13 февраля. Весь день просидел дома в кресле, вперив взгляд в индийского костяного божка, раскачивался из стороны в сторону, как ванька-встанька, - подыскивал достойный повод, чтобы выпить. День прошел.
14 февраля. Продолжал раскачиваться смирившись с тем, что повод только один, да и не повод даже, так, абстинентный синдром, вульгарное похмелье, как вдруг индийский божок трансформировался в могильную плиту, по которой веселенькими такими буквами прожурчала эпитафия: "Творящий над собой безумие - воистину творец. Неумолчен в веках опыт многотрудных странствий твоих. Пусть сладкий сон навевает тебе колыбель Земли". - Выписал на лист картона, который поставил на трюмо, чтобы женщина, которая рядом, заметила и прочла. Внизу картона, уже от себя, сделал приписку: "Ну так и справим же усопшему богатый гроб и славные проводы". Ушел в БАР.
19 февраля. "Вынырнул" в реанимационном отделении наркологического центра. Вспомнил про свой разбег босиком по тонкому льду, хотел взлететь и всех удивить, но взлетев увяз в незнакомых ощущениях, потерял ориентацию... Дальше провал.
Приехала женщина, которая рядом, и поведала, что нашел меня за городом на площадке для гольфа сторож, голого и без чувств.
Отказавшись от дальнейшего пребывания в отделении, врач напутствовал нас краткой лекцией о дегенерации тканей и неутешительным прогнозом. Знаем, жизнь вредна, от нее умирают. Поблагодарили, расплатились за дезинтоксикацию и вызвали такси. Без приключений доехали до дома.
Дома предпринял поиск спасительной рецептуры.
Буфотенин - сильнейший и доступный галлюциноген, чьи психоделические свойства, правда, исследованы пока мало. В Сети прочитал, что буфотенин содержится в эндокринных железах полевых жаб. Там же достаточно внятно излагается надежный метод получения и экстрагирования нужного мне препарата. Все просто и не вступает в противоречие с уголовным кодексом.
20 февраля. Утром в зоомагазине купил трех полевых жаб. К полудню ингалировался вожделенным буфотенином. Ожидаемого эффекта не последовало.- Два часа вульгарно галлюцинировал...
Вечером, в память о неудавшемся эксперименте, посетили с женщиной, которая рядом, модный ресторан. Дневная ингаляция буфотенином, вкупе с выпитым в ресторане алкоголем, определили фабулу нового приступа галлюцинаций и населили их персонажами наполняющими мою личность. Выглядело примерно так.
Когда мы возвращались домой улицы уже были безлюдны. Дома пялились на нас черными глазницами окон и казались необитаемыми. Чудилось, что страшная тайна хранится за серыми стенами зданий. Фонари не горели, лишь тротуар рассеивал фосфорическое свечение исходившее из-под земли. Видать, чья-то недобрая сила освещала путь своим верным служителям.
Уныло заскрипели деревья. Нам навстречу шел обезображенный тлением господин. Женщина, которая рядом, запрыгнула ко мне на плечо и прижалась к уху дрожащим телом. Хвост ее нервно дергался в бешенном танце и бил меня по спине. Да-а, подумалось мне тогда, поди хорошо сейчас жареным рыбам дрыхнуть на темных витринах.
Поровнявшись с мертвецом я, чтобы разрядить атмосферу, мельком кивнул ему по-приятельски. Он же остановился и начал замысловато и чинно раскланиваться, невнятно говорить, сипеть и пускать при этом пузырчато-коричневые слюни. Наконец, последний реверанс и он потопал дальше, клеймя асфальт грязными следами босых ног.
Над нашими головами зазвонили будильники. Их звон разрастался и переходил в гул, похожий на бой колоколов. Из телефонной будки вышел горбатый старик с отмычкой в руке. Дойдя до середины проезжей части он остановился у канализационного люка. Отодвинув крышку отмычкой, старик долго шарил рукою в колодце и вытащил оттуда кассетный магнитафон. Из магнитафона вытекала жижа и сыпались детали. Он ткнул пальцем в клавишу. Послышались органные стоны кого-то из великих. Старик грязно выругался и плюнув на магнитафон бросил его обратно в колодец. Аппарат с треском расколовшись замолк. Помочившись в колодец старик задвинул крышу люка, пустил ветры и растворился в воздухе.
Мимо нас с грохотом пронесся трамвай. Его штанга раскачивалась из стороны в сторону и ударяясь о провода рассыпала искры. Небо подернулось плесенью и из под нее стало скалиться грозным величием. Чтобы не выглядеть в глазах женщины, которая рядом, безвольным трусом, я вознамерился укусить небо за глаз, но упругий желток луны подло выскальзывал из моих зубов. Еще секунда и помешательство окончательно угнездилось бы в моем сознании, но солнце продрало закисшие со сна глаза и лукаво сощурилось. Осипшей глоткой разверзлась перспектива улицы. Фундаменты, периметры, газоны все стало на свои места.
продолжение следует