Свадьбы в станице Прочноокопской бывают, главным образом, осенью, начиная с августа вплоть до половины ноября, но играют их также и зимою, хотя гораздо реже.

Молодой казак выбирает себе невесту на праздничных играх, в хороводах, которые в этой станице еще сохранили свой первоначальный строй, и на вечеринках, которые как в Прочноокопе, так и в соседних станицах носят название „посиделок".

Последий способ выбора суженой, т. е. на посиделках, встречается чаще, и не без основания: проводя там (на посиделках) долгие зимние вечера с любимой девушкой,парень заранее узнает как её недостатки, так и все хорошие и дурные стороны её характера.

Выбрав, таким образом, себе подругу жизни, казак не покидает её и, как тень, следует за ней, наблюдая за всеми её действиями; это, большею частью, не ускользает от глаз товарищей и старших, обыкновенно старушек и стариков, которые в качестве блюстителей порядка также проводят зимние вечера в кругу веселящейся молодежи.

[700x504] (фото из романа - В. Сидоров. Камышеваха. Ростовское книжное изд-во, 1985.)

Заметив, таким образом, что молодой человек неравнодушен к юной казачке, они спешат об этом сообщить его родителям, если догадливый жених не успеет предупредить их, что в большинстве случаев и бывает. Зная, с какой радостью казаки женят своих сыновей, молодой человек, заранее надеясь на успех, идет к родителям и сообщает им о своем выборе и о намерении жениться. Судьба его теперь зависит всецело от решения отца, потому что он может согласиться на брак, если последний выгоден для него, но в праве также и отказать сыну, хотя бы и единственному, если только невеста почему-нибудь не нравится ему.

И замечательно, с какой покорностью и послушанием решается казак отказаться навсегда от любимой девушки; клянет в душе весь свет, а, может-быть, и родного батюшку, но все ж не было в станице Прочноокопской случая, чтобы сын противился воле отца, хотя такая настойчивость родителя иногда дорого ему обходится: нередко влюбленный казак начинает грустить и, женившись на нелюбимой девушке, делается несчастным на всю жизнь, а иногда бывает и хуже.

Такая неблагополучная развязка метко характеризуется простою нескладною песнею, которую и теперь еще можно услышать в Прочноокопской станице:

Как задумал сын жениться,
Дозволенья стал просить:
Позволь, батюшка, жениться,
Взять, которую люблю.
Отец сыну не поверил,
Что на свете есть любовь:
—„Все на свете люди равны:
Можно каждую любить".
Пошел Ваня в сад зеленый
В виноградник погулять,
Вынул шашку свою востру:
Он зарезал сам себя.

Грустное же свое настроение после отказа отца горемыка сын изливает в заунывной казачьей песне:

Если б только можно было
Сизы крылышки иметь,
Не мешкал бы ни минуты,
Встрепенулся б полетел;
Взвился б, взвился я над небом,
Опустился б перед ней,
Перед небом, перед нею,
Ох, перед душечкой своей!
Сел бы, пал бы девчоночке
Я на правое плечо,
Посмотрел бы красавице
Я во белое лицо:
Скажи, скажи, девчоночка,
Что сменилася с лица?
Ты сменилася с лица,
Иль забыла молодца?
Моя скорбь тебе известна,
Что влюбился я в тебя;
Я влюбился, я власкался,
Не могу тебя забыть;
Я забуду, жив не буду,
Скоро, скоро я помру!
—И я помру, меня не будет,
Всем подружкам разскажу:
Вы подружки, вы, сестрицы!
Вы не делайте того (2 раза):
Не влюбляйтесь ни в кого!

Но не всегда бывает такая печальная развязка: чаще всего, обрадованный выбором сына, отец изъявляет свое согласие, хотя предварительно и отказывает ему наотрез, желая испытать его, – это уж в обычае. Обсудив еще раз в кругу всей семьи, если она многочисленна, стоить ли и пришло ли время женить сына, родители решаются уже на это окончательно. Это решение бывает последним, и уж ничто не может помешать женитьбе казака, разве только несогласие и отказ родителей невесты, хотя это бывает очень редко, потому что судьба девушки-казачки решается гораздо легче, и, вообще, на девушек казаки смотрят как на товар, который нужно сбыть как можно скорее.

Выбрав словоохотливую и хитрую сваху, шлют ее к родителям невесты.

Шутками и прибаутками, насмешливым тоном сваха заговаривает с родителями невесты сначала о чем-нибудь совершенно постороннем и не имеющем ничего общего с целью её прихода; потом незаметно переходить она к разговору о невесте, что-де „пора уж ей замуж выходить", что „хорошие девушки подолгу не засиживаются"; все это говорится, по возможности, рифмою, при чем находчивая сваха за словом в карман не полезет и говорит теперь без обиняков о цели своего прихода.

Родители невесты говорят свахе, что окончательный ответ они дадут на другой день, после чего она возвращается в дом жениха, где в точности передает все, что успела выпытать у родителей невесты: о её богатстве, о приданом и о всем, что интересует в таких случаях жениха и его родителей.

В назначенный невестою день, родственники жениха и его хорошие друзья отправляются в невесте.

Здесь иногда им приходится, согласно русской пословице: „от чужих ворот есть поворот", показывать спину несговорчивым домозяевам, которые под предлогом, что невеста молода и не время еще ей выходить замуж, отпускают их ни с чем, и последние возвращаются восвояси; если же родители невесты находят, что жених подходящий, то они дружески принимают гостей; тогда эти последние достают из-под полы водку и начинается общая попойка.

Здесь обыкновенно и решается судьба невесты.

Веселый кутеж казаков, в котором принимают участие и казачки, продолжается иногда дня три; наконец, в этот же промежуток времени, в назначенный невестою день, является и жених: переговорив окончательно, невесту и жениха благословляют их родители, и теперь толпа подгулявших казаков и казачек, состоящая, главным образом, из родственников жениха и невесты, с песнями и ружейными выстрелами ходит в продолжение двух дней то от жениха к невесте, то обратно: и далеко еще за полночь слышатся их нестройные голоса и заунывные песни.

Но вот появилась гармоника (или скрипка), и вся толпа оживилась; на средину выходит какой-нибудь ловкий молодой казак, и мелкая дробь, выбиваемая каблуками удальца-танцора, заглушает на время все.

Вместе с этой толпой веселится и жених. Но что делает его будущая спутница в жизни? Оставленная всей родней, которая не принимает горячего участия в том, как бы получше устроить её будущее, но гуляет напропалую, она, сидя в кругу своих подруг, собравшихся для того, чтобы развеселить ее, на посиделки в её же доме, предается размышлениям о будущем и о всем, что ее может ожидать. Раздумье невесты приводить ее обыкновенно к тому, что она начинает плакать. Желая утешить ее, подруги начинают петь, но песни поются в таких случаях обыкновенно грустные; в них высказывается сожаление невесты о том, что она покидает родительский дом; упоминается о положении, которое ее ожидает в чужом доме, где злой свекор, лютая свекровь; вот почему эти песни нисколько не утешают невесты, но заставляют ее расплакаться на самом деле, если только она не выплакалась раньше этого, следуя старому обычаю — плачем предотвращать беду: суеверные казаки говорят: „если невеста перед свадьбой веселится, то скучно будет ей после свадьбы". Кроме того, много различных примет заставляют почти всегда суеверную казачку задумываться не на шутку и проливать слезы.

Впрочем, уверенность в том, что „чему быть суждено, то и сбудется", успокаивает несколько невесту, и она утешается сама собою.

Как бы желая подтвердить это мнение, подруги невесты начинают петь песню, в которой намекается на невозможность избегнуть того, на что человек уж заранее осужден.

Весело затягивает какая-нибудь девушка, которая посмелее, а остальные подтягивают:

Гуляете по Дону казак молодой,
Льете слезы дивчина над быстрой рекой:
О чем, дева, плачешь, о чем слезы льешь?
О сбруе ль богатой, о коне ль вороном?
—Не жаль мне ни сбруи, не жаль мне коня,
А жаль, что с тобою обручили меня.
Когда я, девица, малюткой была,
Смеясь, мою руку цыганка брала,
Пристально смотрела, качала головой,
Сказала — утонешь в день свадьбы своей.
—Не плачь, моя милая, я выстрою мост
Чугунный предлинный на тысячу верст,
И будешь ты ехать, я поезд подам,
Впереди будут двести и по сто по бокам.
— Вот тронулся поезд, невесту везут,
Чугунные плиты брунчат и гудут.
Вдруг под невестой конь споткнулся, упал,
И Дон ее принял бурливый на дно.
Тогда-то казак закричал, зашумел:
Подайте бандуру и коня, вы, моего,
Размыкаю горе по тихому Дону.

Но вот приходить время, и невесту, нарядив как можно лучше, ведут в церковь, где ее ожидает уже жених.

Из церкви поезд направляется в дом к жениху, где их встречают все участвующие в свадьбе, еле стоя на ногах от излишне выпитой сивухи; те же, которые  еще не совсем поддались действию винных паров, весело подхватывают песню: „Ах вы сени, мои сени".

Этот день проводят еще веселее предыдущих, и он еще дороже обходится хлебосольному хозяину. На следующий день уж не гуляют, хотя еще долго ходит разгулявшаяся толпа по очереди друг к другу, под предлогом „опохмелиться", и долго еще слышатся их удалые песни, которые, впрочем, не имеют ничего общего с только-что сыгранной свадьбой.

Спустя некоторое время, невеста отправляется за своими пожитками к своим родителям; поплакав еще с ними и попрощавшись, она едет на подводе, за которой тянется целая вереница повозок и дрожек, переполненных подругами невесты, которые, дабы поместиться на тесных дрогах, часто едут стоя, держась друг за дружку одной рукой, в другой же у каждой из них маленькая подушка. Выехав на большую улицу, молодой возница, у которого вчерашний, а, может-быть, и сегодняшний хмель еще не вышел из головы, немилосердно погоняет лошадей, запряженных в таких случаях обыкновенно по три и разукрашенных платками и разноцветными лентами; его примеру следуют возницы на других подводах, и вот вся эта вереница несется во весь опор по всей станице; при этом девушки поют веселые песни, обыгривают, помахивая подушками, жениха и невесту и поощряют и без того немилосердного возницу.

Во время этой бешеной скачки подгулявшие молодцы задерживают весь поезд, положив поперек дороги палку или веревку, и принимают ее только тогда, когда невеста или жених дадут за себя выкуп деньгами. Забрав серебро и опасаясь, чтобы не потерять его, удальцы отправляются прямо в кабак, чтобы опять опохмелиться.

Поезд направляется, после довольно продолжительной скачки, к дому жениха.

Этим и кончается свадьба в станице Прочноокопской.

Сообщим Павлов. (Павлов С. Свадьба в станице Прочноокопской // Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. Тифлис. 1906. Отд. 2, с. 72-79)

Дореформенную орфографию (ѣ, ѳ,i, ъ), изменила на наш привычный русский язык, а также ея на её и окончания -ыя на –ые, -аго на –его и т.п.

[700x483](Пётр Стоянов (1857-1957) Болгария. "Свадьба")