Представления о сочетании двух действий – прядении и ткании – иногда трансформировались в космогонический образ Матери-паучихи, поскольку пауки и прядут нить, и создают ткань-паутину. Ну а в целом этот известный мифологический архетип принято обобщенно именовать «космическим ткачом» (почему-то мужского рода)…
При изучении мировоззрения древних людей и примитивных культур, для современных исследователей особый интерес представляют их космогонические мифы и космологические представления. Потому что в этих идеях описываются, как сейчас выражаются, «пространственно-временные параметры их вселенной», то есть собственно условия, в которых проходит существование людей.
Принципиально важный момент заключается в том, что для мифологического (изначального, не обремененного прочими наслоениями) человеческого сознания вся эта сфера космологического и космогонического оказывается чрезвычайно широкой и включает в себя почти все аспекты жизни.
Потому что для такого сознания характерно не просто тесно связывать, а скорее отождествлять природу и человека. В этой картине не только человек создан из базовых элементов мироздания, но и наоборот – вселенная зачастую происходит из тела «первочеловека».
Для примитивных людей с мифопоэтическим сознанием был бы, к примеру, очень близок и естественен голографический принцип современной науки, содержащий в себе идею самоподобия всех компонентов и единого целого. Потому что в их представлениях человек – будучи подобием вселенной – является одним из существенных элементов общей космологической схемы.
А основной внутренний смысл мифологии, содержащийся уже в древнейших, архаичных мифах творения – это переход вселенной от неорганизованного хаоса к упорядоченному космосу. Люди древности не знали, что эта идея плохо сочетается со вторым законом термодинамики, но верили, что мир устроен именно так.
Интересно, каким образом в мифологическом сознании физика вселенной неразрывно сопрягается с нравственностью. Космос, в представлениях древних, подчинен действию общего закона меры и справедливости, выравнивающего нарушения космической структуры. И этот же закон упорядочивания, находящийся в основах мифологической физики, одновременно лежит и в основе человеческой нравственности.
Давно установлено, что в качестве базового образа для состояния первичного «хаоса» в мифах чуть ли не всех народов планеты обычно выступает безвидная водная гладь. А из воды тем или иным способом со временем появляется все, что есть в мире. Что же касается символа для плодородия, изобилия и благоденствия, то во многих древних и архаических религиях в этом качестве выступает корова.
По этой причине – и в связи с подробно описанной ранее физикой «раздвоения и уменьшения симметрии» – будет к месту напомнить такой космогонический миф из эпохи Древнего Египта.
В этой версии истории о сотворении мира великий солнечный бог Ра поднялся из океана на Небесной Корове, которая встала из воды и превратилась в небо Нут. В просторах же океана ее двойником была Метуэр, «великая корова в воде». Когда же на высоте у Небесной Коровы закружилась голова, Ра создал 8 божеств, все под общим именем Хех, которые по двое стали поддерживать ее четыре ноги, олицетворяющие 4 стороны света…
Исследователям египтологам хорошо известно, что в истории о Небесной Корове явно перемешаны и модифицированы более древние мифы и боги народов из разных регионов (номов) Египта. Однако здесь это не суть важно.
Куда более существенными для физико-математической науки представляются обозначенные в мифе 12 опор мироздания (4+8), явно неслучайное совпадение этого числа с количеством секторов на циферблате часов, а также имя размноженного восемь раз божества Хех, что в переводе означает «бесконечность».
Почему и до какой степени это важно для современного научного мировоззрения – станет яснее по мере углубления в мифологические представления древних, религиозную философию Востока и откровения мистиков Запада.
.
(59)
Прежде всего, дабы наглядно проиллюстрировать, каким образом это вообще может происходить – когда люди обладают множеством таких познаний, которые сами они не в силах ни объяснить, ни постичь – достаточно напомнить «Сон # 59», приснившийся выдающемуся физику Вольфгангу Паули.]1[
Под номером 59, можно уточнить, это примечательное сновидение фигурирует в работах Карла Г. Юнга, пытавшегося – причем совершенно безуспешно – проанализировать и объяснить его с научных позиций аналитической психологии. Сам же Паули называл это «Великим видением о Часах мира», вызвавшим у него очень глубокое и длительное ощущение «самой возвышенной космической гармонии», по эффекту на психику сравнимое с религиозным просветлением.[14]
То есть Паули совершенно определенно понимал, что из глубин собственного сознания получил через этот образ какую-то чрезвычайно важную информацию об устройстве мироздания. Ученый отлично и в подробностях запомнил картину, но при этом – при всех своих неоспоримых талантах в областях математики и физики – так и не смог постичь, что же конкретно данная картина означает.
Сжатый формат настоящей книги не очень подходит для подробного декодирования здесь всей конструкции «Часов мира», однако для разъяснения ключевых параметров устройства – два взаимно перпендикулярных циферблата по 32 сектора – места вполне достаточно. Но для того, чтобы результат расшифровки стал выглядеть как естественное и убедительное объяснение, понадобится вспомнить некоторые факты из истории часов.
Разбиение суточного цикла на 12 долей началось задолго до появления механических часов со стрелками и круглыми циферблатами. Число 12 – по неясным для науки причинам – астрономы глубокой древности в разных частях света почему-то выбрали для разбиения годичного цикла и членения небосвода зодиакальными созвездиями.
По этой же, похоже, причине в Древнем Египте, где для измерения времени использовали солнечные часы, светлое время суток разбили на 12 интервалов. Ну а позднее, когда появились часы и для ночного времени – на основе светильников или сосудов с водой – темную долю суток аналогично поделили на 12 частей.
Так что механические часы с 12-часовым циферблатом, появившиеся в Европе лишь в эпоху Возрождения, по сути дела, просто воспроизвели давно устоявшуюся схему на основе новой элементной базы.
У современной науки нет никаких достоверных свидетельств тому, что число 12 для астрономического разбиения небосвода было выбрано из-за 12 граней додекаэдра – правильного многогранника, заложенного, по представлениям древних мистиков, в основу конструкции мироздания.[60]
Однако, именно на этот факт достаточно прозрачно указывает сохранившаяся и поныне древняя традиция, идущая еще от цивилизаций Шумера и Вавилона, согласно которой круг циферблата делится на 60 минут. Так что на каждый из 12 равных часовых секторов приходится по 5 секторов минутных. А это, как ни крути, в явном виде описание конструкции додекаэдра – двенадцать равных граней, каждая из которых имеет по 5 равных сторон.
Приняв во внимание все эти наблюдения, а также ставшую только теперь известной уточненную – более подробную – геометрическую конструкцию в основе мироздания, можно указать на такие очевидные соответствия.
Базовая форма сферического додекаэдра, как теперь установлено, имеет раздвоенную конструкцию из двух вложенных друг в друга сфер. Причем для второй сферы – из геометрических соображений дуальности – предполагается изначальная форма сферического икосаэдра, т. е. 20 одинаковых граней в форме равносторонних треугольников. В переложении для циферблата это тоже 60 минут (20х3), что интересно.
Следовательно, у часов мира циферблатов на самом деле два. Поскольку находясь на одной сфере, вторую сферу увидеть невозможно, в часах эта идея передается взаимно-перпендикулярными циферблатами, не имеющими практически никакой проекции друг на друга. (Или, иначе, в терминах волновой физики, колебания во взаимно перпендикулярных плоскостях не оказывают друг на друга почти никакого влияния.)
Далее, поскольку конструкция по определению единая и цельная, то некоторый взаимообмен энергией между сферами все же происходит. Так что в итоге – из-за конвективных процессов – энергетически более выгодной структурой оказываются не чистый додекаэдр и чистый икосаэдр, а комбинирующая их в себе форма футбольного мяча – 12 пятиугольников и 20 шестиугольников. Итого две сферы, каждую из которых образуют по 32 правильных многоугольника.
Иначе говоря, в терминах «часов мира», это два циферблата по 32 деления. И что особо примечательно, своеобразное подтверждение для естественности этой неочевидной, прямо скажем, конструкции можно обнаружить в очень давней математической традиции – делить окружность несколько странным образом на 360 секторов-градусов.
Еще раз вспоминая «додекаэдрический» принцип деления на минуты в обычных часах (12 x 5 = 60) и подсчитывая количество соответствующих «минутных» интервалов в часах мира, получаем такую арифметику. Двенадцать пятиугольников и двадцать шестиугольников, имеющие равные друг другу стороны, в совокупности дают 180 интервалов (12×5 + 20×6), а поскольку взаимно связанных циферблатов два, общее число интервалов, совокупно составляющих самый большой цикл часов, оказывается равным 360…
Несомненно важным представляется тот факт, что здесь мы имеем абсолютно точное совпадение с математической традицией, цифра в цифру. А не «примерное, округленное до десятков, количество дней в году», с помощью чего обычно пытаются объяснять странное и не ясное количество интервалов для членения окружности.
Не менее важной представляется также другая – пока никак не упоминавшаяся – особенность «часов мира», отсылающая к процессу общей эволюции космоса и человека. В сне Паули это передано как изменение цвета у внешнего кольца циферблата: «Окаймляет круг кольцо, прежде бывшее темным, а теперь золотое».
(60)
В рамках европейской философско-религиозной традиции появление идей об эволюции природы и человека, происходящих вместе с циклами развития вселенной, принято связывать с учением древнегреческого мыслителя Эмпедокла из Акраганта.
Поскольку жил Эмпедокл две с половиной тысячи лет назад, о точных датах его жизни и смерти документов не сохранилось. Однако вполне достоверно установлено, что это был V век до н.э. – то есть несколько позже Пифагора и чуть раньше Сократа.
Благодаря Сократу, как считается, произошел разворот древнегреческой философии, грубо говоря, от космологии и физики мироздания в сторону человека и его проблем, в первую очередь проблем этических. Соответственно, мыслитель-«досократик» Эмпедокл и его учение занимают в истории европейской культуры совершенно особое место.
Оригинальные идеи Эмпедокла не только разительно отличались от теорий его современников и предшественников, но и весьма органично объединяли в себе «прошлое и будущее» философской мысли эллинов.
Как принято выражаться ныне, Эмпедоклу удалось синтезировать в своем учении два главных, противостоявших друг другу направления в древнегреческой философии: наивный материализм Востока (ионийская школа) и религиозно-нравственные теории Запада (Южная Италия и Сицилия).
Осуществлен же этот синтез был примерно так.
Согласно Эмпедоклу, вся вселенная представляет собой единую живую сущность, которая мыслит как ум и существует как тело. Постигнув, что всеохватывающий космический сверхразум должен иметь наиболее совершенную – сферическую – форму, Эмпедокл именует вселенную «божественный сфайрос».
Суть существования Сфайроса сводится к нескончаемым, регулярно сменяющим друг друга циклам расширения и сжатия. Как постиг эту физику Эмпедокл, в основе данной динамики лежит пара внутренне присущих Сфайросу сил – Любовь и Вражда (или взаимное притяжение и отталкивание, пользуясь современной терминологией).
Иначе говоря, пока в мире доминирует вражда, вселенная находится в стадии расширения. Но когда степень взаимного отталкивания достигает максимума, понемногу опять начинает преобладать любовь, которая в итоге стягивает всю разобщенную прежде вселенную к состоянию слитного единства и «досточтимой гармонии».
В соответствии с космическим ритмом, затем приходит конец и слиянию, вновь проявляются «силы вражды» (или, иначе, тяга к разнообразию), так что начинается новый цикл расширения. Такого рода циклические чередования единого и многого никогда не прекращаются, потому что никогда и не начинались. Это просто суть существования Сфайроса.
Что же касается человека, или самоосознающего элемента вселенной, то его жизнь своими эволюционными циклами как бы отражает и воспроизводит движение мира от вражды и раздробленности к состоянию всеобщего гармоничного единства.
Будучи абсолютно убежденным сторонником идеи о многократных реинкарнациях человека, Эмпедокл видел в этом процессе обновлений глубокий космический смысл. В течение множества перерождений люди постепенно набираются опыта, мудрости и понимания жизни. Или, иначе, проходят путь «очищения души» – путь от полудикого до богоравного состояния.
Под конец же этой эволюции они становятся наиболее почитаемыми у людей мастерами – пророками и целителями, поэтами и артистами, вождями народов и так далее. Ну а затем сильно продвинувшиеся в своем развитии души «восходят к богам, высшею славою чтимым».
Что же касается существования на «божественном» уровне, то в этой фазе, согласно Эмпедоклу, душа уже не имеет привычного нам тела и неизменной формы, существуя как чистое сознание: «Дух он священный и только, пронзающий разумом быстрым космос от края до края»…
В высшей степени неординарному учению Эмпедокла, увы, не довелось укорениться в древнегреческой культуре. После смерти философа не осталось ни учеников, способных продолжить его дело, ни тем более школы, которая занималась бы развитием и распространением эмпедокловых идей.