайно, то ли нарочно скользнув рукой на его спину. - В шестом с этим совсем строго?

Ладони взмокли, когда Юмичика оказался к нему практически вплотную. Рикичи, не зная, куда отвести глаза, опустил взгляд вниз, на шею Юмичики, не закрытую рыжим воротником. На границе с косодэ на коже отчетливо проступали яркие багровые отметины. Тот проследил его взгляд и, усмехнувшись, небрежно поправил ворот, в результате следы не закрыв, а только еще больше вогнав Рикичи в краску.

- А то смотри, все можно быстро поправить...

В жар бросило сильнее, чем от сакэ. Он метался между желанием сбежать отсюда и никогда больше не попадаться на глаза Айясегаве, и невнятным другим.

- Юмичика-сан, не надо..., - едва выдавил из себя он.

И, пожалуй, ожидал чего угодно, кроме того, что Айясегава вдруг невозмутимо отстранится.

- Можно подумать, тебя тут кто-то насиловать собрался, - бросил он с заметным раздражением в голосе.

Рикичи пристыжено опустил голову. Больше минуты Юмичика молчал, а потом, вовсе утратив прежнее недовольство, заговорил:

- Если так заботит, чем там твой Абараи занимается, шел бы и смотрел сам, - Рикичи вскинул голову, непонимающе уставившись на офицера. - Чего смотришь? Я серьезно говорю - как будто ты в особняк Кучики никогда не лазил.

По большому счету, туда не лазил никто. Даже не приближался. Но Юмичика говорил об этом так, точно речь шла о дворе руконгайца побогаче, куда можно было слазить за яблоками.

- Нет, - сбитый с толку, Рикичи беспомощно смотрел на Юмичику. Тот не спешил продолжать, опрокидывая в себя сакэ и явно наслаждаясь моментом.

- Ну, ясное дело, ты ничего, кроме того, что по уставу положено, и не делал никогда. Но есть там одно место, куда пролезть не так уж сложно.

Рикичи сам себе не верил. На какое-то мгновение ему подумалось о том, что было несколько месяцев назад - представить, что ему в голову залетит хотя бы одна подобная мысль, было невозможно. Лезть в сад капитана, нарушать закон, собственные убеждения, что он так мучительно, пусть и вынужденно, строил... Сейчас же он мог представить все, что говорил ему офицер, в мелочах.

- Охрана у Кучики такая же самонадеянная, как он сам, - продолжил тот. - И считает, что в сад к нему лезть дураков мало, хозяина побоятся.

- А вы? - вырвалось у Рикичи раньше, чем он сообразил, что сказал. В шестом такую подначку ему бы вряд ли простили, но Юмичика только шире ухмыльнулся.

- А мы не побоялись. У нас капитан в гневе страшнее, чем ваша рыба, - Юмичика откровенно наслаждался, когда говорил о капитане Зараки, как, кажется, и любой в одиннадцатом. - Так вот, слушай сюда...

Офицер с таким увлечением пустился объяснять о лазейке в самом углу сада Кучики, где с обеих сторон удобно росли раскидистые вековые вишни, будто он туда каждый день водил кого-нибудь.

- И главное, - подвел итог Юмичика, лениво потягиваясь, - не попадайся на глаза охране даже издалека - они сразу чуют неладное, если всякое отребье появляется слишком близко от их драгоценного Кучики, - задумавшись на секунду, он добавил: - По крайней мере, после того, как мы там побывали.

Рикичи все время только и мог, что кивать, словно болванчик, с изумлением слушая, как Юмичика то и дело отвлекался от рассказа на такие подробности их спора и исполнения его с Хисаги Шухеем, что заставляли смущенно краснеть.

- Все, сейчас наши вернутся, - Юмичика легко, как кошка, подскочил на ноги, отряхивая хакама от пыли. - Давай, потом расскажешь, чего насмотрелся.

Рикичи в сотый раз кивнул и уже шагнул с крыльца, но замер и оглянулся на пятого офицера:

- Юмичика-сан?

- А?

- Почему вы мне помогаете?

Юмичика улыбнулся.

- Ты мне нравишься больше, чем Кучики.
Погода осенью портилась даже в Сейрейтей - бесконечно шли холодные дожди, окончательно раскисали все дороги, а на каменных улицах стояли лужи, что ночью покрывались тонким льдом и становились причиной не одного ушибленного затылка.

Ночные дежурства и до того считались самым худшим наказанием, даже если они не шли как наряд вне очереди, но теперь, кроме усталости и скуки, можно было сойти с ума от пробирающего холода: не спасало даже теплое нижнее косодэ.

А ведь здесь еще не бывало настоящих зимних морозов и почти не шел снег - иначе бы пол-Руконгая вымирало зимами.

Рикичи подул на заледеневшие пальцы и поднял голову, глядя на плывущую в мутном тумане луну. Невыносимее всего было то, что дежурил он один - казалось бы, неважный объект, двоим тут и охранять нечего, но совсем без охраны оставлять его тоже нельзя было. Вот и отправили...

В одиночку стоять еще хуже: все, что остается - смотреть, как медленно, будто тоже замерзнув, ползет по небу луна. За разговорами хотя бы можно было отвлечься.

- Эй, - голос заставил Рикичи встрепенуться и судорожно оглядеться. Он и не заметил, как, прислонившись спиной к холодной каменной стене, задремал. С открытыми глазами - эту привычку вырабатывали те, кто дежурил ночами.

Взгляд наткнулся на высокую взлохмаченную фигуру - Ренджи. Рикичи так и не знал, то ли ему облегченно выдохнуть, то ли напрячься еще больше. Прошел уже месяц с того момента, а он все никак не мог избавиться от назойливых мыслей, да и Ренджи как будто начисто прекратил с ним общаться. Даже за помощью с документами не обращался.

- Ренджи-сан, - Рикичи торопливо поклонился.

- Ты чего тут торчишь? Дежурство?

Рикичи слабо кивнул. Хотелось задаться вопросом, как здесь оказался Ренджи, уж не за ним ли сюда шел, но ответ появился почти тут же: по этой дороге, в обход охраняемого квартала знати, можно было добраться до выхода из Готэй, и дальше - вниз по склону, к держащемуся гордо и обособленно поместью Кучики.

Абараи окинул охраняемую башню за спиной Рикичи таким взглядом, словно прикидывал, можно ли ее куда-нибудь деть на время.

Уже через десять минут Рикичи оказался в теплом после уличного холода помещении лейтенантского кабинета, грел руки о глиняные бока чашки и смотрел на гору бумаг, грозившую накрениться и свалиться на пол.

Честно признаться, Рикичи, когда шел сюда следом за Ренджи, думал совершенно о других вещах. О том, что от одежды того теперь исходит тонкий аромат дыма дорогих благовоний, какие могут себе позволить только аристократы, о том, что взгляд у него изменился и стал не таким диким, как раньше... И, конечно, о том, почему внезапно Ренджи вдруг снова вспомнил о нем.

Но когда на стол перед ним плюхнулась стопка с отчетами, а Ренджи едва ли не виновато на него посмотрел, мгновенно рассеялось ощущение предчувствия и ожидания. Рикичи тихо обреченно вздохнул и потянул к себе доклад от седьмого взвода.

- Слушай, Рикичи, - неожиданно позвал Ренджи, а, стоило только поднять на него взгляд, и вовсе замялся. - Я на тебя наорал тогда, ну..., - он нахмурился, пытаясь что-то вспомнить, но Рикичи только коротко кивнул. - Ну вот, короче. Я не хотел.

Рикичи сморгнул, в упор глядя на Ренджи. Для того это было равносильно извинению, но... Рикичи был последним, перед кем Ренджи был бы резон извиняться. Происходящее казалось чем-то невероятным. Впрочем, когда взгляд снова упал на гору отчетов, Рикичи только улыбнулся.

- Спасибо, Ренджи-сан, но я правда виноват перед вами, - кивнул он, торопливо возвращаясь к отчету. Легче всего было сделать вид, что ничего не произошло.

Ренджи действительно лениво отмахнулся и закинул руки за голову, видимо, удовлетворившись ответом. Сейчас он казался невообразимо довольным, словно сытый кот - его вполне устраивало такое положение вещей.

А ведь Ренджи не знал ничего, что происходило с Рикичи за этот месяц. Не знал и не видел, как с того самого момента, неделю назад, он почти каждый вечер, исправно заканчивая всю работу, дожидался, пока опустеют административные здания отряда, улицы, площади, чтобы бесшумно достигнуть выхода из Готэй. И, минуя ворота, опасливо спуститься вниз по склону. Туда, откуда за многие метры доносился приторный, ставший еще более ненавистным запах особняков холеной аристократии.


Пробраться в сад Кучики действительно было не так сложно. Сложно было решиться.

Рикичи поначалу и вовсе хотел отказаться от этой идеи, но, стоило ему вновь увидеть Ренджи, сияющего и не замечающего ничего вокруг - ни злопыхающих офицеров, ни тем более Рикичи, - как откуда-то сама собой появлялась решительность.

Но когда под покровом вечерних сумерек Рикичи оказался перед стенами поместья Кучики, как она мгновенно испарилась. Все, каждое здание, даже эти стены, потемневшие от времени, почти такие же неприступные, как и те, что окружали Сейрейтей, внушали любому, кто осмелится подойти, трепет и страх перед хозяевами. Проще приблизиться к разоренному гнезду диких пчел.

Достаточно было вновь вспомнить, как Ренджи зашел в ворота поместья, не обращая внимания на ощетинившуюся охрану, чтобы Рикичи уже больше не сомневался.

Осторожно, чтобы не заметили - бегом вперед и несколько десятков метров направо, до деревьев, плотно примыкающих к самой ограде. Перемахнув через забор, Рикичи оказался в заросшей части сада, как и обещал Юмичика.

"Только мы дальше не ходили, - всплыли в голове его слова. - Спорили на то, чтобы забраться туда, а не разгуливать по кучиковским угодьям. Так что там уже сам".

Замирая от каждого шороха, Рикичи двинулся туда, откуда ровным фоном лилась холодная рейацу капитана. Спокойная, невозмутимая, как скала, против огненной и пылающей рейацу Ренджи. Можно было закрыть глаза и без труда, в деталях, представить их обоих.

Сад Кучики даже рос по правилам. Ровный, ухоженный, правильный. Несмотря на зарядившие дожди, здесь не было той чудовищной слякоти и грязи, что покрывала Сейрейтей. Ветер здесь дул мерно, а не рваными порывами, готовыми сбить с ног и плеснуть в лицо потоки ливня. Ярко-красные клены в темноте, прорезаемой редкими огнями вдоль дорог, светились алым, а вот знаменитые сакуры сада Кучики, лепестки которых весной ворохами лежали у самых ворот Сейрейтей, выкрасились в бледно-желтый, устилая облетевшими листьями траву под ногами. Наверное, если бы Рикичи сейчас не трясся от страха быть пойманным, то в самом деле бы засмотрелся.

Неподалеку раздался звук закрывающихся ворот и голоса охраны. Какое-то время они приближались, изрядно щекоча нервы затаившемуся в зарослях Рикичи, но вскоре затихли, удаляясь в противоположную сторону.

В этом пустом саду Рикичи казалось, что следят за каждым его шагом и вздохом. Он подобрался к Кучики Бьякуе так недопустимо близко, что становилось страшно, и в который раз ловил себя на страстном желании уйти, сбежать отсюда, пока не поздно, ведь подумать только... Подумать только, что случится, если его застанут здесь. Что он скажет охране, а следом за ней и капитану? Самый лучший из вариантов - сказать, что поспорил. С кем? С одиннадцатым. И самое малое наказание, что только возможно - перевод в другой отряд с публичным выговором. Но отчего-то Рикичи казалось, что капитан этим не ограничится.

В саду, выдержанном во всех традициях, почти негде было спрятаться. Лишь полоса кустарника около самого дома, сакуры да другие редкие деревья. Стараясь идти как можно быстрее, Рикичи скользнул вдоль пересекающего сад ручья, дернувшись от звука собственных шагов по деревянному мосту, мимо раскинувшегося сада камней и пруда со всколыхнувшими воду императорскими карпами, наконец, достигая спасительных зарослей около стен.

Переждав, пока слегка успокоится сердцебиение, он прислушался - вокруг было тихо. Тут уже не было ни голосов охраны, ни звуков, доносившихся из дома. Прошла минута, две, три, за ними еще десяток - Рикичи понял, что и вовсе не продумал, что будет делать дальше. Попытаться пробраться в дом он не рискнет даже под угрозой смерти, которая, собственно, и ждет его, если он переступит порог, а других вариантов...

Он вздрогнул от шума, прозвучавшего совсем рядом. В десятке метров от него с шелестом разъехались седзи, но из дома так никто и не вышел. Не вылезая из колючего кустарника, Рикичи осторожно приблизился туда, откуда теперь падал свет из дома. Ровно настолько, чтобы услышать, пусть и не так отчетливо, голос, заставивший его замереть:

- Я прошу тебя не хозяйничать в моем доме.

Капитан.

Рикичи затаил дыхание, понимая, что где капитан там и...

- Ну, вы просите слишком много, - устало рассмеялся Ренджи.

- Ренджи, закрой, - голос Кучики звучал как обычно - с ледяным спокойствием, но Рикичи готов был поклясться, что слышит в нем неприкрытые нотки нетерпения и, наверное, даже раздражения.

- Бросьте, здесь и так жарко, - громкие шаги по деревянному полу удалились от раскрытых настежь седзи, пропал темный силуэт на фоне освещенной комнаты. - Сейчас согреемся..., - в голосе его отчетливо проступила усмешка.

- Ренджи! - зашипел неожиданно капитан, а Рикичи и вовсе бросило в жар. Никогда еще он не слышал, чтобы Кучики говорил так. И никогда бы не поверил, если бы сейчас не сидел здесь и не...

Звуки возни и шелест ткани напрочь выбросили из головы все мысли. Сейчас, когда он вдруг услышал чей-то особенно громкий вздох, стало понятно, насколько тихо в саду - слышно практически все, словно он находится совсем рядом, за стеной, даже ближе.

- Ренджи, нет, не сейчас. Я сказал нет, сначала...

- Ну, Бьякуя, хватит же...

Страх быть обнаруженным смыло без следа, Рикичи уже не беспокоило, что шорох его собственных шагов могут услышать. Он пробрался сквозь заросли к приоткрытым седзи, светившимся в стремительно сгущающейся темноте особенно ярко.

- Я, кажется, уже говорил тебе об этом... - тон стал еще более неровным, бесстрастия в нем было все меньше. До дома оставались какие-то сантиметры, и, наконец, Рикичи коснулся стены, преодолев их. Сердце билось как сумасшедшее, до гула в ушах, мешавшего слушать то, что сейчас происходило внутри.

- Говорили, говорили, наговорились уже, хватит, - лихорадочно шептал Ренджи. Голос у него постоянно сбивался, как от быстрого бега. - Не могу столько ждать...

- Абараи, хватит..., - Кучики уже не приказывал, не просил, а требовал, из последних сил стараясь держать себя в руках. Этот голос звучал настолько неузнаваемо, что мучительно хотелось заглянуть туда, внутрь комнаты, убедиться, что это действительно Кучики Бьякуя, который прежде себе даже лишнего недовольства не позволял.

Рикичи зажмурился, чувствуя, как вмиг пересохло горло, сделал последний шаг, приближаясь к открытому проему, и осторожно заглянул. Внутренняя дрожь заставляла пальцы трястись, а от взмокших ладоней, наверное, должны были оставаться мокрые следы на бумажных седзи.

Сложно было вообразить себе капитана как-то иначе - без капитанского хаори или фамильного украшения, без которых его не видел никто и никогда. Но сейчас все было по-другому - в домашней юкате, без кенсейкана, полулежа на полу, запрокинув голову и подставляя горло жадным поцелуям Ренджи, он казался совершенно обычным человеком. Возможно, даже таким, у которого были свои уязвимые места и слабости.

Рикичи было плохо отсюда видно, но все происходило совсем не так, как он представлял. Даже в самых смелых своих фантазиях он боялся подумать о таком Абараи - резком, тяжело дышащем, с едва контролируемой силой удерживающем капитана за шею, впиваясь ему в горло не то укусами, не то поцелуями. Он, может быть, ждал, что Кучики будет лишь прикрывать глаза, позволяя себе наслаждаться подобным, но не откидываться послушно в его руках, не сжимать красные растрепавшиеся волосы на затылке, не позволяя отстраняться, желая только большего.

Первый стон - непонятно, чей, а второй - рваный, хриплый - точно Ренджи. Какое-то быстрое движение, и его руки резко прижали капитана к полу, окончательно растягивая ворот юкаты, бесцеремонно сдергивая бесполезное тряпье. Ренджи вжался лицом в его живот, спустился ниже, так что только видно было, как двигается его голова между ног Кучики. Теперь тот стонал уже в открытую - громко, сквозь сжатые губы, и только поощрил покорным движением бедер, когда Ренджи торопливо принялся за пояс своих хакама. Его руки, кажется, не слушались его самого: торопливо задирали юкату капитана до самого пояса, дрожали, лихорадочно ощупывали, гладили, сжимали белые ноги. Ладонь Ренджи скользнула под ягодицу, и колени капитана резко стиснули его бока, но через пару секунд того выгнуло, и он послушно развел ноги шире - кто бы мог подумать, что Кучики может быть таким страстным.

Какая-то заминка, тихие короткие стоны, и Ренджи начал двигаться, закинув его колено к себе на плечо. Сначала медленно, останавливаясь, стоило только пальцам капитана сжать его плечи, но потом все быстрее и быстрее, пока стоны обоих ни стали слышны, наверное, у самых ворот.

Рикичи всего трясло - от болезненного, непрошенного возбуждения, от страха и ярости, не желающих исчезать даже когда он, не выдержав, сорвался с места, кинувшись прочь.

Рикичи не заметил сам, как перемахнул через высокий забор, тяжело приземлившись на колени, как летел через лужайку, превратившуюся в раскисший от осенних дождей пустырь. Щеки горели, но едва ли это могло сравниться с тем, что полыхало внутри. Рикичи бы даже примерно не смог сказать, что он чувствует. Была ли это ревность, зависть или дикая, безумная обида. Просто в какой-то момент он совершенно четко понял - Ренджи в самом деле не до него, и любая попытка чего-то добиться, стать к нему ближе, не принесет и части того, что отдает тот капитану. Только капитану. Именно капитану.

Сейчас было все равно, увидит ли его охрана, услышат ли его в доме - вокруг вновь мелькала чернота Сейрейтей, но перед глазами все так же стояли, не желая исчезать, эти две фигуры, бешено и горячо сплетаясь одна с другой. В такие моменты он хотел бы быть с Ренджи, быть к нему ближе всех. Так близко, чтобы никто уже не мог разорвать эту их связь.


«Действительно ли ты хочешь стать ближе к нему? Или ты хочешь стать им самим?» - голос, что Рикичи не спутал бы ни с каким другим, и, в то же время, так и не смог запомнить, прозвучал снова. Более резко, громко, отчетливо.

Сейкамен была его тайной, единственной загадкой, что могла существовать у такого как он. Другие считали, что у обычного человека вроде него никаких секретов и быть не могло - вот он весь, на ладони, копать глубоко не нужно. Но Сейкамен была тайной не только для остальных, но и для него самого.

Голос своего занпакто он услышал совсем недавно - сначала мерным гулом где-то на периферии сознания, затем - обрывками фраз, какими-то лишними, чужими мыслями в голове, и только после - так точно и ясно, как сейчас.

Даже то, что это была именно «она», Рикичи выдумал сам: по голосу невозможно было определить, кому он принадлежит - мужчине или женщине, ребенку или старику. Не видел он и ее саму - только бледный безликий силуэт, будто неаккуратно вылепленный из глины; его даже не трогал ветер, что дул здесь, во внутреннем мире.

Поднималась колючая пыль с дороги, бесконечными лентами взлетая под самый горизонт, мечась между домами, брошенными и пустыми, словно люди в спешке покинули свою деревню, оставив все как было, на местах. За годы здесь ничего не менялось.

В этот раз Сейкамен замерла перед ним, появившись также внезапно, как обычно исчезала. Рикичи чувствовал ее взгляд, пусть на белом лице и не было глаз - Сейкамен смотрела на него пристально и внимательно.

- Ты сам должен выбрать, что ты хочешь, - голос этот улыбался, хотя губ ее Рикичи все также не мог видеть. Он успел настолько привыкнуть к ее совершенно бесцветному голосу, чтобы та неуловимая интонация, появившаяся в нем сейчас, казалось ему сокровенным открытием, к которому его допустили.

Впервые дорога, тянущаяся от него в даль буро-серого горизонта, дрогнула, как раскаленный воздух в жаркий день, и он увидел развилку где-то далеко впереди. Сначала едва заметную, но чем дальше он шел, тем шире расходились ветви этого пути. Он замер, в нерешительности, глядя то на белый силуэт, что едва колыхался в своем собственном танце, не обращая внимания на порывы ветра, то на раздваивающиеся, как змеиный язык, дороги, что уже никогда не пересекутся больше. Возможно, когда он выберет одну из них, второй путь просто исчезнет.

Она улыбнулась. На белом лице явственно проступила и тут же исчезла тень улыбки. Она лишь ждала, когда он сделает свой выбор, и ни в коем случае не собиралась ему мешать.