Маккалоу-Поющие в терновнике.

Не смотря на казалось бы громадный объем в 700 с хвостиком страниц, читать было интересно и легко. Роман не столько о любви сколько о человеческой натуре.  Любовь, религия, история.  Прекрасная книга.

В каждом из нас есть что-то такое — хоть кричи, хоть плачь, а с этим не совладать. Мы такие как есть и ничего тут не поделаешь. Как птица в старой кельтской легенде: бросается грудью на терновый шип, и с пронзенным сердцем исходит песней и умирает. Она не может иначе, такая ее судьба. Пусть мы и сами знаем, что оступаемся, знаем даже раньше, чем сделали первый шаг, но ведь это сознание все равно ничему не может помешать, ничего не может изменить. Каждый поет свою песенку и уверен, что никогда мир не слышал ничего прекраснее. Мы сами создаем для себя тернии и даже не задумываемся, чего это нам будет стоить. А потом только и остается терпеть и уверять себя, что мучаемся не напрасно.

Фрэнсис Скотт Фицджеральд-ночь нежна.

продолжать знакомство с Фицджеральдом желания не возникает.  Протекла сквозь мысли. есть вопросы на которые нет правильного ответа. Трагическое падение талантливого врача.

"...Говорят, душевные раны рубцуются - бездумная аналогия с повреждениями телесными, в жизни так не бывает. Такая рана может уменьшиться, затянуться частично, но это всегда открытая рана, пусть не больше булавочного укола. След испытанного страдания скорей можно сравнить с потерей пальца или зрения в одном глазу. С увечьем сживаешься, о нем вспоминаешь, быть может, только раз в году, - но когда вдруг вспомнишь, помочь все равно нельзя."

Сартр-Тошнота.

Безумное произведение.

Тончайшие описания вещей. Оголяет. Паутина Сартра.

погружается в омут своего одиночества. обессиленный. мечется. кажется будто он у тебя за спиной. 

Сложно объяснить-вы прочувствуете.

«В прежние временя куда бы Анни ни ехала, она всюду таскала за собой огромный чемодан, набитый шалями, тюрбанами, мантильями, японскими масками, лубочными картинками. Не успевала она устроиться в отеле – пусть даже на одну ночь, – она первым делом открывала чемодан и извлекала из него все свои богатства, которые развешивала на стенах, прицепляла к лампам, покрывала ими столы или пол в замысловатом и изменчивом порядке; не проходило и получаса, как самый заурядный гостиничный номер приобретал такую насыщенную, чувственную индивидуальность, что было почти невмоготу.»