• Авторизация
Дневник Masinka Лента друзей - Дневник - Полная версия


Концерт для фортепьяно с любовью - о Сергее Васильевиче Рахманинове 15-03-2014 06:31 к комментариям - к полной версии - понравилось!

Это цитата сообщения Bo4kaMeda Оригинальное сообщение

Концерт для фортепьяно с любовью

РАХМАНИНОВ


—Нет, Наташа, этого никак не может быть. Я не допущу! Ты хоть понимаешь, какой позор для всех нас может из этого выйти? Нет, нет и нет!

[показать]


Варвара Аркадьевна Сатина гневно посмотрела на дочь. И для большей убедительности хлопнула по столу ладонью.


Но стоявшая напротив матери двадцатичетырехлетняя Наталья только упрямо сдвинула брови:

— Значит, ты считаешь, мама, что Сергей Рахманинов недостоин любви? Что замужество с ним позорно?

Сразу смутившись, Варвара Аркадьевна опустилась на стул и взглянула на дочь уже не гневно, а растерянно:

— Господи, Наташенька, ну что ты говоришь... Ты же знаешь, для меня Сережа все равно что сын... Но это ровным счетом ничего не меняет. Вы не можете пожениться!

— Но я люблю его!

Слезы брызнули из глаз Наташи, и она, оставив мать в полном смятении, выбежала из столовой.

[400x160]Варвара Аркадьевна несколько минут сидела неподвижно. Господи, когда же все это началось? И как она, пристально следившая за каждым шагом дочерей, умудрилась проглядеть такой конфуз в собственном доме? Что скажут знакомые, соседи, друзья? Да как вообще Наташа и Сергей собираются вступить в брак, если священнику, посмевшему обвенчать двоюродных, грозят покаяние, ссылка, а то и лишение сана? Жгучая досада на племянника вдруг охватила Варвару Аркадьевну. Такова-то его благодарность за все, что они для него сделали? Нечего сказать, хорош!

...В хлебосольной семье тамбовского помещика Аркадия Рахманинова рос целый выводок детей: дочери Юлия, Мария, Варвара, Анна, сыновья Василий и Александр. По семейной традиции сыновей смолоду готовили в военную службу. И старший, Василий, еще не отрастив порядочных усов, уже служил в Гродненском гусарском полку, ходившем «на Шамиля», получил награды за покорение Кавказа. А в двадцать пять подал в отставку по причине в его возрасте самой обычной и радостной — женитьбы.

[показать]

Партия была завидная: единственная дочь генерала Бутакова, в приданое за которой шли четыре тысячи десятин в трех уездах Новгородской губернии. Восемнадцатилетняя Люба души не чаяла в бравом гусаре, и дети у новобрачных пошли один за другим. Сначала две девочки, Елена и Соня, третьим — сын Володя. Четвертым весной 1873 года родился сын Сергей.


Любу мужнина родня и жалела, и недолюбливала одновременно. Не раз сестры Василия Аркадьевича, обсуждая его дела, сетовали: будь Любаша чуть тверже с мужем и чуть внимательнее к хозяйству, кто знает, может быть, и жизнь семьи была бы иной. Но повернулось все так, как повернулось...

[показать]
На фото: Любовь Петровна— мать Сергея Рахманинова

Один Бог знает, куда Вася девает деньги. В карты по-крупному он не играл, на женщин как будто тоже не тратился. Был хорошим отцом: облачившись в огромный клетчатый фартук, сам купал ребятишек в корыте, кормил их с ложечки. Но... в 1877 году были заложены имение в Новых Дегтярях и усадьба в Кошелях, а в 1878 году — усадьба Семеново. Имение Онег, в котором к тому времени жила семья, осталось единственным владением. Но осенью 1882 года и Онег пошел с молотка.

Рахманиновым, у которых было уже шестеро детей, пришлось перебраться в Петербург: там было легче найти службу для Василия Аркадьевича и пристроить старших учиться на казенный счет. Конечно, о привилегированном Пажеском корпусе, куда некогда прочили мальчиков, пришлось забыть. Елену отдали в Мариинский институт, Володю благодаря ходатайству бабушки-генеральши приняли в кадетский корпус, а для Сережи, рано обнаружившего способности к музыке, решили исхлопотать место в приготовительных классах консерватории. О Соне хлопотать не пришлось — вскоре после переезда она умерла от дифтерии.

[300x124]Это новое горе, как роковой камень, стронуло с места лавину злых упреков и обид, которая окончательно разметала семью. Василий Аркадьевич поселился отдельно, а Сережу забрала к себе тетка Мария Трубникова. Сестры Василия Рахманинова, любившие своего бесшабашного брата как могли, старались помочь его обездоленным детям. И вот, извольте видеть, чем все это обернулось...

Достав платок, Варвара Аркадьевна смахнула слезу. Бедная, бедная Наташа! Сколько же лет она, оказывается, таила ото всех свою любовь и ждала, ждала, ждала... Как же это Варвара Аркадьевна раньше не понимала причину столь странного для молодой девушки равнодушия к балам, выездам и прочей «светской чепухе»? Да ведь это все Сережина неприязнь к «пустым увеселениям». А консерватория? Никаких выдающихся талантов у дочери не было. Но музыкальное образование стало ее навязчивой идеей. Когда мать отказалась переставить рояль из проходной столовой в другую комнату, поспокойнее, Наташа начала вставать чуть свет, пока семья не собралась к чаю, занималась до одури, до слез. Что ж, теперь Варваре Аркадьевне окончательно ясно, что двигала дочерью страсть не к одной только музыке. Но, похоже, прозрение пришло к матери слишком поздно.


[показать]


...«Ленив! Что же до музыкальных способностей….» — директор Петербургской консерватории Карл Давыдов поморщился и отвернулся. Говорить о Сергее Рахманинове ему не хотелось. Да и немудрено: по окончании второго подготовительного курса по всем предметам, кроме музыкальной грамоты и фортепьяно, в зачетке у двенадцатилетнего ученика красовались одни двойки и… «четверки», бывшие некогда единицами и преображенные молодым музыкантом с помощью восковой свечи и некоторой ловкости рук. Ловкости рук, равно как и музыкальной памяти, слуха, природного чувства гармонии, этому мальчику было отпущено так щедро, что больше, казалось бы, и желать нельзя. Вот только дары эти не шли ему впрок.

Даже не слишком утруждая себя занятиями, Сергей с легкостью опережал однокашников. И едва поняв это, новоиспеченный воспитанник консерватории попросту перестал появляться в классе. Освободившееся же время целиком посвящал упоительному катанию на коньках и путешествиям на запятках петербургской конки, которые совершал с такими же отчаянными приятелями, обретенными на катке. Увы, доверчивая тетушка, у которой он жил, узнала обо всем слишком поздно, когда Сергею уже грозило отчисление. Где и на какие средства станет он после этого учиться, было совершенно не ясно.

[показать]


Между тем в другой комнате той же самой квартиры в Леонтьевском переулке Наташа шепталась с младшей сестрой Соней. Обе вспоминали зиму 1889 года, когда Сергей вошел в их семью. Соне в ту пору было десять, Наташе — двенадцать.

— Завтра к нам придет ваш кузен Сережа. Будьте с ним поласковее — у него неприятности.

Услышав слова матери, девочки недоуменно переглянулись. Кузен Сережа? Им смутно припомнился высокий худой подросток, пару раз до этого приезжавший к Сатиным в гости на Пасху и Рождество. Девочки знали, что родители Сережи остались в Петербурге, а сам он учится теперь в Московской консерватории и живет на квартире у своего педагога Николая Сергеевича Зверева, который так строг с учениками, что даже у родных запрещает им бывать, чтобы «не раскисали».

О преподавателе младших классов консерватории Николае Звереве по Первопрестольной ходили легенды. Для частных учеников его урок стоил огромных денег — пять рублей. Да еще далеко не каждого он соглашался учить, считая, что время, потраченное на лентяев и бездарей, никакими деньгами не окупишь. Однако если случалось натолкнуться на подлинно одаренного ребенка, Зверев мог взять его к себе на полный пансион и обучение совершенно бесплатно.

[показать]
О преподавателе консерватории Николае Сергеевиче Звереве по Первопрестольной ходили легенды. Для частных учеников его урок стоил огромных денег — пять рублей. Да еще далеко не каждого он соглашался учить. (На фото: Зверев с учениками, Сережа Рахманинов — второй слева, 1886 г.)


Своей семьи у него не было, и воспитанники заменяли Николаю Сергеевичу сыновей. Отцом же он был поистине библейским: преданным, щедрым и деспотичным. Не жалея денег, заказывал для своих «зверят» самые лучшие билеты на все музыкальные премьеры, на лето вывозил их в Крым — но за фальшивую ноту мог отвесить сидевшему за роялем мальчику такую оплеуху, что тот кубарем летел на пол вместе с опрокинутым стулом. Занятия за роялем начинались во всякое время года ровно в шесть утра, и уже через восемнадцать месяцев такой муштры воспитанники Зверева способны были исполнять наизусть сонаты Бетховена.

— Если он не сможет огранить этот брильянт, то никто уж этого не сможет, — заявил Александр Зилоти, знаменитый пианист и двоюродный Сережин брат.

Зилоти знал, о чем говорил , — он сам некогда прошел через зверевскую школу. И двадцати минут, потраченных на прослушивание Сергея, Зилоти было достаточно, чтобы понять — от мальчика с таким даром Зверев точно не откажется. Однако спустя четыре года, той самой зимой 1889 года, Николай Сергеевич приехал в дом Сатиных именно затем, чтобы заявить: он раз и навсегда отказывается иметь какое-либо дело с Сергеем Рахманиновым.

[показать]
Сергей Рахманинов с братом

Прильнув к дверной щелке, девочки успели разглядеть тогда, как вслед за отцом в кабинет прошли мать, тетка, Александр Зилоти. Последним приехал седовласый Зверев, царственно сбросивший в передней на руки горничной свою енотовую шубу. И покуда за дверью кабинета гудели возбужденные голоса взрослых, мрачный, длинный и нескладный кузен, будто в насмешку отправленный учителем в детскую, все сидел на низеньком стульчике, покорно держа на растопыренных длиннопалых руках разноцветные кольца шерстяных ниток, которые разматывали сестры, только мальчишеские глаза смотрели растерянно, будто просили защиты. И встретив этот взгляд, Наташа почувствовала, как неожиданная жалость вдруг уколола ее в самое сердце.

Спустя несколько дней Сергей переехал к ним в Серебряный переулок. Поселили кузена в мезонине, чтобы его рояль не мешал девочкам готовить уроки. А летом 1890 года Сережа Рахманинов впервые отправился с Сатиными в их имение Ивановку...

Далеко в прихожей снова тренькнул звонок. Горничная Марина торопливо зашептала:

— Сергей Васильевич пришел. Варвара Аркадьевна к вам его пускать не велела. Он у меня сидит...

Стараясь не скрипнуть дверью, Наташа поспешно выскользнула в коридор. И, едва увидев в проеме кухонной двери до мельчайших черточек знакомую фигуру, почувствовала, как тревога, мучившая ее весь день, без следа уходит сама собой. Прижавшись к Сергею, она на мгновение закрыла глаза.

[показать]


...— Наталка, Наталка, черна ты, как галка, черна ты, как галка, худа ты, как палка.

Легонько дергая сестру за жиденькие косы, Сережа Рахманинов и его одногодок Саша Сатин, смеясь, распевали ими же самими выдуманную дразнилку. Ленты в косах развязались, и Наташа, покраснев от досады, уже готова была заплакать. Но «мучители» сами вдруг прекратили свои нападки и, как будто даже смутившись, приосанились: на крыльцо дома вышли сестры Скалон — жившие в Петербурге кузины Сатиных по отцу. Так же как Сережу Рахманинова и Александра Зилоти с семьей, их пригласили в Ивановку провести лето.

Июнь выдался таким жарким, что купаться бегали по два раза на дню. Все, кроме Сережи. Несмотря на жару, он ежедневно по нескольку часов проводил за роялем да, кроме того, писал заказанное ему нотным издательством фортепьянное переложение «Спящей красавицы» Чайковского. Поручить столь сложную работу семнадцатилетнему музыканту, еще не окончившему консерваторию, издателя уговорили Зилоти и сам Петр Ильич, знавший Рахманинова еще воспитанником Зверева: в его доме нередко бывали и сам Чайковский, и Танеев, и Рубинштейн, да и многие другие известные музыканты.

[показать]
Сергей Рахманинов с сестрами Скалой на балконе в имении Игнатово, 1897 г.

От музыки, как и от жары, в Ивановке в то лето было «не продохнуть». В большом доме то попеременно, то враз звучали сразу два рояля: один, поставленный «для всех» в бильярдной, другой у Зилоти в кабинете. И единственным местом, где Сергей вместе с партитурой Чайковского мог хоть на несколько часов укрыться от назойливых звуков, был балкон во флигеле...

Тайна размолвки со Зверевым и загадочных Сережиных «неприятностей», так занимавшая ее поначалу, давно выплыла наружу. Сергей хотел больше времени посвящать сочинительству, а Зверев, нутром чувствовавший, что Рахманинов вот-вот должен превратиться в величайшего пианиста России, а возможно и Европы, посчитал это желание глупым и даже преступным распылением сил. Вот тут-то и выяснилось, что за четыре года Николай Сергеевич воспитал в ученике не только фанатичное трудолюбие и железную дисциплину, но и упрямый бескомпромиссный нрав, под стать своему собственному. Коса нашла на камень...

— Молодые люди! Извольте...

Стоявший на пороге кухни Наташин отец Александр Александрович Сатин окинул взглядом племянника и дочь и кивком указал на дверь своего кабинета. Крепко взявшись за руки, Наташа и Сергей двинулся за ним...


[показать]


...Быстро шепча, Верочка Скалон протянула Наташе спрятанную под передником тетрадку и опасливо оглянулась на дверь, за которой слышались голоса матери и тети.

— Вот. Я только тебе дам почитать...

«У меня сегодня на сердце рай. Как это ни странно, я уже привыкла к мысли, что он меня любит, а между тем я только вчера в этом убедилась...» Еще не дочитав до конца, Наташа безошибочным женским чутьем, проснувшимся вдруг в тринадцатилетней девочке, поняла, о ком идет речь в Верином дневнике. Что ж, все было справедливо: ни у кого на свете нет такого серебристого голоса, как у Верочки, таких нежных белокурых волос, образующих вокруг головы нимб из кудряшек. Сколько раз Наташа сама говорила ей об этом, смущая двоюродную сестру своими восторженными похвалами. Нет, все справедливо. Только почему-то на сердце от этой мысли становилось лишь тяжелее. Любой ценой скрыть ото всех, даже от самой себя то, что творится в душе, — ни о чем другом в тот момент Наташа старалась не думать, да и сил думать не было.

Впрочем, скоро влюбленность пятнадцатилетней Веры перестала быть тайной для старших и так озаботила всех, что до Наташиного настроения никому и дела не стало. Романс на слова Фета «В молчанье ночи тайном», посвященный Верочке Сергеем, госпожа Скалон сочла непозволительно фривольным и строго-настрого наказала дочери и думать забыть о переписке с Сергеем Рахманиновым. В женихи для Верочки давно был выбран друг детства, нижегородский помещик Сергей Толбузин, и не вовремя повстречавшийся на ее пути семнадцатилетний студент, к тому же сочинявший «фривольные» романсы, ничего, кроме досадных недоразумений, принести не мог.

[показать]
Со своими двоюродными сестрами и братом Сатиными.

Многое, очень многое вдруг в одну минуту припомнилось Варваре Аркадьевне.

...— Тебе там нечего делать!

— А я пойду! Ну, мама, пожалуйста... Сережа такой мрачный в последнее время. Может быть, что-то случилось? И я должна знать...

Стоявшая перед матерью шестнадцатилетняя Наташа взволнованно теребила оборку гимназического фартука. Как обычно, едва вернувшись с занятий, она поспешила проскользнуть наверх, в комнату брата, но мать решительно перехватила дочь у лестницы.

Случилось... Варвара Аркадьевна поморщилась. Да уж, конечно, случилось. Только Наташе вовсе не обязательно знать, что именно. И куда уходит ее двоюродный брат каждый вечер, ей тоже лучше не знать. Господи, да если бы Сергей взялся за ум, он уже давно мог бы получить место консерваторского профессора если не в Москве, так в Петербурге. Легко сказать — всего лишь третий в истории Московской консерватории студент, удостоенный Большой золотой медали. Для того чтобы добиться такого успеха, необходимо было отличиться сразу по двум классам: исполнительскому и композиторскому. И Сергею Рахманинову это удалось. Сам Чайковский, слушавший его дипломную оперу «Алеко», поставил ему пятерку с тремя плюсами. Даже несгибаемый Зверев был тронут. Забыв обиды, прервал бойкот, длившийся три года, поздравил Сережу и подарил на память свои золотые часы.

«Алеко» тут же был куплен нотным издательством, а уже на следующий год поставлен на сцене Большого театра. Случай неслыханный! О девятнадцатилетнем Рахманинове тут же заговорили в обеих столицах. Его романсы и прелюдии шли в нотных магазинах нарасхват. Да сделай Сергей сейчас предложение Вере Скалон — и ее отец почти наверняка даст согласие. Верочке уже минуло восемнадцать, от женихов отбою нет, но госпожа Скалон в немалом смущении призналась Варваре Аркадьевне, что дочь о замужестве и слушать не хочет. Всем родным давно ясно, что Верочка ждет Сережу, а он...

[показать]

— Тетя Варя, к ужину меня сегодня не ждите, я вернусь поздно, — спустившись по лестнице, Сергей быстро обнял тетушку, чмокнул в щеку. Наташу даже не заметил. Вся разом как-то поникнув, девушка торопливо ушла в свою комнату. А Варвара Аркадьевна, глядя вслед племяннику, нахмурилась. Ну вот опять... Ужинать, как видно, будет у своей цыганки. Куда только смотрит ее муж?!

Муж Анны Александровны Лодыженской Петр Викторович называл себя композитором, но что он сочинял, сказать было трудно. Большую часть времени он проводил не над нотными листами, а в компаниях, ресторанах, поездках по цыганским хорам, в одном из которых однажды и встретил Анну. Не долго думая женился и очень скоро так же легко забыл об этом, по-прежнему проводя время где угодно, только не дома, за рабочим столом.


Будучи непостижимым образом знаком со всей музыкальной Москвой, он точно так же, на бегу, кажется, в Большом театре, познакомился и с Сергеем Рахманиновым, уговорил ехать вместе к цыганам. Вскоре Сергей стал все чаще бывать у Лодыженских на Пятницкой. Не застав Петра, оставался ужинать с Анной Александровной, а вечером частенько отправлялся искать загулявшего Лодыженского по трактирам. Не найдя, возвращался обратно — утешать жену...

[показать]

Злые языки давно уже судачили о странной привязанности Рахманинова к этому семейству, а над посвящением Петру Ладыженскому написанного молодым композитором «Цыганского каприччио» попросту смеялись. Но Сергей как будто не слышал этих пересудов. Господи, да Варвара Аркадьевна почти уверена, что и жалкое место преподавателя музыки в Мариинском училище племянник принял только потому, что от расположенного на Софийской набережной особняка рукой подать до Пятницкой!

Это тянулось уже не первую зиму. И, конечно, ничем хорошим закончиться не могло: не в обычаях цыганок бросать своих беспутных мужей. Мудрая Варвара Аркадьевна в отличие от племянника отлично об этом знала. Вот только поговорить с Сергеем всерьез никак не могла решиться. Да и станет ли он слушать ее разговоры?!

Всю зиму 1895 года племянник как-то особенно подолгу пропадал вечерами. А летом в Ивановке вдруг с исступлением засел за работу. Верочка Скалон, которую Сатины не без умысла вновь пригласили погостить, напрасно ждала Сергея у открытого окна то с книгой, то с вышиваньем. А Наташа...

Наташа держалась в стороне, только все чаще поглядывала на брата с тревогой, будто чувствуя, что над его головой собирается гроза. И гроза разразилась — неожиданно и катастрофически — 15 марта 1897 года.

[показать]

Именно на этот день в Петербурге было назначено первое исполнение ре-минорной симфонии Рахманинова. Той самой, над которой он с таким неистовством работал в Ивановке, той самой, которую предварил таинственным посвящением «А.А.» и многозначительным библейским эпиграфом: «Мне отмщение и аз воздам». Точно таким же, каким десятью годами ранее Лев Толстой предварил свой роман о роковых страстях Анны Карениной...

Едва поставив в партитуре последнюю точку, Рахманинов принялся хлопотать о включении симфонии в программу престижных «Русских симфонических концертов». Настаивал даже после того, как безмерно уважаемый им Сергей Иванович Танеев, которому молодой композитор показал симфонию, осторожно, но настойчиво посоветовал поработать еще. Упорствовал и тогда, когда и устроитель концертов Митрофан Беляев, и занимавшийся отбором произведений Александр Глазунов весьма сдержанно отозвались о сочинении. В обычно хладнокровного Сергея как будто вселился бес... Или, может быть, что-то неизмеримо большее, чем музыка, было заключено для него на сей раз в стопке нотных листов? Так или иначе, но своего он добился...

Беляевские симфонические концерты и имя самого Рахманинова уже так прочно ассоциировались с триумфом, что нотное издательство Гутхейля не стало дожидаться исполнения, предложив за никем не слышанную симфонию пятьсот рублей. Все поздравляли... И только Наташа по-прежнему смотрела на Сергея с какой-то лихорадочной тревогой. О том, что поедет с братом в Петербург, заявила родителям решительно и безапелляционно. А строгая Варвара Аркадьевна от неожиданности даже не смогла возразить. Остановиться решили у Скалонов, которых конечно же пригласили на премьеру.

[показать]

Со вчерашнего вечера в доме Скалонов царила истерическая суматоха. То, что произошло на концерте, было ужасно и непоправимо. Глазунов, так и не простивший Рахманинову пренебрежения к своему мнению, несколькими взмахами дирижерской палочки как будто вывернул симфонию наизнанку, заставив заключенную в музыке страсть звучать истерикой, а страдание — нытьем. Спустя четверть часа зрители начали попросту покидать зал. Стасов, Кюи, Римский-Корсаков, в числе прочих музыкальных корифеев сидевшие в первых рядах, поджимали губы. Газеты наутро вышли с разгромными рецензиями, но никто в доме не знал, читал ли их Сергей: ошеломленный провалом, он исчез сразу же после концерта.

Рахманинов сам явился к Скалонам. Сказал, что уезжает в Новгород проведать бабушку, занял денег на дорогу. Но меньше чем через неделю вернулся в Москву. В мезонине у Сатиных лег на кушетку лицом к стене. И не встал ни на второй день, ни на третий...

[415x174]Болело все: руки, ноги, спина, пальцы. Не только играть, даже сидеть прямо было мучением. «Почки», «невралгия» — диагнозы следовали один за другим. До той поры, пока не стало ясно: доктора тут бессильны. Не на шутку встревоженная Варвара Аркадьевна готова была уже послать горничную с запиской к Лодыженским, но Сергей наотрез отказался назвать адрес. «Увезли б вы его куда-нибудь на природу», — развел руками приехавший одним из последних профессор Остроумов. Но ехать было невозможно: Наташа и Соня держали экзамены. Отправить же лежавшего пластом Сергея в Ивановку одного нечего было и думать. И тогда Наташа, с утра до ночи тенью маячившая под Сережиной дверью, сама написала Скалонам. В начале мая они увезли Рахманинова в свое нижегородское имение Игнатово.

...Дорога в Игнатово была тяжела: сначала на поезде, после по Волге на пароходе, еще немного вверх по течению на лодке и только потом шестьдесят верст в тарантасе по ухабистому проселку. Изнемогавшие от беспокойства девушки обложили Сережу подушками и наперебой умоляли татарина Кемаля править внимательнее. Но Сергей, как будто не замечая ухабов, смотрел остановившимся взглядом в майское небо, где пели свою песню неутомимые жаворонки...

[413x182]С первой же минуты встречи стало ясно, что войти дважды в одну и ту же реку им с Верой не суждено. День за днем его встречал немой вопрос, замерший в Верочкиных глазах, но ответа на него у Сергея не было: от былой восторженной влюбленности в опустошенном сердце осталась только томительная грусть. Так они день за днем и грустили врозь, бродя по дорожкам заросшего сада каждый своим путем.

Единственное, что доставляло Сергею истинное удовольствие в то лето, был одинокий спуск в лодке по течению бурной Пьяны.

[показать]
в лодке

К осени 1897 года кумыс и целебный воздух окружавших Игнатово дубовых лесов сделали свое дело. Вернувшись в Москву, Сергей принял приглашение Саввы Мамонтова, предложившего ему место второго дирижера в своей «Частной опере». Следующая зима принесла пианисту Рахманинову триумфальное турне в Лондон. А по возвращении оттуда исполнилась и вовсе заоблачная мечта: Александр Зилоти пообещал Сергею финансовую помощь, которая позволяла забыть о хлебе насущном и целиком отдаться сочинительству. Жизнь будто набирала обороты. Вот только любые попытки Рахманинова написать новую большую вещь, которая смогла бы затмить провальную симфонию, третий год подряд неизменно оканчивались неудачей.


...Поздно вечером, когда допили откупоренное дядей по случаю помолвки «Абрау-Дюрсо», когда ушла домой взволнованная Мария Аркадьевна, а горничная уже начала гасить в комнатах лампы, Сергей, постучав в спальню сестер, вызвал Наташу. Торопливо одевшись в темной передней, они вместе вышли на утонувший в золоте кленов бульвар. По шороху листьев заметили — идут в ногу. И оба рассмеялись.

[показать]

Это удивительное умение миниатюрной Наташи подлаживаться под его журавлиные шаги он заметил летом 1900 года, когда она вдруг неожиданно приехала в имение их общих друзей. Здесь, укрывшись ото всех в дальней комнате огромного помещичьего дома, Сергей покрывал торопливой вязью нотные листы. Это был Второй концерт для фортепьяно с оркестром — на эту карту теперь поставлена вся его жизнь.

Тот нежданный Наташин приезд и обрадовал, и напугал Сергея. Как будто его лодка, так долго в одиночку боровшаяся с волнами, вдруг ткнулась носом в песок родного и в то же время неведомого берега.

[416x185]Осенью 1899 года Вера Скалон приняла наконец предложение преданного Толбузина. Никто в семье не решился сообщить эту новость Сергею. Никто, кроме Наташи... Это сейчас, шагая рядом с сестрой, только что ставшей его невестой, Сергей который раз удивлялся тому, с какой деликатностью и тактом она сообщила ему ошеломительное известие. А тогда... Тогда он просто бросил ее письмо в камин, яростно размешав кочергою уже начавшие остывать угли... Смутно припомнился услышанный как-то в гостиной у Сатиных рассказ старого доктора Грауэрмана о муках раненых, которым годами после ампутации мешает жить боль в уже отрезанных, несуществующих руках и ногах. Лекарства против этой боли нет. «Разве что заговоры», — добавил рассказчик с горькой усмешкой, но на Сергея посмотрел внимательно и всерьез.

А через несколько месяцев после Вериного замужества все тот же Грауэрман предложил Рахманинову познакомиться с доктором Далем, лечившим пациентов новым, входящим в моду средством — гипнозом. И неожиданно для самого себя Сергей согласился. День за днем он опускался в старое кожаное кресло в кабинете Даля, и черные волны полудремы смыкались у него над головой. Не сразу, не в один день начали проступать из них очертания далекого берега, откуда слышались то ли прекрасная музыка, то ли звук странно знакомого голоса, влекшие его к себе. И вот однажды полускрытые в тумане звуки эти вдруг зазвучали в полную силу, а вместе с ними всплыло перед глазами родное, улыбавшееся ему лицо.

[показать]
Летом в Ивановке Рахманинов с исступлением засел за работу. Верочка Скалон, которую Сатины не без умысла вновь пригласили погостить, напрасно ждала Сергея у открытого окна то с книгой, то с вышиванием


Он расспрашивал Наташу об экзаменах в консерватории, она его — о начавшихся репетициях Второго концерта. Тогда, год назад, ей первой он показал еще не выправленную, в кляксах, партитуру. Концерт рождался мучительно, с конца, и, опробовав по настоянию Зилоти на публике вторую и третью части, Сергей еще долгих шесть месяцев подступался к той мелодии, с которой должна была начаться его новая жизнь. Весной 1901 года концерт был готов, и он сделал предложение Наташе. В сентябре они объявили о своем решении родным. Ни сопротивление родителей, ни буква закона, согласно которой браки между двоюродными сестрами и братьями были в России запрещены, не заставили Сергея и Наталью отступить.

27 октября 1901 года Сергей впервые исполнил в сопровождении оркестра, которым дирижировал Александр Зилоти, свой Второй концерт, навечно ставший эмблемой творчества Рахманинова. Посвящен концерт был доктору Николаю Владимировичу Далю. А 29 апреля 1902 года под не прекращавшимся с самого утра проливным дождем во двор 6-го гренадерского Таврического полка въехало сразу несколько колясок. Пять минут спустя взглядам удивленных солдат представилась пробиравшаяся по узкому казарменному коридору необычная процессия: новобрачная в пышном белом платье, гости во фраках и бабочках. Глядя на бледное и взволнованное Наташино лицо, сидевший на крайних нарах бородач ободряюще усмехнулся: « Ничего, девка... В дождь венчаться — к счастью».

[показать]
Сергей Рахманинов с М.А. Трубниковой (справа) и Н.Н. Лантинг на автомобильной прогулке в Ивановке, 1912г.

Позади были хлопоты, прошение императору, упрямство Сергея, не желавшего ни за что идти к обязательной для венчающихся исповеди, долгие поиски подходящей полковой церкви: военные священники подчинялись армейскому Генеральному штабу, а не Синоду, и на нарушение ими некоторых церковных правил власть смотрела сквозь пальцы.

О том, что по традиции жениху и невесте надлежит ехать в церковь из разных мест, вспомнили лишь накануне. Заспорили, где одеваться к венцу. Неожиданно Наташа настояла, чтобы у Толбузиных. Она знала, что Сергей, нанося традиционные жениховские визиты, так и не решился заехать ни к Скалонам, ни к Вере.

Двоюродная сестра сама приколола Наталье фату, расправила букеты на платье, торопливо перекрестила, провожая. Ни ревности, ни слез не было. Три года назад накануне собственного венчания все сто писем, в обход строгого родительского запрета присланных ей некогда Сергеем Рахманиновым, Вера сожгла.

[показать]

Наталья Александровна Рахманинова пережила вместе с мужем все, что было отпущено ему нелегкой судьбой: расставание с родиной, ностальгию, тяжелую депрессию и творческий кризис, мучившие его в Америке, тяготы утомительных концертных туров, которые кормили их семью после отъезда из России, и мучительную смерть, пришедшую к Рахманинову в самый канун юбилейных торжеств в честь его семидесятилетия. В 1931 году, в год тридцатилетия их помолвки, Сергей Васильевич купил в Швейцарии участок в два с половиной гектара неподалеку от того места, где они с Наташей когда-то провели медовый месяц. Название виллы он составил из первых букв своего и Наташиного имени и фамилии, ставшей для них общей: СЕНАР. Мечте Рахманинова быть похороненным здесь помешала разразившаяся в Европе война. Прах великого пианиста и композитора покоится близ Нью-Йорка.

[показать]
В Швейцарии Сергей Рахманинов купил участок земли неподалеку от того места, где они с женой когда-то провели медовый месяц. Название виллы он составил из первых букв своего и Наташиного имени и фамилии, ставшей для них общей: СЕНАР



[показать]
Скончался С.В. Рахманинов 28 марта 1943 г, Беверли-Хилс, Калифорния; похоронен на кладище Kensico Cemetery (см. http://www.kensico.org). С ним похоронена жена и их дочь, принцесса Волконская (урожденная Рахманинова). Фотографии могилы сделаны Андреем (AGGM) в марте 2007 г.



Текст: Антонина Варьяш
Караван историй

фото: «Сенар» С. В. Рахманинов
вверх^ к полной версии понравилось! в evernote


Вы сейчас не можете прокомментировать это сообщение.

Дневник Концерт для фортепьяно с любовью - о Сергее Васильевиче Рахманинове | Masinka - Дневник Masinka | Лента друзей Masinka / Полная версия Добавить в друзья Страницы: раньше»