- Сева, – поперхнулся Костик, глядя в светящиеся тусклым серебристым светом глаза. – Я обещаю, что не допущу этого.
- Я уже двоим пытался помочь, но безрезультатно, – Сева прижался лбом ко лбу Бекетова.
- Тебя наказали за это?
- Да.
- А что за существа напали на меня? Зубастые тени? – сменил тему Костик.
- Разные люди попадали сюда. Некоторые под стать нашему хозяину. Мерзавцы. Они не смогли после смерти сохранить физическую форму. Да и слуги поместья остались. Правда, на их долю энергии обычно не хватает, и они остаются в виде теней.
- Бррр, – содрогнулся Бекетов. – А ты?
- Я… - начал Сева и замер, прикрыв глаза. – Уходим, быстро.
Свеча погасла, и Костя пискнул, когда провожатый схватил его за талию и потащил к выходу. Бекетову оставалось только прижимать книгу к груди и переставлять ноги. Они вылетели из библиотеки и свернули налево. Полная темнота не мешала Севе быстро передвигаться.
- Сева? – задыхаясь спросил Костя, стараясь не запутаться в длинных полах халата.
- Тени. Они позвали Пафнутия, – отрывисто проговорил провожатый.
- Как? Зачем? – забросал его вопросами Бекетов.
- Надеются урвать немного энергии, – пояснил Сева, запихивая подопечного в какую-то нишу.
- А как же ты? – не отдышавшись спросил Бекетов, проводя ладонью по груди парня. – Теплый. Выглядишь, как живой.
Дикий визг и торжествующий хохот прервали их беседу. Воздух похолодел, сгустился, затрудняя дыхание.
- Костя, сиди тихо, чтобы не случилось, – в темноте тому было видно только глаза провожатого, мерцавшие серебристым светом. – Авдотья, Евсей, закройте его, – пробормотал Сева и отстранился.
Бекетов не успел ничего спросить, когда его накрыло темнотой, как ватным одеялом, не позволяя двигаться.
«А у них есть оппозиция», – пришло понимание.
Темный коридор осветился вспыхнувшими свечами в бра на стенах. Сева стоял гордо выпрямившись, не обращая внимания на то, что ноги оплели пара зубастых теней, а напротив стоял управляющий и раскручивал кнут.
- Что, щенок, ничто тебя не учит? – ласково спросил Пафнутий, и Бекетова передернуло от его мерзкой улыбки. – Ничего, сейчас я тебя проучу, а когда хозяин наиграется и новенького. – Тени визгливо расхохотались, вторя медвежьему хохоту управляющего.
Костик зажмурился, от звуковой какофонии затряслись стены.
Свист бича и болезненные стоны заставили его распахнуть глаза: Пафнутий наотмашь бил Севу, а тот стискивал зубы.
«Я совсем не герой, но так нельзя», – подумал Бекетов, чувствуя, как в душе что-то обрывается. Он легко преодолел хватку теней, и бросился на управляющего, со всей силы благословляя его тяжелым фолиантом по голове.
Тот рыкнул, разворачиваясь, а парень крикнул:
- Сева, беги! – смачный удар по бородатому лицу, свернул Пафнутию челюсть. Костя, как молотом орудовал книгой, вбивая обидчика в пол, но забыл про теней, и одна из них впечатала его в стену.
- Ууу… - Бекетов сполз на пол и перевернулся на задницу, отбивая фолиантом нападение зубастого клубка.
- Костя! – бросился к нему Сева. – С ума сошел? – он поставил его на ноги. – Быстрее, уходи!
- Представляешь, я их вырубил! – неверяще сказал Бекетов.
- Это все книга, – простонал светловолосый парень.
- Хэээээээээээ…
Юноши замерли, глядя, на встающего управляющего, будто поднимаемого за шиворот.
- Тыыы… - его рот широко распахнулся, показывая игольчатые зубы. – Отомщууу. Пожалеешшшь.
Костя судорожно сглотнул, но решительно сказал:
- А я не позволю никого бить.
- Бить? Да посмотри на него, защитничек, - презрительно рыкнул Пафнутий.
Бекетов медленно оглянулся и вздрогнул. На месте проводника стоял труп: в изменчивом свете свечей хорошо заметны страшные раны, вытекший правый глаз, осколки ребер в развороченной грудной клетке. На подгибающихся ногах он обошел его. Ожоги, обломки костей торчат из ран, синюшная кожа разодрана и свисает клоками с плеч, на спине содрана плоть, а ниже Костик не смог заставить себя смотреть, и робко спросил:
- Сева, больно?
- Он не может ответить, глотку сорвал, – гнусно усмехнулся управляющий, а тени угодливо подхихикнули. – Могу обещать, что ты будешь выглядеть еще хуже.
В левом уцелевшем глазу мертвого парня плескалось отчаяние. Не в силах выносить это, Костя обнял его и шепнул:
- Я справлюсь.
- Как трогательно! Два щенка думают справиться со мной! – картинно ахнул Пафнутий, обращаясь к своим прихвостням.
Слушая их сытый гогот Костя почувствовал, как его охватывает ледяная злость, отсекая эмоции, оставив кристально четкий разум. Откуда-то пришло знание, что надо бежать в бальный зал, в центральной части дома и на месте разобраться. Бекетов отстранился от Севы, и с разворота, вложив все силы, ударил Пафнутия книгой. Тот рухнул на пол, а Костя побежал. Стены ходили ходуном, пол изгибался, будто решил сбить его с ног, тени тянули к нему когтистые лапы. На лестнице в его бедро впился черный клубок, но парень сбил его книгой и не чувствуя боли рванул вниз. На первом этаже сразу две тени вцепились в фолиант и вырвали из его рук, однако Костя не растерялся и огрел противников хрустальной вазой. Звон, осколки, и парень недоуменно посмотрел на оставшеюся горловину вазы в левой руке.
«Не понял? Откуда я ее взял»?
Однако долго рефлектировать ему не позволили: злобный вой донесся издали, а кто-то подхватил Бекетова под локти и подтащил к двустворчатым дверям.
- Спасибо, – ошарашено пробормотал Костя, и перед ним промелькнули лица двух девушек.
«Оппозиция! Как я мог забыть?» – осенило его. – «Я не могу их подвести», – он решительно распахнул двери, и Бекетова буквально втянуло в помещение.
Костя огляделся: он стоял в центре обширной пентаграммы, чьи линии светились насыщенным алым светом.
«Теперь ее надо отключить. Думай, голова, а то расстанемся».
Подумать ему не дали – с гневным воем сгустились тени, напротив Бекетова вспыхнули алые глаза, оформилось бледное тело.
- Коссстяяя, шшшшшшуссстееерррр. Но тебе это не поможет! – прошипел граф Кросссовский. – Как и всем вам!
Тьма хлынула вплотную к пентаграмме, и в мелькании теней он заметил встревоженные лица Севы, Игоря Ивановича, незнакомых женщин и мужчин.
- Я не сдамся, – решительно сказал Бекетов. – Отпусти всех, ты же мучаешь их и себя!
- Молчать! – рыкнул граф. - Ты не понимаешь! Ты не знаешь, что значит безграничная власть! Я Царь и Бог для всех них! Милую и казню по своему разумению! И так будет всегда!
- Нет. Хватит, – тихо сказал Костя, сжимая кулаки. – Пора это заканчивать, – он судорожно перевел дыхание.
С его левой руки закапала кровь, впитываясь в пентаграмму.
- Мне жаль вас. Жаль, что ты, Глеб, столько мерзостей натворил, столько боли причинил, – парень почувствовал, что на глазах вскипают слезы. – Хватит, успокойся. Попроси, и тебя обязательно простят.
Злой хохот едва не сбил его с ног:
- Можно подумать, ты простишь меня за все, что я с тобой делал, – ядовито сказал Кроссовский. – И за своего знакомца Арсения.
Костик замер, одинокая слезинка скатилась с лица и капнула на пентаграмму:
- Прощаю. За себя прощаю. А вот заслужить их прощение – твое дело, – произнеся это, он понял, что сказал правду. В его сердце не было ни злости, ни обиды, ни жажды мести графу, управляющему, зубастым теням.
- НЕТ! – вой, полный злобы и боли, в котором не было уже ничего человеческого.
Пентаграмма вспыхнула слепящим синим светом, все задрожало. Костик зажмурился, слыша нестерпимый звон в ушах, чувствуя, что его куда-то затягивает. Попытка сопротивления привела к головной боли и обмороку.