Все-таки, красивая она, как ни крути. Луноликая восточная магнолия, прячущая взгляд с поволокой за густым каскадом ресниц. Она не ходит, но с достоинством несет себя, едва касаясь грязного асфальта кончиками пальцев. Неброские, спокойные одежды ее обращают на себя внимание поболее, чем любое кричащее платье; - ибо кажется кощунственным, как можно облачать королевскую осанку и столь соблазнительные формы в скучные мешковатые сарафаны.

Когда мы передвигаемся по улице (она плывет, а я пружиню рядом), мы представляем собой забавную, почти шахматную комбинацию. Статная королева и юркая ладья-паж. Нетрудно догадаться, кто где. Она вальяжно разбрасывает руки в стороны, с достоинством поворачивает голову. Я ворошу неизменный беспорядок на голове, громко хохочу, показываю язык рассыпавшимся в стороны мальчишкам. На нее оборачиваются с благоговейным трепетом. На меня - с ужасом и искорками в глазах.

...Но если бы кто-нибудь последовал за нами, и услышал хотя бы часть разговора, который мы усердно поддерживали, он бы сильно удивился...

-...Вот, и мы уже три недели не виделись вообще. Я ему звоню, а он трубку не берет, представляешь! Да я могу кому хочешь сейчас позвонить, и у меня будет новый парень... - она мимоходом одаривает прохожего искусственной улыбкой в тысячу солнц.
- Так позвони, кто ж тебе мешает?
- Эня, ну люблю я дурака!.. А он даже с матерью не помог, ее надо было из больницы на днях забрать.
- Сволочь.
- Сволочь!.. Кстати, может, заедем к тебе, распечатаем мне резюме?
- Не поняла?..
- Меня сократили на той неделе, я тебе не говорила?.. Ну вот. Слушай... у тебя-то как дела?..
- Великолепно...!

Но мне даже стыдно рассказывать, насколько великолепно.

И радостями сложно делиться - когда читаешь в чужих глазах зависть. Она настолько черная и глубокая, что омрачает собой всю красоту и великолепие самых изысканных цветов.

А я все еще хочу полюбоваться немного.